Ночь любви

Наверное, из-за животика. Я очень хотел быть сверху нее, чтобы она обнимала меня ногами, но настаивать я не решился и послушно лег позади нее, пристроившись бедрами к ее тугой, оттопыренной попке.

— Только осторожно, хорошо? — попросила она, и согнула ножку, открывая мне путь к самому сладкому своему месту.

На меня просто накатило, когда я ощупал ее киску. ТАМ она была еще нежнее, чем все остальное ее тело. Кожа теплая, мягкая, и уже влажная от томления. Писечка у нее была маленькой, с сомкнутыми губками, без волосиков. Я поласкал ее рукой поверху, затем раздвинул створки и погладил пальцами горячую плоть. Ощупал тугой клитор, опустился к горячему влагалищу и чуть-чуть присунул палец. Узкая дырочка была горячей и очень мокрой. Я уже не мог сдерживаться и осторожно подставил член к ее промежности.

— Я буду нежно. — пообещал я и медленно вполз в нее. Она сразу же простонала и выгнулась, уткнувшись в меня попочкой. Я принялся медленно двигаться в ее киске, удивляясь, какая же она тесная и узкая. У меня таких никогда не было, наверное, у Евы было мало мужчин — писечка не разболтанная, почти девственная. Я еле сдерживался, чтобы не начать трахать ее, как я люблю — дерзко, по-звериному, засаживая по яйца. Но с ней было так нельзя, поэтому я тихонечко потрахивал ее, присовывая лишь на полдлины, одновременно лаская клитор пальцами, чтобы ей было слаще.

О, как она стонала, как выгибалась, шептала мое имя, сводя меня с ума своим горячим шепотом. Отдавалась мне так искренне, полностью, с таким наслаждением, и я чувствовал себя по-настоящему счастливым. Поверить не мог, что она моя. Пусть только на одну ночь, пускай, но моя, моя...

Я довел ее до оргазма, она кончала так долго, с такими протяжными стонами, ласкающими мой слух. Когда она докончала, я еще оставался в ней — не хотел кончать. Обняв ее одной рукой за шейку, а другой осторожно под животиком, я ощущал ладонью какой он упругий, тугой, и выпирал снизу. Я догадался, что это ее маточка поднялась выше, и это просто свело меня с ума, так что я чуть не кончил. Легонько поглаживая это выпуклое место, я продолжал нежно трахать свою королеву, она уже не подмахивала мне бедрами — усладилась, но позволяла мне дотрахать ее до собственного оргазма. Когда почувствовал, что щас кончу, я спросил ее на ушко:

— Можно в тебя?

Она разрешила, и я вскоре разрядился, стрельнув спермой ей внутрь. Я первый раз кончал так медленно, сдержанно, мучительно — сладостно, это было не похоже на мой обычный трах. И я впервые понял разницу между «трахаться» и «заниматься любовью». С Евой я занимался любовью, я искренне любил ее в эти минуты, любил ее тело, ее голос, все в ней. Я хотел, чтобы ей было хорошо, а не просто кончить. Она была так прекрасна, так чувственна... Я хотел владеть ею вечно.

Мы еще долго не спали, нежась в постели, обнимаясь и целуясь. Я присасывался к ее божественным соскам, понимая, что никогда больше не познаю таких восхитительных грудей. Потом еще несколько раз занимались любовью, я довел ее до оргазма раз пять за эту ночь, и руками, и языком, и снова членом. В перерывах между этим наслаждался ее сосочками — как они мне понравились! А потом она устала и заснула, завернувшись в одеяло.

Я лежал рядом с ней, гладил ее волосы, ласкал спинку, целовал шейку и млел от счастья. А утром, часов в семь, еще по темноте, пока она спала, я неслышно собрался и ушел. Мне жутко не хотелось оставлять ее, отрываться от этого чуда, но я знал, что утром ей станет неловко, и возможно она даже пожалеет о том, что произошло. Я знал, что это был единственный раз. От этой мысли было херово, я бродил по холодным улицам, пинал сугробы, представляя, как она вернется к своему мужу, заживет своей привычной жизнью, забудет обо мне, о том, что между нами произошло, как мы любили друг друга в эту ночь. А я останусь здесь, буду так же, как и раньше, шляться с такими же неудачниками, как я, пить пиво и трахать дешевых потасканных сучек с расшатанными дырками. Таких женщин как Ева мне больше никогда не целовать, не ласкать...

Тошно мне было до ужаса, я медленно плелся домой, а в желудке ворочался липкий ком отчаянья и боли. Глупо было, мы всего лишь раз были вместе, до этого я никогда не вспоминал об одноразовых телках, но Ева была не такая... Она была особенная, единственная, я никогда ее не забуду. Мне так не хотелось ее терять, но что я могу? Прийти к ней, как дебил признаться в чувствах, а дальше что? Что я ей дам, кроме члена? Ничего... Видимо, для нее я и был всего лишь член, случайно попавшийся на пути.

Время прошло с того дня, она конечно уже давно уехала, я узнал, что она родила — видел фотки ее семьи в соцсетях. У нее мальчик родился, она такая красивая была на фото, держала его на руках, и муж обнимал ее — нормальный такой мужик, серьезный, такой же, как она, старше ее намного. Я заходил к ней почти каждый день, смотрел фотки и вспоминал нашу ночь с болью и сладостью. Она видела, что я захожу на ее страничку, но ни разу, никогда больше она не зашла ко мне и так ничего мне и не написала. В сердцах я удалил ее из друзей, поудалял все ее скопированные фотки с компа, чтоб не мучиться, глядя на ее счастливую семейную жизнь. Но из памяти ничего не удалишь, как бы ни хотелось.

Я знал, что не смогу ее забыть никогда, никогда в жизни. Мне больше так не повезет, и никто уже не сравнится с ней. Ее сладкие ореховые сосочки снились мне каждую ночь, я чувствовал ее тугой, упругий животик с поднятой маткой, будто до сих пор ласкаю его рукой, и ее дурманящий запах всюду мерещился мне. Я надеялся, что когда-нибудь она снова приедет к родителям, и мы встретимся, но в то же время знал — не будет этого никогда. Никогда...