Соперницы в Техасе

Ведь до этого на целину отправляли только офицеров автомобилистов, а тут инженера-химика, командира большой части упекли...

— Да! Дела... Ты и об этом случае знаешь..

— О тебе. милый, Эд, я знаю все. Тебя не зря наши бабы любили...

— Да! Ну? Так уж и любили?...

— Любили, любили, — вот только ты смотрел на них нехотя. Видимо очень любил свою взбалмошную Людку...

— Но ты мне тоже нравилась. Кстати, где твоя гитара? Может быть сыграешь мне «Очи черные»

— Поздно уже, да и сын спит...

— А мы тихонечко..

— Ладно. Давай еще по одной, а потом спою...

Мы выпили, закусили, я притянул ее к себе и долго, в засос, поцеловал в мягкие податливые губы...

— Пардон. Уже начинается, — усмехнулась она и положила ладонь на бугорок в моих брюках. Тот тут же зашевелился и стал расти... Я прижимал ее со всей силой, словно опять хотел раздавить ее «шары» под тонкой тканью халата о свою пылающую грудь.

— Так мне петь, или займемся?...

— Петь! Ты же у нас была птичкой-певчей...

Когда она закончила и отложила гитару, мы опять выпили.

— Так как же у вас было с адмиралами?

— Да, считай, никак...

— И все же?

— Ну уехали мы в субботу на адмиральской «Волге» в «Тигровую падь». Рыбку половить, да и в речке искупаться. Взяли с собой самые лучшие купальники, были как прелестные амазонки. Адмиралы тоже щеголяли в модных в те времена шортах. Ну, а далее стол накрыли на поляне: водка, шампанское, коньяк, консервы из пайка подводника, сам знаешь, сплошной деликатес: сазан в томате, окорок свиной в желе, тушенка, апельсины и, представь себе, «Бычки в томате», до чего же вкусные. Пили, ели, потом плясали у костра в чем мать родила. Они же курили и хлопали в ладоши, крича; «Стриптиз, девоньки! Стриптиз»... Мы разделись с Людкой и выдали им такой танец, что те набросились на нас, что голодные волки...

— И разорвали? — усмехнулся я...

— Что ты! Уложили на брезент, покрытый одеялом и начали сосать6 губы, пупок и ниже. Потом так разожгли нас этим сосанием, что мы сами уложили их на себя. Трахались страстно, но недолго. Куда им до наших любовью закаленных тел. Правда сперму с наших тел слизывали аккуратно и с удовольствием глотали. Ну, что тут скажешь. Пьяный человек — везде делает одно и то же. Он любит плоть и цвет ее и запах, как писал Блок. Попробовали сыграть и в групповушку. Когда Людка, стоя на коленках, делала моему адмиралу услужливый минет, другой натягивал ее сзади. Людка млела от наслаждения и, когда они закончили, ушла в машину, сказав: «Пойду и мальчика угощу». И молодой матрос — шофер драл ее на заднем сидении так, что у «Волги» рессоры ходили ходуном, что вызвало смех у наблюдающих. Все было так обыкновенно и естественно, что ни у кого и мысли не было, что тут офицерские молодухи занимаются сексом с высокопоставленными, далеко не молодыми мужиками, обезумевших от вожделения.

— Ты так красочно рассказываешь, что у меня уже трусы мокрые, — сказал я, запуская ладонь между ее ног.

— Приятно вспомнить старое, — усмехнулась она, прижимая мою ладонь к своему разгоряченному телу.

— Я хочу тебя, милая, — шептал ей на ухо, тиская в жарких объятиях, Она млела от моих жадных поцелуев, похожих на укусы, ухватила мою руку и сунула ее между своих ног. Там горел настоящий костер любви... Я мял ее грудь с такой силой, что казалось, ее халатик сейчас лопнет.

— Милая! Я так хочу тебя, что не могу больше терпеть этих мук любви.

— Подожди! — шептала она и тут же села. Мы стали лихорадочно сбрасывать с себя одежду, оказавшись совершенно голыми, я подхватил ее на руки, удивившись, что она оказалась такой легкой, открыл ногой дверь ее спальни и уложил в постель. Она, окончательно захмелев, стонала:

— Ах! Очи черные, очи жгучие! Как люблю я вас...

Не успел я лечь рядом, как она взобралась на меня и ударив легонько ладонью по боку, воскликнула; «Он сказал, поехали,,, «.

Что мне оставалось делать? Я хотел начать потихонечку, чтобы слегка раскочегарить ее и медленными качками постепенно нагнетать страсть в ее грешное тело. Но она хотела другого. Она была настолько возбуждена, что захотела нестись на этом «мустанге» по бесконечным прериям» с бешеной скоростью. Я «драл» ее с каким-то неведомым мне остервенением, словно хотел отомстить всем бабам нашего «Техаса» за ту тайную гульбу тогда, когда мы — мужья, обремененные службой, не могли позволить себе такую роскошь, как секс с красивой женщиной.

Прошло несколько лет. Я частенько захаживал к Лиле после этой встречи. Да, кстати, когда она по прошествии той ночи провожала меня, целуя совершенно голой у входной двери, спросила:

— Да. А где же мой подарок?

Я сунул руку в карман куртки и вынул коробочку.

— Что это? — не поняла она.

— Это то, что тебе надо, — и я вручил ей женский вибратор самоудовлетворения.

Вскоре Лиля поменяла свою севастопольскую квартиру на Ленинградскую и уехала в Питер, где ее сын закончил «Нахимовское училище». А затем и высшее военно-морское училище им. «Фрунзе» и, став морским офицером, служил на разных должностях Северного флота.

... Однажды мой начальник привел в наш кабинет молодого капитана 1-ранга, бывшего подводника и представил: ваш проверяющий капитан 1-го ранга Аракелян.

Мы ждали проверки в штабе флота и не удивились прибытию этого офицера. Но едва я взглянул на него, как в моем сознании всплыл образ красавицы Лили.

Я отвел офицера в строну и почти шепотом спросил:

— Вашу маму, случайно, не Лилей зовут? Тот усмехнулся и хлопнув меня по плечу спросил; «А вы не тот дядя, который ночевал у нас, когда папа был в командировке?». Мы так хохотали, что все, находящиеся в кабинете, едва не приняли нас за сумасшедших.

Эдуард Зайцев