История для девочек
Страница: 3 из 3
Это означало, что мистеру Бумслэйву нужно было ожидать либо шокирующих откровений, либо душерадирающих жалоб. Время от времени то и другое соединялось вместе:
— Я видела, как он смотрел на нее... А потом долбил меня так, что я телепалась, как тряпка, в его руках, и вопила от кайфа, хоть и знала, что долбит-то он не меня, а ту, другую, которую увидел... Проворачивался во мне до самых мозгов, за обе сиськи сгреб, как за лямки... совсем озверел — по заднице, по заднице меня, с размаху так, и больно! А я от боли еще больше голову в подушки, и задницу еще сильней выпячиваю кверху, чтобы он вдолбился туда весь, с потрохами, и чтобы она лопнула от его долбежки и от боли, и чтобы вся я лопнула, потому что я не могу больше так!..
7.
Потом Рэй снова перестала приходить.
Мистер Бумслэйв не искал ее, а просто ждал, как и раньше. Месяц, другой, третий...
Потом она все-таки пришла. Обросшая, с тусклыми прядями и глазами. Пришла и застыла на пороге.
— Что? — спросил мистер Бумслейв. — Не идет?
Его волосы были раскрашены, как когда-то у Рэй, во все цвета радуги — желтый, красный, зеленый, синий.
— Эээ... Просто неожиданно очень.
Парикмахер отодвинул кресло, и Рэй села туда.
— Как обычно?
Она качнула головой, и мистер Бумслэйв замер на полдороги к краскам.
— Нет. Надоело. Давайте просто все налысо.
— Ты... уверена?
— Да, блядь. Уверена, ебаный в рот, — тихо сказала Рэй, и он молча взялся за машинку.
Когда последняя выцветшая прядь упала на пол, и мистер Бумслэйв вымазал щетинистый череп кремом, белоснежным, как сливки, облысевшая Рэй стала говорить:
— Он просто сказал, что ошибся. Сказал, что подумал, что я самая красивая из женщин, и не знал, что есть еще красивее. Для него все так просто. Он же не знал! А со мной, он сказал, может дружить, как с мужчиной. Потому что красивых женщин много, и он хочет всех их перепробовать. Он так и говорит, и ему хорошо, когда он так говорит. Столько радостей впереди!... Скажите, — она вывернулась из-под станка так, что мистер Бумслэйв чуть не оцарапал ее, и встала перед ним, выставившись напоказ, — вот скажите, чем я хуже их всех? Вот чем? Чем? — повторяла она, стягивая с себя тряпку за тряпкой, пока не осталась совсем голой.
Сисястая, узкобедрая Рэй с полосками крема на голове была похожа на куклу Долли, у которой выдрали волосы. Она выгнулась в откровенной позе, моргая, чтобы загнать слезы обратно.
На минуту или две воцарилась тишина. Потом Рэй опустила лысую голову, и разноцветный мистер Бумслэйв приблизился к ней.
Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но ничего не сказал, а просто нагнулся и поцеловал коричневыми губами сосок Рэй, твердый, как ягодка шиповника.
Рэй дернулась. Парикмахер поспешно выпрямился и обнял ее. Зажатая, как манекен, Рэй обмякла и прильнула к нему.
— Девочка моя, — бормотал он, поглаживая ее по голой спине. — Маленькая... Сядь в кресло.
Он провел ее, и та уселась, как и была — голышом. Мистер Бумслэйв сделал еще два движения станком по ее черепу.
Потом стал гладить шею и плечи Рэй, целовать лысую мкушку, покусывать губами кончики ушей...
Рэй сопела, закрыв глаза. Решившись, мистер Бумслэйв рывком развернул к себе ее кресло.
— Ну пожалуйста, Рэй, — еле слышно бубнил он, будто боялся, что подслушают. — Пожалуйста. Позволь мне, — и тянул ее за ноги, чтобы та раздвинула их и выпятила тайный уголок.
Рэй наконец поддалась ему, распластавшись в кресле, и тот стал перед ней на колени.
— Ыа! — выдохнула Рэй, когда парикмахер лизнул ее в щекотную середку. — Ы! Ы! — ныла она, наподдавая бедрами в лицо мистеру Бумслэйву, который всосался в ее щель, как пиявка. Его язык проникал через все ее тело насквозь к ноющим грудям, к соскам и щекотал их изнутри, наполняя невыносимой твердостью, сладостью и...
— Вэээээа!... — заголосила Рэй, терзая себе грудь. Мистер Бумслейв встал и сгреб ее, кончающую, с кресла на пол, и там наконец сделал то, о чем мечтал все эти годы, и маленькая Рэй выла, насаженная на его черный дрын, длинный, как бивень единорога, и таращила глаза оттого, что он проник туда, где еще никто никогда ее не трогал, и колотилась лысой головой об пол...
— Я спустил в тебя. Ничего? — спросил мистер Бумслэйв, когда все кончилось.
Рэй не ответила. Она лежала под ним голая, обмякшая, красная, будто ее только что сварили, и смотрела куда-то сквозь потолок. Потом застонала и жалобный посмотрела на него.
Мистер Бумслэйв сразу же сунул руку между ее ног, а другой смял грудь, как воздушный шарик. Благодарная Рэй снова орала — «гэаааа!». Надрочив ее до свекольных щек, он снова вдолбился в хлюпающий бутон, въехав наРэй в самый угол; его мошонка смачно шлепалась о мокрое, издавая чавкающий звук, который ускорялся вместе со криками Рэй, погибающей в новом оргазме. Она корячилась, впитывая жгучие капли, впрыснутые в нее мистером Бумслэйвом, и смотрела, как он продолжает колотиться в ней, выхолощенный до капли. Обжигающий ритм не отпускал ее, и Рэй сноварухнула в свой огненный рай...
***
— Почему вы не сделали этого раньше? Почему? — спрашивала она, глядя в зеркало на себя — лысую, ошалевшую, с натисканными сиськами и розовой, как у младенца, кожей. По ее ногам теклипотоки спермы.
Потом мистер Бумслэйв влез в кресло, а она, так и не одевшись, — к нему на колени, и они долго, долго сидели так, пока не стемнело, и нужно было уходить, но они все не уходили, будто боялись отпустить этот день, и баловались — красили друг друга косметикой, лежащей на столе, лизались и просто шушукались, пока Рэй не уснула на мистере Бумслэйве, уткнув лысую голову ему в свитер.
Последние рассказы автора
Оглянувшись еще раз (мало ли?), Марина осторожно спустила с бедер плавки. Переступила через них и застыла, как привязанная, боясь отойти.
Вообще-то здесь не нудистский, а самый обыкновенный пляж (ну, или не пляж, а просто...
Читать дальше →
Евгений Львовичтак и сделал. Будь он лет на пять помоложе, он бы еще поборолся с волнами, а сейчас... Нет, он не боялся, конечно. Просто он и так знал, что сможет победить их. Тратить силы на доказательства этого бесспорного факта не имело никакого...
Читать дальше →
Как бы там ни было, однажды в столицу одного из бесчисленных эмиратов, на которые распался некогда могущественный Арабский Халифат, и правда прибыли два высоких гостя (о том имеются пометки в дворцовой хронике). Один из них — Мамуль, юный принц...
Читать дальше →
Нет ничего трогательней в мире, чем соски юной девочки, если их раздеть и целовать впервые в девочкиной жизни (и возраст не имеет тут значения). Они не просто нежные, и беззащитные, и чувственные. Они — обещание, и плевать, выполнится оно или нет. Это обещание всегда больше любого выполнения: женщина может умирать в оргазме, но в ее сосках, раскрытых впервые, есть и эта смерть, и рай после нее, и муки...
Читать дальше →
Казалось бы, не самая круглая цифра, бывают и покруглее, — но Лайли, домашний лепрекон Гюнтера, решила сделать из нее праздник ну прямо-таки национального масштаба.
Впечатленный ее размахом, Гюнтер предлагал кинуть эту идею в бундестаг. Но Лайли была левой и не верила в правительство. Она заявила, что эту идею похерят, как и все хорошие идеи.
 ...
Читать дальше →