Волчий хутор (военный хорор). Часть 1

  1. Волчий хутор (военный хорор). Часть 1
  2. Волчий хутор (военный хорор). Часть 1 (окончание)

Страница: 2 из 20

что здесь не водились даже партизаны. Они обосновались где-то в лесу на противоположной стороне деревни, но не здесь. Это место было гиблым, и даже их не могло быть здесь. Но его это не волновало. Главное он был в безопасности и, мог, добежать до самой комендатуры не боясь быть пойманным как предатель.

Жаба был из местных и был законченной сволочью, почти с рождения. С самого детства он отличался своей распущенностью и жестокостью. Жаба был еще лишен любого вида совести и как таковой чести. Это была просто, типичная мразь, которой было полно везде. И путь его был, если бы не война только в тюрьму. Он был еще и вором и спекулянтом. Как его в свое время не замело районное ГПУ, тоже не ясно. Проглядели.

Когда началась война, он сумел схорониться от призыва. И вот теперь продал Родину за немецкий аусвайс и немецкие марки. И был готов ухлопать собственную мать за эти марки или кого угодно еще, если оберполковник Гюнтер Когель прикажет. Гюнтер Когель был командиром стоящего вместе с танковой дивизией СС майора Зигфрида Вальтера, своего моторизированного пехотного полка, как раз в Снежнице. Так величали заполненную танками и пехотой немцев белорусскую оккупированную уже

второй военный год деревню. Благо мать Ерофея Лесюка, так звали по жизни и по документам Жабу, не дожила до того момента когда ее родной сынок выкормыш, станет предателем своего народа и Родины. Она умерла еще до начала войны и была похоронена на деревенском кладбище.

У Жабы были и сотоварищи теперь по оружию. Полицаи Хлыст, Дрыка и Прыщ. Такие же под стать Жабе мрази и недобитки и предатели Родины. У каждого из них была своя судьба.

Один свалил с Советской Армии при окружении и шлялся по лесам пока не вырулил к Снежнице и прижился, здесь познакомившись с Жабой. Звали его Егор Мирошников по документам, а теперь Хлыст.

Хлыст был главным в их отряде деревенских полицаев и подчинялся местной теперь военной комендатуре и самому оберполковнику Гюнтеру Когелю и его личному адьютанту гаупштунбанфюреру Ергину Вальтраубу. Он имел некоторый боевой уже военный опыт, вот и был поставлен Когелем за главного над полицаями.

Второй кореш Жабы был по кличке Дрыка. Тоже беглый окруженец и солдат из штафников. С темным неизвестным прошлым. Самый мутный тип из всех в их отряде «На службе у Вермахта». О нем никто ничего до конца не знал. Даже сами полицаи, посему не очень ему доверяли. Хоть он и был в подчинении Хлыста, и Хлыст гонял его по всем дырам и норам, всегда на побегушках. Чем Дрыка был всегда недоволен. Но, часто он был один, сам по себе и когда была возможность отклониться от службы, он куда-то исчезал из деревни и тайком, но про это никто не знал на его же, наверное, счастье.

Третьим был полицай по прозвищу Прыщ. Откровенный преступник, с которым Жаба больше всех контачил и грабил селян при возможности. Беглый зек из разбомбленного на железке далеко отсюда самолетами немцев поезда. Тюремного эшелона везшего зеков на восток. Он долго шастал, тоже по лесам и выбрел на деревню и прятался на чердаках одного покинутого сельского дома. Водил дружбу с некоей Любавой Дрониной, дамой легкого поведения на деревне, вдовой, и она помогала ему дожить до начала войны и прихода немцев в деревню. Тут у Прыща расправились крылья, и он зажил семейной жизнью с этой Любавой в отнятом у местной селянки Варвары Семиной доме, у которой муж в это время был на фронте. Матери с несколькими малолетними детьми. Выгнав их в наглую под стволом винтовки на улицу. Благо Семину с ее маленькими детьми приютили соседи ее подруга селянка Пелагея Зимина, у которой тоже были дети. А то бы замерзла в первый же год войны с ними тут же в деревне в лютую зиму.

И вот лучший кореш Прыща полицай Жаба бежал по берегу болота и окраине в темноте леса. Сверкая в густых ранних сумерках мокрыми в грязи и болотной траве подошвами солдатских сапог. Мелькая среди сосенок вперемешку с березняком черной шинелью полицая и черной немецкой кепке с козырьком. Его нарукавная повязка РОА мелькала среди этих деревьев в темноте белым глазным бельмом и привлекала, как и его запах поддонка и предателя ту бегущую осторожно за ним большую серую голодную волчицу. Молодую, поджарую от голода волчицу. Вышедшею на одиночную свою ночную охоту. И не отстающую от него ни на шаг. Она готовилась к нападению.

Она шла по пятам Жабы, и полицай пока не замечал своего утреннего в летней июньской темноте раннего утра преследователя.

Все свершилось на самих уже болотах, когда Жаба уже почти поравнялся с Волчьим хутором, откуда пришла эта волчица. Он сам не заметил, как в темноте залез в прибрежную трясину возле трех березок. Он провалился ногами в яму и его засосало.

Уронив винтовку в болотную грязь, Жаба начал барахтаться в зыбкой болотной жиже и его засасывало синее и сильнее. Он уже утонул по пояс, когда спохватился что застрял со своим поганым доносом и что может сдохнуть здесь.

— Помогите! — заорал на весь лес Жаба — Кто-нибудь — он тонул все сильнее и сильнее. Он вцепился в ствол березы, когда уже по самую грудь погрузился в трясину.

И в этот момент рядом с ним появилась волчица. Она встала над ним и зарычала, оскалив пасть. Освещаемая желтым светом охотничьей Луны она на полусогнутых лапах и с взъерошенной в безумном бешенстве кровавого пиршества серой шерстью подползла к перекошенному ужасом лицу перепуганного полицая. Она готовилась к утреннему завтраку.

Жаба заорал еще сильнее — Спасите! — он орал перепуганный уже не болотом, а тем, кто стоял над ним — Люди добрые! Помогите! — он обделался от жуткого гибельного страха, весь снизу, и прямо в топкой жижи, утопая помимо грязи еще и в собственном дерьме — Дрыка! Хлыст! Прыщ! Помогите!

Волчица бросилась на Жабу и схватила открытой оскаленной пастью.

Здоровенными клыками его прямо за его лицо и вырвала его почти все до самых костей. Вместе с носом и даже с глазами. Она проглотила то, что вырвала и принялась глодать его полицая череп. А он еще орал на весь лес и его крик разносился по всему болоту до самого Волчьего хутора.

Волчица перешла с его головы на его плечи и руки. И пока то, что от него осталось, тонуло в болоте, она отгрызла этой преступной мрази руки и потащила их с собой через Волчий хутор в своей зубастой пасти до стоящего в березняке отдельного на болоте дома, обнесенного плетеной оградой. Заскочив по высоким ступенькам из тесаных и уже старых досок в тот дом, она там затихла и исчезла в его глубине и темноте за закрывшейся за ней входной дверью.

Секретное задание

— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! — кричал Васек, сын гвардейского истребительного авиаполка, уходящему в разведывательное полетное задание лейтенанту Дмитрию Арсентьеву. Он вместе со своим командиром и капитаном Сергеем Аникановым должны были обследовать с воздуха район деревни Снежницы и подступы к ней. Высмотреть танки и все, что возможно и нанести это в полете на полетную карту. Сделать аэрофотосъемку. На Яке-3 капитана Аниканова стояла фотокамера. Дело было рискованное как впрочем, и вся война, но задача должна была быть выполнена. Нужно было еще с рассветом вылететь и сделать эту работу, до появления над деревней охотников. Мессеров F-4, вражеского авиаполка, стоящего в селении Смиловичи в нескольких километрах от Снежницы за линией фронта, со стороны Минска, как и та деревня от их авиаполка по другую сторону фронта под освобожденным Могилевом. Нужно было пересечь линию фронта с противником над самой речкой Березиной и оказаться с рассветом над объектом фотосъемки.

Это было задание, полученное лично от своего командира авиаполка полковника Захарченко. Были получены секретные карты и фотоаппаратура, подвешенная на ведущий самолет капитана Анисимова. И вот они оба шли к своим боевым самолетам после получения этого задания от командира летного полка полковника Ивлева.

— Товарищ лейтенант! Товарищ лейтенант! — кричал и бежал следом Васек — Вы далеко летите дядя Дима!

— Военная ...  Читать дальше →

Последние рассказы автора

наверх