Волчий хутор (военный хорор). Часть 1

— Понимаю дядя Дима! — Васек понимающе ответил Арсентьеву. Он бежал следом за ним до самого самолета. И остановился, недалеко провожая лейтенанта.

Он этот мальчишка, был сиротой войны и был подобран летной частью из сожженной фашистами подмосковной деревни. Васек уже был как свой в этом полку и всем был как родной сын, как и Дмитрию Арсентьеву.

Здесь в военной Белоруссии Васек вот так каждый раз провожал в полет каждого летчика этой части. Иногда даже помогая, таща за кем-нибудь парашют в своих еще слабеньких мальчишеских руках.

Арсентьев его жалел больше всех и не позволял делать этого и нес свой парашют сам в своих руках, хотя Васек просил ему помочь перед полетом.

Он любил детей, а детей войны чуть ли не нянчил на своих руках, как сирот. Потому, что сам был сиротой. Став таковым еще задолго до войны. Вкусив всю радость и горе детского детдомовского одиночества. Иногда над ним посмеивались в части, как над мамкой с ребенком. Они с Васьком были неразлучной парой. То гоняли мяч по аэродрому, то лежали в тени под замаскированным в пролеске здесь же истребителем.

Арсеньтеву сейчас было всего двадцать восемь. Да и его командир капитан Аниканов был чуть его старше года на два. Оба совсем молодых летчика своей военной истребительной части, под освобожденным Могилевом, почти у самого Днепра, воевавшей теперь с фашистами в Белоруссии с весны 1944 года.

Васек был хорошим мальчишкой, вот только война отняла у пацана родителей. Через деревню прокатились фашисткие танки. И следом пехотная часть немцев. И Васек остался один, из выживших, потому как от деревни ничего не осталось, и всех просто перебили. Деревня его Лепневка и так была небольшой и стояла как раз на пути фашистов, у дороги, по которой ехали их танки. Вот и не стало его деревни и родных и его селян. По деревни мальчишки позже проходила линия фронта то туда, то сюда шло наступление. В итоге на том месте, где она стояла, ни осталось, ни одного дома и даже намека на деревню. Все было изрыто бомбами и снарядами.

Он долго блуждал по лесам и уцелевшим деревням и так постепенно попал сначала к разведчикам, а потом в пехотное подразделение. Затем он прижился здесь при аэродроме. Его отдали сюда солдаты, с целью целей будет малец. Так он и стал в итоге сыном полка и вот провожал лейтенанта и своего лучшего друга Арсентьева Дмитрия и его ведущего капитана Аниканова Сергея в разведывательный полет над Снежницей. Селением, довольно большим в районе обширных лесных болот и глухих лесов. Там по сведениям пехотной разведки стояли немцы и были танки, причем новой серии. Говорят три Тигра, и если так, то нужно было пролететь над Снежницей и попытаться узнать точно расположение фрицев и их боевой техники для наступления и возможности захвата или уничтожения этой техники, уже наступающими пехотными войсками. Готовилось наступление по всему фронту и Снежницы входили в этот план наступления. Совместно с засевшими рядом с селением в Белорусских лесах партизанами, как было в планах командования, это наступление должно было выбить врага далеко за линию фронта на Запад одним ударом. И освободить оккупированные фрицами все районы и деревни в прифронтовом районе.

Вообще как слышал сам Арсентьев Дмитрий, командование планировало захватить новые немецкие машины, напав на селение и выбив оттуда немцев. Но сначала нужна была воздушная разведка и корректировка местности с теми болотами и лесами. Вот и послали их как лучших пилотов части в разведку над этой большой деревней. И они готовились к вылету.

Два Яка-3 заправили топливом и зарядили солидным боезапасом.

— Дядя Дима, а когда прилетите, мы поиграем в футбол? — Васек побежал к надевающему парашют лейтенанту Арсентьеву и прижался к нему как к родному отцу.

Дмитрий прижал мальца руками к себе и сказал — Поиграем Васек. Поиграем. Вот только слетаем в гости к фрицам и поиграем. Мы скоро Сережка. Он повернулся к своему командиру капитану Аниканову и механикам их Яков. Капитан тоже подошел к мальчишке и поднял его на руках — Василий — он ему серьезно сказал — Следи за порядком здесь без нас и ни давай расслабляться этим вот двоим оболтусам. Он показал кивком головы на их механиков. Те заулыбались, понимая шутку комеска.

— А то они тут без нас что хотят, то и делают. Гонять некому. Ходят без дела по аэродрому и баклуши бьют. Ты им работу тут найди.

Васек кивнул головой — Хорошо дядя Сережа.

— Вот и прекрасно — он отпустил мальца на землю — Пора лететь Дима. Пока еще висит туман, и солнце не встало. Фрицы пока еще спят. К обеду вернемся. Сверим часы. И они оба подняв перед собой руки, посмотрели на наручные часы.

— Половина восьмого — сказал поправляя кобуру на ремне с ТТ комеск Аниканов, застегивая на подбородке свой с пилотными очками шлемофон летчика.

— И у меня также — ответил ему Арсентьев, делая тоже самое.

— По самолетам — скомандовал капитан, и они с одетыми парашютами направились к заправленным с полными баками и проверенным в плане комплектации боезапаса и механики их механиками боевым якам.

***

Из сельской комендатуры, что была расположена в захваченной немцами сельской школы, выскочил Хлыст — Дрыка Жабу нашего не видел! — обратился он к другому полицаю.

— Нет, Хлыст — ответил Дрыка — С раннего утра его где-то нет. Понятия не имею, куда умыкнул урод.

— Искать это козла надо — пояснил ему Хлыст как самый над ними старший — Искать. Пока Когель не узнал. Он и так тогда в том году двоих своих потерял из пехоты. Сгинули бесследно. Говорят в районе Волчьего хутора. Нашли тот гусеничный мотоцикл, а их как хером сдуло.

Мимо сельской комендатуры в которой расположился штаб немецкой пехоты и танкового корпуса прямо по середине исполосованной колесами и машин и гусеницами танков улицы пробежался, хрюкая и фыркая с отвисшим до земли брюхом свиной боров. Броров Борька, старосты деревни Серафима Кожубы. Он единственный остался на всю деревню пока еще живой, как и корова, Зорька у местной жительницы Анны Семагиной и ее дочери Симки, которых не съели еще немцы за время двухлетнего своего пребывания в Снежнице.

Полицаи, молча, проводили этого уже порядком старого борова под издевательства и смешки стоящих немецких здесь же мотоциклистов, и продолжили разговор.

— Ну и, что — ответил Дрыка — Повесили двух за них селян и все.

— А за этого урода, нас повесят, понял идиот? — выругался на Дрыку Хлыст — Может его партизаны выкрали и допрашивают у себя в лесной берлоге. Нужен староста, этот гребаный Кожуба. Может он у него или старик может его, где-нибудь видел последний раз — он взял за воротник Дрыку — Короче. Дуй к нему и узнай, хоть, что-нибудь. Пусть с селянами побазарит и порыщет по округе. Вплоть до Волчьего хутора.

— Туда он и эти сельские ни за что не пойдут — ответил Дрыка

— Пойдут, если Когель искать начнет — ответил полушепотом Дрыке Хлыст. Эти чертовы партизаны. И нас повесят вместо этих селян, за этого Жабу. Он к нам сам знаешь как относится. Как к помоям. Мы для них, такая, же мразь, как и эти все селяне! Даже хуже! И доверие надо зарабатывать Дрыка — он дернул за воротник полицая и толкнул от себя — Понял?

— Понял — ответил недовольно Хлысту Дрыка.

— Ну, раз понял, так чеши к старосте, а я тут послежу и похожу, пока ты бегаешь — ответил Дрыке Хлыст — У меня тут дело на десять марок с одним фельтфебелем.

Дрыка повернулся и было пошел но Хлыст остановил его — Да еще с Прыщем потолкуй. С его бабой это Любавой Андронниковой. Может, нажрался немецкого шнапса сволочь, и дрыхнет в его хате. Я и того урода Прыща, тоже не вижу с раннего утра. Может оба нажрались! Удавлю обоих! Ну давай, дуй отсюда.

Дрыка развернулся и пешком пошел в сторону дома старосты — У него видители дело, а я должен один Жабу искать! — Он возмущался вслух про себя — Сам бы и бежал! Придурок!

***

В доме старосты были сам староста деревни Снежница ...  Читать дальше →