Идиотка

— Тебя мы даже не обсуждаем. Оно не идет «Йеллоу Дайжесту». А ну-ка... ну-ка...

Порывшись в столе, он достал электробритву.

— Ну-ка... иди сюда...

— Вы что, собрались выбрить мне голову?

— А что с ней еще делать?

— Нет!

— Бззззз! — Он включил машинку и, жужжа вместе с ней, стал надвигаться на Еву, как киношный монстр. Ева отступила.

— Нет! Нет! Я не могу...

— Бззззз!..

Ева хмыкнула — и откинула лимонную шевелюру с левой стороны.

Шеф застыл. Жужжание прекратилось.

— Охренеть. Кто это тебя так?

— Не ваше дело.

— Допустим, не мое. Но ты все равно идиотка, — говорил шеф, глядя на красноватый шрам, зиявший вместо ушной раковины. — Почему не сделала операцию? Пришили бы тебе протез — и брейся на здоровье. Такой красотке без уха — как Форду без трости...

— А вы знаете таких, кто бесплатно протезы пришивает? — хрипло спросила Ева. — Потому что за деньги — не вариант, ибо у меня их нет. Пока.

Шеф постоял, молча глядя на нее. Потом подошел к сейфу, достал оттуда какие-то бумаги, что-то написал — и протянул их Еве:

— Держи.

— Что это?

— Счет, — сказал шеф. — Найдешь клинику доктора Боула. Здесь все реквизиты. Скажешь — пусть все расходы снимают с этого счета.

Ева неподвижно смотрела на него.

— Вы дарите мне операцию? — хрипло спросила она. — Почему? Это же тысячи баксов!..

— Бери, пока не передумал. И давай-ка к делу. Принесла статью?

Ева еще какое-то время смотрела на него, потом взяла сумку и достала оттуда мятые страницы.

— Рыбу заворачивала? Ну-ну... — шеф погрузился в чтение.

Пробежав глазами текст, он ухмыльнулся.

— Так. Очень хорошо. Отлично.

— Что, правда, что ли?

— Правда — у Бога в раю. Переделай.

Ева во все глаза смотрела на него.

— Пишешь, что Хопкинс — жертва обстоятельств, и виновато общество? Отлично. Просто превосходно. А теперь напиши все наоборот: что Хопкинс — вонючий ублюдок, а общество терпело его, пока не стало невмоготу.

— Но... Но ведь я же так не думаю!

— Конечно, не думаешь: тебе нечем это делать. Я от тебя не думанья жду, а работы. Вперед, детка! И чтобы без уха не возвращалась. Сроку тебе — до понедельника. Аривидерчи!

Она ушла, а он, выждав время, взял со стола фотографию в рамке, опущенную картинкой вниз, и кивнул изображенному на ней мужчине.

***

В понедельник Ева вошла в кабинет и торжественно показала новенькое ухо, откинув лимонно-зеленую гриву. Оно было неотличимо от настоящего.

— Это фокус такой, да? — спросил шеф. — Ты просто втянула его в себя, а потом развернула обратно, как антенну?..

— Спасибо вам. Никогда не думала, что буду говорить вам спасибо, но... спасибо!

— Спасибо будешь говорить, когда я сбрею твою ужасную траву с макушки.

— Вы немного опоздали, — с обаятельным злорадством сказала Ева, потянув себя за лимонную прядь.

Шевелюра сползла прочь, обнажив розовый и блестящий, как полированная мебель, череп.

— Ах ты... Ну наконец-то ты меня обставила! — всплеснул руками шеф. — Все, засунула своего босса в задницу, и он свисает оттуда, как невысранная какашка...

Лысая голова сияла торжеством и оттого была прекрасна даже без волос, хоть их и было безумно жаль.

— Я купила несколько париков. Не хотите так? А так? — Ева превратилась вначале в кудрявую милашку, затем в элегантную брюнетку-каре.

— А где Хопкинс? — свирепо прорычал шеф. — Или, пока тебе пришивали новую антенну, ты отлынивала от работы?

— Нет. Держите, — она протянула ему текст.

Бегло просмотрев его, шеф скомкал мятые листы и выбросил в корзину:

— Так... Блестяще! Великолепно! А теперь — новое задание. Знаешь Энтони Брюмора?

— Того самого?

— По всей видимости, да. Сегодня и завтра он в Чикаго. Любым способом вытяни у него интервью. Вот тебе диктофон.

— Но... но как я... Он же такой, вы знаете... И о чем я буду его спрашивать?

— Вот у него и поинтересуйся. К вечеру будет — выплачу восемьсот баксов наличными. Нет — только пятьсот, да еще и...

— Что?

— Немного косметики тебе не повредит. Вот это, — шеф взял что-то со стола, — вот это — несмываемый маркер. По-моему, на твоей лысине не хватает опознавательных знаков...

— ... Это невозможно! — выкрикнула Ева, входя к нему вечером. — Он еще больший псих, чем вы. Предлагает такое, что и повторить стыдно. Гоните пятьсот и рисуйте на мне все, что хотите!

— Но маркер несмываемый, — напомнил шеф, подходя к ней. — Сегодня я разрисую тебе голову, а завтра, если придешь без интервью, выкрашу чернилами всю тебя. Вот они, в бутылочке!..

Сжав губы, Ева молчала, и тот изрисовал ей лысину надписями «Eva», пока они не покрыли ее от лба до затылка, наподобие волос.

— Постой. Это еще не все. А ну-ка... — шеф достал электробритву и сбрил Еве ее роскошные брови, одну за другой.

Евино лицо, обезображенное до неузнаваемости, горело улыбкой веселого отчаянья. Снова взяв маркер, шеф нарисовал ей тоненькие, как у Пьеро, брови дужками, а потом заставил ее закрыть глаза и сделал жирную подводку на веках. Грим завершился несколькими мушками на щеках и на шее.

— Готово! Подойди-ка к зеркалу...

Кабинет огласился визгом, перешедшим в истерический хохот. Никто никогда не сказал бы, что это эксцентричное существо — та же красавица, которая пришла сюда неделю назад, хоть на ней и была все та же голубая блузка.

— Теперь тебе нужна новая одежда. Держи, — шеф вручил Еве, вздрагивающей от смеха-плача, несколько купюр. — И пошла вон отсюда, пока я не разрисовал тебе задницу. Придешь завтра ни с чем — выкрашу в черный цвет.

Назавтра Ева швырнула ему диктофон:

— Вот ваше интервью.

— Ага! Я знал, что он клюнет на твою разрисованную голову! Ты была в парике?

— Нет.

— Молодец! И как тебе это удалось? Из него уже два месяца никто не может ничего вытянуть.

— А вы послушайте. Там все понятно, — бесцветным голосом сказала Ева, устраиваясь на диване.

Ее невозможно было узнать: вместо женственного костюма на ней были черные кожаные брюки, куртка и ботинки на высокой платформе. На шее и на запястьях красовались стальные цепи. Лысина и лицо по-прежнему остались разрисованными, ногти были выкрашены в черный цвет. Новый образ довершала кроваво-красная помада на губах.

— Отличный вид, — кивнул шеф, включая диктофон. — Тааак, ну что у нас тут?

Самодовольный голос, искаженный динамиком, гудел, изрыгая непрерывный поток скабрезностей. Потом голос согласился на интервью — но только, если Ева прямо сейчас вставит себе в вагину новый вибратор «Sweet Pussy», выпущенный фирмой «Lacky Bruemor» в этом году.

Дальше было собственно интервью. Ева задавала вопросы, проявляя незаурядную находчивость и чувство юмора; Брюмор отвечал в своем духе. Чем дальше — тем заметнее дрожал Евин голос, хоть она и пыталась совладать с собой.

— Как ощущения, моя дорогая? — спросил Брюмор.

— Великолепные. Не будем отвлекаться... ааа!... мистер Брю... Брюмор... Как вы ладите с организациями, защища... оооу!... защищающими нра... нравст... ааа... ааа... Ааааааааа!!! Аа! Аа! Аа!..

— Эксцентричная юная леди испытывает сильнейший оргазм, дамы и господа! — благодаря эсклюзивному вибратору «Sweet Pussy» фирмой «Lacky Bruemor»! Лаки Брюмор — наслаждение за бесценок! Смотрите, как закатились ее глаза! Прямо сейчас маленькое чудо техники вибрирует в самой интимной части ее тела, исторгая из него новые и новые волны наслаждения... Мисс Ева, вам было хорошо? Расскажите о ваших ощущениях! Поделитесь тем, что вы пережили, с нашими покупателями!..

... Ева сидела на диване — нелепое разрисованное существо с оттопыренными ушами и кукольными бровями-ниточками. Она казалась абсолютно безучастной. Шеф внимательно следил за ней.

— Ну, и как ощущения?...  Читать дальше →