О несчастных членодевочках замолвите слово: История первая

Я упала на унитаз, подняла юбку, чуть не сорвала с себя ремень, и член-гигант, непослушное, неостановимое чудище, взлетел к потолку, твердый настолько, что болел. Каждая вена на нем была похожа на канат; предконча стала такой густой и текла так обильно, что казалось, что я давно уже кончила... головка, с огромной, изогнутой короной-крюком у основания, блестела, словно полированный драгоценный камень.

Я перестала существовать... я стала членом. Ничего другое не было для меня важно... я торопливо запихнула огромную головку в рот, пробежалась языком у пупырчатой короны — и запустила кончик в зияющие отверстие уретры...

Руки мои сами собой со всей силой ухватили колосса у основания — и потянули вверх, словно пытались сорвать хуй с основанием, освободить меня от этого проклятия, дать мне зажить простой, девочковой жизнью...

Но член был сильнее...

Как... как мне стало хорошо.

Руки поднялись почти до середины хуя — и опустились.

И тогда я кончила. Так быстро...

Щеки мои мигом набухли от потока спермы... она шла, словно из шланга, словно из промышленного аппарата, единственной целью которого было производить эту густую, как желе, белую, как йогурт, жидкость... я с трудом — настолько набухла головка — достала член изо рта и направила ее в туалетную дверь — лишь бы не на себя. Сперма ударила в нее волнами, как выстрелы из фейерверка: шлеп! И один размазался абстрактным рисунком, стекая вниз вниз... шлеп! И еще один, и еще, и еще...

Вскоре дверь вся была покрыта этим белым слоем, и он тек на пол, и плескался на черно-белую плитку, и удушливый запах кончи заполнил туалетную комнату... я издавала ноющие звуки, похожие на всхлипы: так мне было неконтролируемо хорошо, что глаза мои закатывались, а рот судорожно открывался и закрывался.

Мне показалось, или Света что-то сказала?

Наверное, что-то обидное... это так не важно... такая глупость...

— Эй! Ты слышишь меня?! Что у тебя за хуйня из-под двери течет? Крем разлила какой-то, мымра?

Я открыла рот, чтобы ответить, растерянная... мой транс, багрово-розовый дрочильный транс, улетучился, и я не знала, что сказать... меня... меня раскрыли? Н... нет. Вроде нет...

— Д... да... я сейчас уберу, С... Светлана...

Она помолчала — и снова засмеялась.

— Какая же ты мымра, Машуня... взяла — целую бутылку крема пролила... И воняет твоя хрень как конча! Нашла чем мазаться, хе-хе. Я думала, лесбухи хоть заботиться о себе умеют.

— Я не...

Она даже не стала слушать меня.

— Ой, да ладно тебе гнать... ты нас за глупых не держи? Чай, мы не питерские, но то за тупых нас не считай, ладно? Я все вижу, и взгляды твои, и как ты свои губы облизываешь... хорошо, что ты помадой не пользуешься, а то у тебя все лицо было бы в подтеках!

Я сжала кулаки. Мне стало паршиво... вся радость дрочки, этой ожившей, практической похоти — улетучилась, исчезла. Осталась только я — и Света...

Я застегнула сжавшийся член — он все равно был немыслимо огромным, даже съежившийся и морщинистый — и поднялась, пошатываясь. Мне хотелось ответить, но слова не собирались в предложения...

— Мымра ты, Машка. Как ты сюда попала — не знаю, ваще... Тебе бы в библиотекари — книжки читать какие-нибудь, умной притворятся... в людях тебе делать нечего, прости...

Я открыла дверь кабинки, чтобы уйти... но я не могла, надо было прибраться... спермы на пол натекло так много, тут и подскользнуться было опасно... мне не хотелось быть рядом с этой злой женщиной, но... но...

Я подняла глаза, сжав губы, чувствуя, как слеза обиды стекает по щеке.

И замерла.

У зеркала, над умывальником, стояла Света, и красилась, вытянув губки...

Она была в деловой юбочке, натянутой ее пухлым задиком настолько, что по рисунку складок мигом определялись овалы ягодиц — и одновременно в легкомысленную маечку, полупрозрачную в солнечном свете. Фиалкового цвета спортивный бюстгальтер оставлял складочку плоти на красивой спине... ноги — не длинные, но роскошные своей изящностью и правильной шириной — оканчивались туфлями на каблуках, и от того из-под юбки на меня самую малость — намекая, но не показывая — подгладывала крошечная кромка трусиков

Волосы она связала в хвост, и основание ее шеи, и красивые плечики, и топорики лопаток — все было доступно глазам... и даже складочки, намекающие на невидимую отсюда грудь были прекрасно мне видны.

Я открыла рот. Я забыла, что она мне говорила...

— Эй? Что ты там стоишь, лесбуха? Что, нравлюсь? Хи-хи. А вот хрена тебе... мужского... у меня парень есть, а даже если бы не был, я бы на тебя даже не посмотрела! Мымра!

Она повернулась ко мне, чтобы нагло ухмыльнуться, и я увидела последний штрих — озорные, злые глаза — и малюсенький бугорок-намек. Бугорок соска...

И что-то изменилось во мне. Что-то щелкнула... похоть полилась привычно — но одновременно и по новому. Раньше я просто выплескивала ее. Пускала ее в себя, давала бурлить — и выпускала...

Но сейчас... сейчас похоть вошло в меня с целью... меняя во мне что-то... Я должна была... не просто... выпустить ее... Я должна была... Должна была...

Света смотрела в мои широко открытые глаза, и грудки ее качнулись...

— Что молчишь? Обидно? Хи-хи... не обижайся, Машунь... сама ведь все прекрасно понимаешь!

Да. Да, я поняла. Я должна была овладеть ею. За все хорошее. За все мучения!!

Член затвердел мигом. Как разорвавшийся снаряд, он раздулся больше, чем когда-либо. И ремень, сдерживающий его, лопнул с звонким щелчком.

Мой мамонт рванул вверх, поднял юбку, скомкал ее над собой — и оказался перед моим лицом... я сделала шаг вперед, навстречу Свете, открывшей рот, смотрящей то на меня, то на член.

— Ты... что... что это?!

Я не ответила. Сделал еще шаг вперед. Член качнулся в такт моему шагу, в такт моему сердцу.

Довольно издевательств...

— Что за хуйня... ?!

Света широко открыла глаза и прижалась спиной к умывальнику. Взгляд ее ложился то мне на лицо, то на член, вырвавшийся из-под длиннющей юбки... А потом она посмотрела мне в глаза — и поняла. Поняла, что я хочу сделать...

— П... помогите!!

Она очнулась — и побежала к двери...

Я бросилась к ней с незнакомой скоростью, повалила ее на пол с незнакомой силой. Она попыталась вырваться, выскользнуть — но я прижала ее сверху... член качался, вторя моим движениям, и я чувствовала себя... правильно, одновременно сама не понимая толком, что делаю...

Света повернулась. В глазах ее загорелся страх; рот открылся — а потом сжался. Слезы потекли по щекам...

— Это... это член?... Нет... М... Машка, я... я же в шутку... я н... не знала... Машка...

Я не ответила. Только придавила ее сильнее.

— Н... нет! Нет! Не... не вставляй это в меня!! Кем... кем бы не была... не был!! Это убьет меня!! Порвет!! Порвет!!

Я уже не слушала... сердце бешено билось, рот открылся, выпуская тяжелое дыхание... я не думала больше над своими действиями. Просто делала... В одно резкое движения я задрала ей юбку и порвала — не знаю, как — трусики, и навстречу мне вывалились две нежных, податливых ягодицы, мягких — и одновременно подтянутых... никогда раньше мне не приходилось видеть женской задницы столь близко — и это была не просто женская задница, а пухлые светины булочки, булочки, на которые я так бешено дрочила...

Теперь они мои.

Я схватила эти ягодицы, стала мять их пальцами, и почувствовала восторг от этого ощущения, от этой мягкостью и бархатистости... я мяла, игралась, наслаждалась этой плотью, и вдруг... вдруг ухватила сильнее — и потянула в стороны, обнажая анус, и под ним была... была... к... к...

Киска.

Казалось, время замерло; мой взгляд уперся в эту щелочку, в этот райский сад, и он стал важнее всего на свете, и я смотрела на него, словно пыталась пожрать его взглядом. Какая... какая красивая киска... такая изящная... у нее были пухлые большие губки и тоненькие, совсем не мясистые лепесточки губок малых; клитор ...

 Читать дальше →