Обыкновенная история

Приободренный Сэм, замирая от мурашек, взял в рот сосок, теплый, соленый, упругий, как желейная конфета... Они снились ему чаще, чем голая Марта — великолепные сиськи Джузи, знакомые до последней невидимой пушинки, недоступные, рогатые, похотливые и пышные, как мечта. Наконец-то он слюнявил и тискал их, распаляясь с каждой секундой, а Джузи покорно терпела — и даже делала вид, что ей приятно...

— По-моему, ты уже готов к десерту, — сказала она, когда Сэм готов был проглотить ее, как удав. — Только в меня чур не лезть, ладно? А то я потом не засну. Давай вот так... — она уложила Сэма на спину, нависла над ним — и взяла в рот его хуй, немедленно лопнувший радужным пузырем...

— Ты что, проглотила?... — восхищенно хрипел Сэм. В его представлении это было высшим подвигом сексуальной жертвенности.
— Ну да, а что? Вкусненько... отличный джем к десерту... — смеялась Джузи в темноте. Чмокнув Сэма в опустошенный агрегат, она приползла к нему и обняла за шею: — Ну что, хороша пирушка, Сэмми, мой Пятачок, мой спаситель? Потом я тебя научу всяким штукам, а сейчас — твой вечер, только твой...

«Потом!... Она сказала «потом»! Значит, будет «потом»!...» — Сэм, успевший настроиться на то, что это было в первый и последний раз, просиял так, что осветил темноту, и благодарно прилип к Джузи, уткнувшись ей в волосы. Она ласкала ему все самые любимые, самые чувствительные места на теле — и подмышки, и промежность с яйцами, и локтевые сгибы, и в анусе, и вокруг пупка, — пока Сэм не вытянулся и не засопел, крепко вжавшись в нее.

***

Утром Джузи сказала ему:

— Сэмми, давай поговорим серьезно. Мне ужасно приятно... это... короче говоря: мне в дикий кайф трахаться с тобой. С того самого момента, как я тебя увидела, я мечтала, если честно... терпела, не хотела развращать тебя — ну да ладно, дело не в этом... И, конечно, мы теперь будем делать это столько, сколько ты захочешь... и сколько я смогу. Но. У меня будут другие мужчины. Их будет много. Сэмми, маленький мой, я вот к чему: если ты вдруг думаешь про... про всякую там любовь и прочее, — что мы будем парой и все такое... Я ведь знаю, как оно у вас бывает, самой когда-то было семнадцать... Не надо, хорошо? Ты мой лучший друг, и... я этого еще никому не говорила, ясно? Никому и никогда. Когда я о ком-нибудь думаю, ты — первым номером. Но трахаться я буду, с кем захочу. Да мы с тобой и не пара, Сэмми. Тебе семнадцать, я — двадцатипятилетняя коровень... Я для тебя — тетка. Любовь-морковь была в старые добрые времена, Сэмми, а сейчас... И еще. Никогда не проси меня о групповушке, ясно? Я не хочу тебя ни с кем делить. Ты у меня отдельно от всех. Заметано?

Сэм и сам понимал, что так будет. Поэтому он почти не огорчился, обнял Джузи и пообещал ей все, о чем она просила. Джузи просияла, обцеловала ему все тело — от макушки до яиц, — и они расстались, чрезвычайно довольные друг другом, хоть Сэм по дороге на работу и думал о том, чьи хуи теперь потолкутся в пизде, которую он вылизал до самого нутра. О том, есть ли у него право трахать других девочек, он даже не подумал.

С тех пор они еблись почти каждый день — исключая дни, когда Джузи была «занята» (таких дней набиралось по два-три в неделю) или когда она уставала от секса с другими:

— Я ж не хочу трахать тебя дохлой тряпкой, — говорила она. — Я хочу быть живым человеком и все чувствовать так, как надо...

Впрочем, она никогда не отказывала Сэму в минете (а Сэм почти перестал стесняться просить ее об этом). Отсасывала она виртуозно, забираясь пальчиком Сэму в задницу и массируя ему простату. После таких оргазмов у Сэма шумело в ушах, и в течение пяти минут он не мог делать ничего — только таращить глаза на Джузи, голую и насмешливую (она всегда раздевалась догола, когда отсасывала ему).

Она научила Сэма доводить ее до оргазма и уверяла, что у него получается ну просто офигенно; научила трахать ее в попку, научила ласкам и играм, и для Сэма наступили райские времена. Он купался в сексе, как в варенье, резко возмужал, «заматерел», как говорила Джузи, и чувствовал, что ему живется легко, как в раю.

Каждые две недели они съезжали с квартиры на квартиру, путая следы. Джузи мечтала поднакопить бабок и слинять с Сэмом во Флориду...

Прошел год. Однажды Джузи пришла домой странная: молчаливая и закрытая, как ночная витрина.

Утром она сообщила Сэму:

— У меня будет ребенок. Твой ребенок! И что мне делать, Сэмми?..

Сэм почувствовал, как комната поплыла влево.

Взяв себя в руки, он сказал:

— Но ведь это, наверно... очень хорошо?
— Да? Хорошо? А кому я теперь буду нужна пузатая? А? — вдруг разревелась Джузи. — И как я прокормлю его?
— Ну... — Сэм не знал, что сказать, и спросил: — А это точно мой ребенок?
— А чей же еще? Кроме тебя, я трахаюсь с двумя, и оба ебут меня только в презиках, боятся заразы, понимаешь... Вживую я только с тобой, уже полгода как... Хренова спираль, хренов доктор, папу его в рот...
— Ну... а... Мы будем воспитывать его, Джузи! Это же здорово, а? — говорил Сэм, начиная думать, что это в самом деле так.
— Воспитывать? С тобой? Ну какая мы с тобой пара, Сэмми, дурачок? У тебя же усы не растут еще... и зарабатываешь в месяц, как я в день... Все дело в том, что я никогда не смогу убить. Понимаешь? Это все. Бог покарает меня. Меня и так есть за что. Это все, Сэмми... — ревела она, впервые на его памяти, а Сэм гладил ее, стараясь не обижаться.

***

Спустя месяца три с лишним она говорила ему:
— Представляешь, сегодня ровно месяц, как меня никто не трахает, кроме тебя. И у меня такое странное чувство... Мне кажется, что мне будет дико противно, если меня выебет кто-то другой. Забавно, правда? — смеялась она, и Сэм смеялся с ней, соглашаясь, что это очень забавно.

Она стала совершенно ненасытной, каждый день просила Сэма лизать ей пизду и лопалась от бесконечных оргазмов, затяжных и неизбывных, как смерть. Она говорила:
— По-моему, он помогает мне — что-то там щекочет внутри... Или она? Как ты думаешь?

Оказалось — все-таки он. Джузи настояла, чтобы он был Питером — в честь какого-то ее легендарного дедушки-капитана, о котором она прожужжала Сэму уши с первых дней их знакомства.

За пару месяцев до рождения Питера Джузи сделалась мнительной и крикливой:
— Не трогай меня! Вдруг ему опасно? — и Сэм не трогал.

Он окончил курсы и устроился «задней ногой осла» в офис. С появлением Питера к его круговерти примешалась лошадиная доза визга, пеленок и синяков под глазами. О том, что может быть иначе, ему просто некогда было думать, как и о том, что он стал самым настоящим отцом самой взаправдашней семьи. Мотаться с квартиры на квартиру с Питером было адски неудобно, бандиты отошли в прошлое, и Сэм с Джузи осели на северо-западе Квинса, невдалеке от Сэмова офиса, постепенно забыв о голых жопах на 41-й стрит.

Как-то раз Сэм пришел с работы.

Питер спал в коляске, Джузи нигде не было видно... Почему-то Сэму стало жутко, хоть она могла выйти куда угодно, — и, когда из коридора донесся вопль соседки Лайзы — «Сэммииии!...», приближаясь, как гудок метро, — Сэм не удивился, и только сжался внутри, поняв, как все плохо.

— Сэмми! — Лайза ворвалась в комнату, трясясь от ужаса. — Там... там... я... я одна не могу...

Сэмми побежал за ней в подвал.

Он не мог даже помыслить, насколько все плохо: у толстых грязных труб качалось тело, подвешенное к потолку за железные крюки. Они были заживо продеты сквозь ее груди; острое железо зияло из продранного мяса, и два красных зигзага стекали вниз, по ребрам и по ногам, капая на пол.

Голая, выскобленная налысо Джузи качалась, закатив глаза и разевая рот, как рыба. На животе у нее было намалевано ее же кровью — «пакарми сваего ублюдка сука». Из пизды конским хвостом торчала грива ее сбритых волос, сунутая туда ...  Читать дальше →