Проклятие Коксвилля

посвятили себя служению Дамбалле. Мой человек хорошенько высек Отелло, но рабы отказались перестать брить головы».

«Как они узнали, что Просперо пойман и находится в сарае?»

«Колдовство», — сказал Кокс. «Они просто знали». Он пожал плечами, как бы давая понять, что вопрос не имеет никакого значения.

«Или один из работников увидел, как его привели». Я всё ещё отказывался поверить, что в этом замешано колдовство, даже несмотря на то, что Просперо заслужил, быть повешенным за свои преступления.

«Они пытались спасти его», — сказал Кокс, указывая на группу с полдюжины рабов, окружённых людьми с ружьями. «Но они лишь обнаружили, что мои дочери уже освободили его. В качестве награды он отдал им тела моих дочерей для удовлетворения».

«Это не может быть правдой».

«Я приняла члены этих ниггеров во все свои дырки», — закричала Саманта.

Я отступил назад и снова поднял крест. Милосердный Боже, спаси нас.

Эти женщины были заколдованы! Двести лет назад, моя церковь сожгла бы их за такое преступление. Хуже всего было того, что они всё ещё были под воздействием колдовства. «Убейте чёрного дьявола, и ваших дочерей ещё можно будет спасти», — сказал я хладнокровно полковнику.

«Я сделаю это лично», — сказал Кокс. Он закинул ружьё за спину и подошёл, чтобы хлопнуть лошадь по крупу.

«Просперо Блэк, ты раскаиваешься? Ты признаёшь, что ты грешник и вступил в связь с дьяволом? Сделай это, и я буду молиться, чтобы господь помиловал твою душу». Я смотрел на гордого чёрного раба — нет, он не был рабом. Такой человек никогда не мог быть рабом. Я крепко сжал свой крест, так что костяшки моих пальцев побелели.

«Я не каюсь», — ответил он надменно. «Ибо не являюсь союзником вашего дьявола, белый человек. Вы создали меня», — сказал он, кивнув в сторону Кокса. «Это творение ваших рук».

«Готов ли ты умереть с грехом на душе?»

«Я не боюсь», — сказал он, посмотрев на меня. «Когда я умру, я стану един с землёй. ДА. Я распространю своё семя в этом месте, и сделаю его своим».

«Кончайте с ним», — сказал я Коксу. «Надвигается буря». Тёмные облака быстро сгущались и ветер усиливался.

«Пора», — сказал Финеас. «Да, есть ещё одно, что ты должен увидеть перед смертью». Кокс отвернулся от обречённого чёрного мужчины и обратился к своим людям и горожанам. «Убейте их. Убейте их всех».

Я в шоке посмотрел на старика и потом услышал выстрел, потом ещё один. Я повернулся и увидел, как дым поднимается от нескольких стволов. Люди открыли огонь по рабам. Трое из них, которые пытались спасти Просперо, упали. В женщин и детей тоже стреляли, но больше по мужчинам. Сначала рабы стояли, застыв на месте в шоке, потом бросились в рассыпную в кукурузное поле. К счастью для них, стебли кукурузы были уже очень высокими, так как приближалось время сбора урожая.

Вооруженные всадники последовали за ними в кукурузу, и выстрелы продолжали раздаваться. По крайней мере десятка два чёрных уже лежали мёртвыми, в основном, это были бритые последователи Просперо, но среди них были и женщины и не менее троих детей. Я перевёл взгляд на Просперо. Он выглядел потрясенным, ошеломленный тем, чему стал свидетелем, и слёзы катились по его щекам. Потом он начал произносить.

«О, Дамбалла, креатэ лави йо», — сказал он.

Я отшатнулся, потому что это совершенно очевидно, был дьявольский язык. Он продолжал говорить, бормоча. Его слова были чёрными и злыми. Я смог ощутить их демоническую силу. Я поднял свой крест на него. «Остановите его», — закричал я Коксу. Потом я начал читать 23-й псалом. «Да, хотя я иду через долину...»

Кокс с радостью взирал на конец его семейной программы по разведению рабов, которая длилась несколько веков. Он развернулся и посмотрел на Просперо, прежде чем хлопнуть по крупу лошади. Лошадь ускакала, оставив Просперо болтаться на ветке. Я прервал чтение молитвы, так как лошадь едва не сбила меня. Невероятно, но даже с петлёй, затянутой у него на шее и душившей его, Просперо продолжал изрыгать своё проклятие.

События развивались стремительно, и я воссоздаю их, пока они свежи в моей памяти. Калеб Саммерс отпустил Бетти, как и муж Саманты, когда Кокс отдал приказ стрелять. Они достали свои пистолеты и начали стрелять по разбегающимся рабам, увеличивая кровь в этой безумной бойне. Дочери Кокса истерично закричали, бросившись к своему повешенному хозяину. Саманта добежала до него первая. Она обвила его руками так, словно пыталась поднять его, и мне стало интересно, попытается ли она освободить ему шею, но вместо этого она стянула с него штаны и упала рыдая на землю. Когда с него упали штаны, большой ниггерский член Просперо подскочил вверх и опустился. Он был полностью вставшим, и это был самый большой из всех виденных мною членов у рабов Кокса. Сзади меня раздалась вспышка; кто-то сфотографировал повешение.

«Падоннен йо, папа йо, йо па коннен са йар фе». Были последние, сказанные им слова. Я увидел, как глаза Просперо закатились и язык выпал у него изо рта. Просперо умер, повешенный на дубе, и две, почти обнажённые дочери Кокса, истерично рыдали у его ног, но это был ещё не конец. В тот момент, когда он испустил дух, его большой бычий член эякулировал. Стыдно признаться, что мои плотские желания сильно владели мной, когда я был молод, до тех пор, пока не принял свой обет. И я видел свою собственную эякуляцию раньше, но то, что вышло из члена Просперо могло наполнить ведро. Оно пролилось на землю, и из этого места стал подниматься пар. Пар сгустился, превратившись в туман, а потом в облако. Это был сильный туман, он быстро охватил дерево, и начал распространяться дальше. Всё, чего он касался, исчезало из вида. Это было неестественно. Туман быстро распространился на соседние поля и стрельба прекратилась, так как стрелки больше не могли увидеть ни одного раба.

Горожане начали бежать от тумана. Была вспышка и громкий «Бум», отчего люди попадали на колени в грязь, ища укрытия. Я услышал треск и смог лишь понять, что ветка, на которой был повешен Просперо, сломалась, упав на землю вместе с его телом. Потом небеса разверзлись, пролившись проливным дождём и ещё больше молний замелькало в небе, я присоединился к толпе, которая убегала, пытаясь оказаться в безопасности своих домов, впрочем, я направился к своей церкви в поисках божьей защиты.

Когда я проснулся на следующее утро, туман исчез, и город выглядел нормально. Калеб Саммерс привёл ко мне свою жену и свояченицу. Они по-прежнему выглядели обезумевшими, но успокоились. Они не помылись, их волосы были неопрятными, и у них до сих пор была эта сухая белая корка на подбородке. К счастью на их тела были надеты белые накидки, сдерживая в узде мою похоть.

Калеб отдал их мне на попечение, и я обещал, что возьму их в монастырь, и буду ежедневно молиться об их спасении. Затем он сообщил мне, что полковник Кокс застрелился вчера вечером. Калеб сказал мне, что старик удалился в свою гостиную, достал пистолет, которым пользовался во время мексиканской войны, полировал его в течении часа, а затем засунул ствол в рот и нажал на курок.

Я сказал ему, что мог бы сказать несколько слов над телом старика. Самоубийство — это смертный грех, и я опасаюсь, что дьявол за это заберёт его душу, но я почти понимаю, почему он это сделал.

Хотя они всё ещё свежи в моей памяти, я изложил на бумаге слова Просперо, дьявольского негра, которые он произносил во время своего повешения...

О Дамбалла, креатэ нан лави йо...

****************

Бобби Сью читала и перечитывала слова Просперо, но не могла понять в них никакого смысла. Нужно было быть гением, чтобы расшифровать это... Да! Гений, был именно тем, что ей нужно.

«Мелвин», — позвала она. Он подскочил от неожиданности и выглянул из-за компьютера. «Можешь подойти сюда на минутку?»

«Конечно, миссис Kиндл», — ответил он ей своим гнусавым голосом. Тощий, черный подросток встал из-за стола и быстро пошёл к ней по проходу между книжных полок.