Начало или Приходи в четверг

На этой волне располагающих ощущений женщина легко убедила себя в безобидности заглядывания в чужие записи: «Ведь я читает ни о ком-то, а о себе самой!» аргументировала она и уходила в грёзы приятностей.

Однажды, солдатик написал, что Е. П. приснилась ему голой, и они занимались любовью...

Это для Елены Павловны это было, нечто новое! То, что сначала возмутило, но спустя минуту (или двух), разлилось по телу тёплой волной. Словно она пригубила бокал крепкого вина...

...

Рядовому танковой роты Большакову снилось, что в тексте дневника появилась откровенная жеребятина: «Эта женщина — станок для любви. Я готов трудиться на нём. в три смены! И так глубоко, как только позволит размер моего Малыша!...»

— Ты с ума сошёл! — стучал себя по голове Борис Петрович. — А если она покажет ЭТО своему капитану?!

— Я такое не писал! — лыбился Борик.

— Хочешь сказать, что это сделал я?

Борик беспечно пожал плечами:

— Какая разница?! Главное — ей нельзя признаться, что заглядывает в чужой дневник, и читает о себе разное!..

Тут случилось необычное. В разговор вмешался некто третий:

— И тогда кэп поколотить «писателя»... И будет огласка. А после него — офицерский суд! Карьера кэпа — насмарку!... По этим причинам краля будет молчать! И, согласно особенностям женского характера, продолжит шпионить. Как Мата Харри. Мы этим воспользуемся. Начнём писать ещё откровенней. А когда у капитановой жены появятся признаки сластолюбия, раскрутим чистенькую супружницу на блуд.

Такие логичные рассуждения не могли идти из уст Борика. Борису Петровичу они тоже не могли принадлежать. Оба двойника с ликом Большакова огляделись. Так и есть! Рядом с ними появилась ТРЕТЬЯ копия их босса!

— Вы, собственно, кто будите? — вежливо поинтересовался Борис Петрович у появившегося.

— Тем же, кем есть ты! И ты! — палец незнакомца указал на Бориса Петровича и на Борика. — Я — третья сущностей нашего шефа. Точнее сказать, — конечная составляющая его натуры. Он не дал мне имени. И я — просто Я. То есть Я — это ОН, в самой крайней степени самоутверждения. Так что, обсуждаемый здесь текст написан не Бориком, а мной. Для начала концепции, изложенной мною выше. Я понятно изложил?

Две первые ипостаси почтительно приклонили головы. Но имелись сущие неясности. И Борик спросил:

— А где ты был раньше? Почему мы с Б. П. тебя не видели?

— Я так понимаю, что Б. П. — аббревиатура на нашего уважаемого коллеги Бориса Петровича?

— Ну, да! — весело тряхнул большаковской головой Борик.

— Раньше во мне не нуждались, — сказал Я. — Но теперь, когда наш босс повзрослел, и подумал, что ему не хватает целеустремлённости я пришёл.

— Понимаю! — склонил свою, тоже большаковскую, голову Борис Петрович. — Вы появились по причине увлечённости нашего шефа славной женщиной из гарнизонной библиотеки?

— Не только из-за неё. Но библиотекарша — ближнее звено в длинной цепи его грядущего. Дебют, так сказать! Над этим будущим нам предстоит усердствовать. Если с капитаншей случиться прокол, мне придётся, удалиться. До поры, пока у босса не появится новая цель и желание иметь моё присутствие.

Теперь, в секундной значимости происходящего, склонилась большаковская голова пришельца.

Возникла пауза. Стриженые копии большаковской головы «висели» над заснувшим Большаковым, В зеницах спящего, под плотно прикрытыми веками, угадывалось движение глазных яблок. Он видел сон.

— Будем стараться и наш альянс Разумности, Весёлости и Устремлённости не распадётся, — сказал Борис Петрович.

— Согласен, — сказал Я.

— Замётано! — оскалился Борик.

После этого тройственный союз услужников Большакова закрепил своё существование символическим рукопожатием...

...

Елена Павловна сидела над раскрытым дневником и, обхватив руками горячую голову, пыталась унять возбуждение от только что прочитанного. Сердце несчастной колотилось на пределе.

Прошло несколько минут, пока женщина заставила себя произнести:

— Боже мой! Что я читаю!... Дожила!..

Но эти слова прозвучали как бы вне неё. Будоражило воображение того, ЧТО! вчера рядом с ней проделал паршивый солдат, а потом цинично изложил об этой гадости в своей мерзкой тетрадке...

Она с трудом припомнила. Намедни, заполняя картотеку книжного фонда, со стороны рабочего стола Большакова, слышала звуки сиплого дыхания, но не предавала им значение. Ну, собирает свой инструмент её помощник и собирает. Ну, дышит немного громче обычного. Чего ту особенного? Может, простыл. Или, пишет в «секретный» дневник нечто романтичное, и — волнуется. В таком случае, тем более, не следовало мешать... А он... вот ЧЕМ, на самом деле, был занят!

Елена Павловна ещё раз пробежала глазами переполошившие её нравственность строки.

«... Эта женщина сводит с ума! Её лицо, грудь и упругая попка — единственное, что бесконечно меня заводит. Так и хочется повернуть Е. П. лицом к стене, наклонить да засадить ей по самые помидоры!... Сегодня решился! Перед уходом в казарму, прикрыл низ рабочего стола планшетом, и, сидя напротив Е. П., начал тупо на неё дрочить. Пыхтел, как паровоз, гоняя в кулаке лысого. Когда она мельком посмотрела в мою сторону, долго спускал, глядя на её пухлый ротик. Вот бы куда вставить! Что бы отсосала...»

Елену Павловну в очередной раз пробила волна нервного озноба. Она поднялась со стула, прошлась к окнам. За ними, по-зимнему, стемнело. Поправила гардины. Быть видимой в освещённом помещении с улицы ей не хотелось. Потом, решительно подошла к рабочему месту Большакова, подняла и повернула к себе обратную сторону, стоявшего у стола планшета. На шершавой фанерной поверхности широкой полосой, сверху вниз, тянулся шлейф ещё не высохшей жидкости. Она была выплеснута на щит не более пятнадцати минут назад. Значит солдат не только вчера, но и сегодня занимался ЭТИМ!

Оглянувшись на закрытые окна, Елена Павловна, поднесла планшет к лицу. Ошибки не могло быть. Запах мужского семени запомнился ей ещё с прошедшего лета, когда они с мужем впервые, после свадьбы, занялись любовью. (Калинин не хотел, чтобы она «залетела» и «выстрелил» молодой жене на живот). Вытирая мутную жидкость, Лена сохранила в памяти этот необычный «парфюм». Потом муж сливал семя в заранее приготовленную им тряпочку, которую лично выбрасывал в мусорное ведро. И почти всегда, это действо комментировал словами, что им не время заводить ребёнка, что нужно сначала обустроить быт и закончить военную академию (в которую, даже ещё, не поступил!)

Этот мужской дух на фанерной поверхности планшета показался Лене резче и сильнее, чем был после первого секса с супругом.

Нежные ноздри женского носика несколько раз втянули пряное испарение. Прикрыв глаза, Лена вспомнила, как пять лет назад, в отрочестве, она по ошибке, забежала в мужской туалет городского парка и увидела на побеленной стене, рисованный углём фаллос. У фаллоса были круглые яйца, и сердцевидная головка с фонтанирующей струёй. Рядом «красовался» размашистый текст: «Даю сосать каждый четверг. Ты — следующая! Приходить в 16 часов... «. Четырнадцатилетняя Лена и раньше встречала подобные рисования, но этот «шедевр», с непристойным предложением, врезался в память девочки настолько, что, и годы спустя, каждый раз, проходя аллеями парка, она не только вспоминала туалетное «художество», но испытывала сильное побуждение глянуть на него хоть ещё разок...

...

Замуж наша Леночка выскочила почти случайно...

На выпускном вечере познакомилась со старшим братом одноклассницы и, как большинство провинциальных девчонок, «уходящих в большую самостоятельную жизнь», совершила первый решительный поступок — нашла себе жениха.

Капитан Калинин понравился ей крупной красивой головой и решительными действиями. Он сразил девушку прямотой вопроса — готова ли она разделить ...  Читать дальше →