Альчибианка Алексис. Часть 3

было слишком хорошо. Слишком хорошо, чтобы исстрадавшееся сердце Алексис не забилось быстрее, но слишком хорошо, чтобы Алексис могла поверить, что это правда. Виктор смотрел на неё, ожидая её ответа, а она смотрела на него, не зная, что сказать. Наконец, она вздохнула и заговорила:

— Вик. Ты же сказал, что не хочешь встречаться с девушкой, которая раз или несколько в месяц под действием гормонов трахается с незнакомыми тебе мужчинами, — напомнила она, грустно посмотрев на парня.

— Я так сказал? — искренне удивился Виктор. А затем он снова улыбнулся. — Окей, я правда так сказал. Но я имел в виду, что я не хочу, чтобы ты так делала, а не что я не хочу с тобой встречаться! Ты такая, какая ты есть... — он вдруг перестал улыбаться и вздохнул, — и я готов с этим смириться. Это ведь происходит не по твоей вине, верно?

«Он не говорил, что не хочет со мной встречаться», — эхом отдалось в голове девушки. — «Господи, какая же я дура!» Ей хотелось обнять юношу и попросить у него прощения, но воспоминание о том, что произошло с ней сегодня, превращало радость в боль. Она не могла, не имела право скрыть это от Виктора, но она боялась, что он передумает, едва узнав о том, что её изнасиловала целая баскетбольная команда.

— Теперь — всё ведь хорошо? — спросил Виктор, видя, что Алексис не отвечает, и подходя к ней.

— Не трогай меня... пожалуйста! — выкрикнула Алексис, отшатнувшись назад. — Я грязная, — она обхватила себя руками. Виктор остановился, непонимающе глядя на неё, девушка несколько секунд молчала, пока не решилась сказать:

— Значит, ты готов с этим смириться? — она посмотрела на парня с горькой болью. — Готов ли ты смириться с тем, что меня — сегодня — только что... — она сбилась на секунду, — изнасиловали пять парней? Оттрахали, как последнюю суку? — она чуть было не добавила: «Ну, чего стоят твои слова?» — она на самом деле хотела проверить, действительно ли Виктор сможет сделать то, что он обещал. Она боялась, что он бросит её уже на самом деле, но она уже решилась, что лучше всё пусть всё сейчас, чем жить во лжи и дальше.

Виктор стоял, ошеломлённый, державшая букет рука упала, бессильно повиснув вдоль тела. Алексис внезапно поняла, настолько жестокий выбор она заставляет сделать влюблённого в неё молодого человека, и это отдалось болью в её собственном сердце. Наконец, он спросил только:

— И... тебе это правда понравилось? — он посмотрел на неё с грустью и болью в глазах.

— Сначала — да, — горько ответила Алексис. — А когда всё кончилось — лучше бы я умерла.

Виктор медлил лишь секунду — и решительно шагнул к девушке, обнял её, всё ещё держа в одной руке букет её любимых цветов, и нежно прижал к себе.

— Алекс, — сказал он с нежностью и грустью. — Я не хочу, чтобы ты умирала. Я хочу быть рядом с тобой всегда, и если это будет в моих силах, я никому не позволю дотронуться до тебя.

Алексис не ответила — лишь обняла юношу в ответ, прижимаясь к нему. Она не знала, как выразить словами нахлынувшие на неё чувства. «Это невозможно — но это происходит. Это невозможно — но пусть это будет». А ему не нужны были слова, чтобы понять её — он принялся левой рукой, в которой он не держал букет, поглаживать волосы девушки.

Они стояли так, обнявшись, минуту или две, прежде чем Алексис сказала:

— Я люблю тебя, Вик.

— Я тоже люблю тебя, Алекс, — ответил Виктор.

Ещё минуту или больше они стояли в объятьях друг друга, и, казалось, могли бы стоять так вечность, пока Алексис, наконец, мягко не высвободилась из рук юноши и робко не улыбнулась ему.

— Пойдём? — спросила она его. Виктор кивнул, улыбнувшись в ответ.

Когда они вошли в комнату Алексис, едва не забыв снаружи принесённый Виктором пакет, юноша протянул девушке букет, который он до сих пор держал в руках:

— Вот. Это тебе, — он смущённо улыбнулся. — Твои любимые цветы.

— Спасибо, — Алексис улыбнулась, принимая букет, и поцеловала парня в щёку. — Я пойду поставлю в вазу.

— Хорошо, я пока накрою на стол, — кивнул Виктор.

Войдя в свою комнату, девушка поставила перед собой на стол вазу — подарок одного из её предыдущих молодых людей, большую часть времени пылившийся на полке: Алексис не так часто дарили цветы. Сейчас в ней сиротливо стояли три когда-то розовые, а теперь засохшие розы, подаренные когда-то Виктором, которые у Алексис не поднималась рука выбросить — только отодвинуть вазу в сторону. Без грусти вздохнув, она вынула увядшие цветы из вазы, положила их рядом — выбросить их она снова не решалась — и с вазой и букетом сирени вернулась на кухню (где Виктор, уже без пиджака, раскладывал содержимое пакета на столе), набрав воды в вазу и поставив в неё сирень. Водрузив вазу с букетом на стол, она увидела, что на нём уже стоит бутылка вина, коробка трюфельных конфет, и юноша заканчивает выкладывать на стол разнообразные фрукты.

— Всё ещё чувствуешь себя грязной? — улыбнулся он, заканчивая с фруктами. — Может быть, сперва пойдём в душ?

— Вик... — улыбка Алексис потускнела. — Прости... я сейчас совершенно не настроена на секс.

— А я ничего и не говорил про секс, — Виктор снова улыбнулся, подходя к девушке и мягко обнимая её. Алексис молчала, и Виктор продолжил: — Просто... позволь моей любви смыть с тебя любую грязь.

— Ты ещё про философский камень вспомни, — слабо улыбнулась Алексис. Виктор рассмеялся в ответ. — С каких это пор астронавтикой занимаются поэты?

— У нас, между прочим, самая романтичная профессия — ещё со времён Юрия Гагарина и Алана Шепарда, — с улыбкой ответил Виктор.

Алексис ещё несколько секунд молча улыбалась, прижимаясь к парню, прежде чем ответила:

— Пойдём, — и вместе с ним направилась в душевую.

Закрыв за собой дверь, Алексис позволила Виктору освободить её от одежды, после чего принялась раздевать его в четыре руки с ним. С галстуком пришлось повозиться: если чего-то Алексис не умела, то это завязывать и развязывать галстук — в её гардеробе их просто не было («Выйду замуж — придётся учиться», — промелькнуло в голове девушки, но тут же забылось). Остановившись, когда на Викторе оставались одни трусы, а Алексис была совершенно обнажена, они вошли в душ, и юноша включил воду, направляя тёплые струи на тело девушки. В голове Алексис успела мелькнуть мысль о том, что она ведь только что из душа, но ей хотелось смыть с себя не физическую, а метафорическую грязь, почувствовать себя любимой.

Руки юноши принялись блуждать по её телу, оставляя мыльные следы, тут же смываемые струями воды. Сначала они гладили спину, заставляя девушку блаженно жмуриться, стоя лицом к стене. Затем юноша повернул её к себе лицом и принялся намыливать её живот и грудь — на несколько секунд он ощутил желание припасть губами к груди девушки, но подавил его, помня о её словах, и позволил себе лишь, вымыв её руки, поцеловать их. Алексис лишь млела, расслабившись под тёплыми струями и руками юноши, полностью доверившись ему, — и ей было хорошо от мысли, что у неё есть кто-то, кому она может настолько доверять.

Тем временем Виктор принялся мыть ноги девушки — и тут он уже дал себе большую волю, принявшись целовать эти стройные ножки. Алексис чувствовала себя странно — будто полчаса назад она была грязной шлюхой, а теперь внезапно стала воплощением чистоты, — но это чувство было приятным. Меж тем руки Виктора двинулись к последнему оставшемуся не вымытым месту на её теле, скрытом между ног, и девушка тихо ойкнула, ощутив прикосновение к её всё ещё саднящим сокровенным местам.

— Господи... что они с тобой делали? — тихо ужаснулся Виктор, остановившись, едва он почувствовал наощупь, насколько истерзаны были киска и попка девушки.

Момент был испорчен — воплощение непорочности вновь вспомнило о том, кем оно было полчаса назад. На секунду девушке захотелось тихо заплакать на плече у юноши, но вместо этого она шёпотом попросила:

— Вымой меня... там. Только осторожно.

И у неё перехватило ...  Читать дальше →