Правдивая история

строить из себя нечто. Мне совсем не обязательно краситься, причесываться, надевать какую-то особенную одежду или обувь, вести себя так, как кто-то считает нужным. С Ним я могу бегать по центральному парку за голубями с криками: «Птички!», могу здороваться с собаками, могу строить глазки проезжающему мимо в коляске карапузу, могу влезть с ногами на лавку и читать стихи, могу пересказывать содержание понравившейся мне книги или зачитывать особенно запомнившиеся фрагменты. Я могу не бояться казаться глупой, смешой или взбалмошной. Могу танцевать в три часа ночи под музыку с мобильного телефона на крыльце какого-нибудь административного здания. Потому что знаю, что бы я ни делала, как бы себя ни вела, как бы ни выглядела, Он меня поддержит, поймет, защитит.

Рядом с Ним я забываю обо всем. И мне хочется кричать от счастья. И держать Его за руку...

Вдруг Его покрытые колючей щетиной щеки замирают в районе моего пупка. А потом Он с силой дует мне в живот. И я звонко смеюсь. Он смотрит на меня с хитрой улыбкой и щекочет мои бока. Я заливаюсь от смеха. Он тоже смеется...

И это удивительно. Раньше я всегда считала смех не эротичным и ни капли не возбуждающим, и вообще несовместимым с сексом. Улыбка — еще куда ни шло.

Я была свято уверена, что секс это что-то постыдное, грязное, развратное. Смех же относится, скорее, к сфере возвышенных, чистых и искренних чувств и эмоций. (Эротические рассказы) Совершенно узколобый взгляд на вещи, как я теперь понимаю. С Ним я смеюсь постоянно. Он умеет подобрать такие слова, жесты, гримасы, что я не могу удержаться. А Он не может смотреть на меня без улыбки. Иногда я говорю Ему об этом. Тогда Он отворачивается, пытается придать своему лицу серьезное выражение, но стоит Ему взглянуть на меня, как Он тут же расплывается в улыбке.

Однако даже нам иногда становится грустно. Мы не говорим об этом, но мы оба чувствуем это. Как назревающая в безоблачном небе гроза, как готовый вот-вот прорваться наполненный водой воздушный шарик, как неизбежная неотвратимая трагедия. Мы знаем, что скоро нам придется расстаться — через две недели заканчивается мой контракт, и мне придется вернуться в Италию. А Он останется здесь. Мы оба понимаем, что Он вряд ли сможет приехать ко мне. А я не смогу остаться — у меня скоро защита диплома, а потом еще два года я буду учиться на магистра...

Я перестаю смеяться и невольно вздыхаю. Он смотрит на меня с пониманием и грустью, родственной моей. А затем впивается в мои губы поцелуем. Ему не нужно ничего говорить и объяснять — Его поцелуй красноречивее слов.

Он нависает надо мной на руках и медленно, стараясь не причинить мне неудобств, входит в мое жаждущее разгоряченное лоно. Я почти не ощущаю его внутри, но меня переполняет предчувствие. И вот накатывает первая волна. Я закрываю глаза и двигаюсь навстречу Ему. Он управляет моими движениями, направляет мою энергию в нужное русло.

Я громко всхлипываю, вскрикиваю на вдохе, царапаю его спину и судорожно сжимаю ногами его ноги. Он немного ускоряется, затем замедляется, давая мне возможность передохнуть. Затем он ускоряется снова. Я уже не всхлипываю, а кричу в голос. В ушах стучит, внизу сладко пульсирует, а в голове колоколом звенит слово, которым он назвал меня накануне, когда представлял какому-то знакомому: «Жена».

Он снова замедляется. Он не любит заканчивать раньше, чем я достигну пика. Я расслабляюсь, а затем с новой силой обхватываю его внутри и снаружи. Его спина покрывается мелкими пупырышками, нательный крестик мерно стукается о мою ключицу, а на лбу выступают крупные капли пота. Он стряхивает их, стараясь не попасть мне на лицо, но все напрасно — его солоноватый вкус уже на моих губах. Я улыбаюсь, и мои ногти еще глубже впиваются в Его плечи.

Вдруг Он почти останавливается, делает глубокий вдох, а затем ускоряется настолько, что шаткая кровать ходит под нами ходуном. Я уже давно заметила — когда мы занимаемся любовью, Он очень внимательно слушает меня. Чем чаще я дышу, тем быстрее Он двигается.

— Моя очередь? — прорывается сквозь пелену удовольствия Его тихий выдох.

Я не в силах ответить. Я киваю. Я знаю, что Он не видит — Его глаза закрыты, впрочем, как и мои. Но Он чувствует.

Наше тяжелое дыхание сливается в одно, наши сердца колотятся так, будто стремятся вырваться из своих грудных клеток и соединиться так же, как соединяются наши тела, влиться друг в друга каждой клеточкой, хотя еще мгновение назад казалось, что ближе быть уже невозможно.

Но вот Он выгибает спину и замирает. Я вслед за Ним приподнимаю корпус, прижимаясь к Нему всем телом. Он не рычит, не стонет, как раненый зверь. Он просто тяжело дышит мне в плечо и нежно целует мою щеку и шею. Я чувствую, как у меня внутри медленно расслабляется и сжимается, пульсируя, Его плоть.

— Я люблю тебя, — выдыхаю Ему в ухо.

— Взаимно, — с улыбкой отвечает Он.

И еще несколько минут мы лежим, обнявшись и слушая, как постепенно успокаивается наше сердце и выравнивается дыхание.

Да, у нас одно сердце на двоих. Именно поэтому нам нельзя расставаться. Именно поэтому нам больно и грустно от того, что скоро я уеду. И именно поэтому мы оба уверены — сколько бы километров не лежало между нами, сколько бы рек и гор не разделяло нас, мы будем вместе. Просто потому, что иначе мы не сможем...