Королевство страданий

надолго.

Легкой тенью появилась Амбер. Они переглянулись, и подруга тихо произнесла, что королева вела себя правильно и что ждать осталось недолго.

Похороны мужа Делла почти не запомнила, потому что её мысли были заняты Робби. Как-то они встретятся? Захочет ли он её видеть и слушать? Сильно ли он её ненавидит? В том, что ненавидит, она не сомневалась. Ведь она писала ему о своей любви к Тибо! Правда, под принуждением, но этого никто не докажет...

Через несколько дней после торжественного погребения состоялся королевский совет, куда королеву не позвали и где Делла была провозглашена королевой-регентом. С обязанностью вскоре выйти замуж за будущего короля.

— Без меня? Вы всё решили без меня? — хриплым голосом спросила она у герцога.

Нисколько не смущаясь, тот ответил: уверен, что она полностью доверяет ему, как и её покойный супруг. И сладко улыбаясь, намекнул, что ей лучше повиноваться, пока ведется следствие о гибели короля и она под подозрением.

Неизвестность

А ещё через 2 дня к городу подошёл Робби с большим отрядом. Перед ним закрыли ворота, но того, долгое время защищавшего приграничные земли, это не остановило. По прорытому подземному туннелю лазутчики проникли в город и договорились со сторонниками королевского брата, которых было немало. Ворота для Робби были открыты. Когда он ехал по улицам ко дворцу, его сначала робко, затем все громче приветствовала толпа. В отличие от старшего, младшего сына старого короля любили. За молодость, справедливость, похожесть на отца. За все то, чего не видели в мстительном Тибо.

Никто не поднял оружия на королевского брата: армия не пожелала кровопролития, не желая защищать коварного Эмиля. Струсивший герцог, слащаво улыбаясь, встретил племянника во дворце. Молча подойдя, Робби тяжелым, усталым взглядом окинул дядю и многочисленную свиту, которой тот со страху окружился, и сделал красноречивый жест рукой. Немного потоптавшись и переглянувшись, придворные потянулись к выходу. Герцог похлопал губами, как рыба без воздуха, собрался, театрально всхлипнул и, широко раскинув руки, шагнул к племяннику. Тот, обойдя дядю, опустился в кресло и начал задавать вопросы.

Делла ничего этого не видела. Узнав о появлении Робби, она заперлась в спальне и, обняв дочь, не открывала даже встревоженной Амбер. Ей чудились всякие ужасы, от которых она ещё не отвыкла. Прожив несколько лет со страшным человеком, шантажировавшим и запугавшим её, она не знала, чего ожидать от его брата, такого далекого и почти незнакомого. Ничего хорошего она и не ждала и ни во что не верила. У неё была дочь, дочь Тибо, и кто знает, что об этом думает Робби.

Нисколько не успокоенная словами Амбер о том, что Робби пока мирно разговаривает с дядей и выглядит вовсе не кровожадно, королева выпустила из рук девочку и покружив по покоям, села за письмо к нему.

Как ни странно она не хотела встречаться с ним. Боялась. Боялась не увидеть того Робби, которого любила и помнила. И поэтому решила написать.

Перо быстро скользило по бумаге, заполняемой строчками. Она долго писала. Потом быстро прочла написанное, смяла... Взялась за следующее... Снова отбросила... Наконец написала коротко и официально: назвав Робби «ваше высочество», просила отпустить её с дочерью домой к родителям, потому как не желала оставаться в стране, где не была счастлива. Отдала письмо Амбер и, невзирая на протесты той, попросила вручить Робби.

Взяв дочь, Делла вышла в сад. Незаметно она дошагала до холма, до их с Робби холма, помнившего их юношеские беседы, тайны и любовное признание. Когда-то она легко вбегала на него. Теперь немного запыхалась, неся дочь наверх. Они с малышкой сели на разостланный плащ; девочка возилась и по-детски разговаривала сама с собой, спрашивая и сама же отвечая. Делла подумала, что ей никто не ответит на мучающие её вопросы, на самый главный: почему? Почему её жизнь сложилась не так, как она мечтала. Как они с Робби мечтали, сидя здесь и прижавшись друг к другу. Она заметила, что озвучивает свои мысли и дочка прислушивается к ней. Делла вспоминала прошлое, с самого начала как она появилась здесь. Она рассказывала и рассказывала, больше самой себе, о старом, добром к ней короле, ставшем ей отцом, о своем лучшем друге — принце Робби, об их мечтах о любви, о том единственном разговоре, после которого их разлучили, о краткой безрадостной встрече, которую испортил Тибо, о письмах, которые он же заставил написать... Королева говорила и плакала, и глядя на неё, заплакала малышка, которую пришлось утешать. Они долго, обнявшись, сидели на холме, а когда собрались уходить, увидели, что от подножья, за их спинами, удаляется высокий человек. Делла не сомневалась, что это Робби, но ей было уже все равно.

Она собирала вещи к отъезду, когда пришедший от Робби вестник сообщил, что ей разрешено уехать. Принц также готов принять её, если у неё есть просьбы или жалобы. Девушку неприятно задело то, что он не захотел её видеть просто так и ему нечего сказать ей. «Пусть! Мне все равно!» — гордо решила она, отказавшись от просьб.

Растерянная Амбер ничем не могла утешить её: принц, по её словам, вел себя сдержанно и непонятно, мало говорил, только с самыми приближенными. Герцог Эмиль после разговора с племянником выглядел каким-то пришибленным и тоже ни о чем не рассказывал. Придворные, вечно толкавшиеся при Тибо во дворце, разбежались и выжидают. На все дворцовые посты расставлены люди принца, никаких конфликтов с прежней охраной нет.

Карета и отряд сопровождения были наготове; Делла последний раз окинула взглядом королевский дворец, лестницу, конюшни, сад... Она подняла голову, на балконе стоял Робби и смотрел на неё. Они встретились глазами. Дочь потянула её за платье и спросила, на кого она смотрит. Нужно было уезжать. Делла попрощалась с провожающими её слугами и немногочисленными придворными дамами. Амбер села с ними в карету, намереваясь проводить до границы и вернуться. Из окна кареты королева видела стоящего на балконе и смотревшего на них принца.

Вместе

Грустная это была поездка. Напоследок подруги не могли наговориться, обещая как-нибудь навестить друг друга. Следуя молчаливому уговору, девушки не обсуждали ни Робби, ни прошлое. Дочка Деллы много спала.

Сзади раздались крики и топот нагонявших их всадников. Карета сначала понеслась стрелой, затем, встряхнувшись, остановилась. Вокруг неё застучали копыта, громкий голос требовал королеву. Дверца открылась, и гонец передал ей послание. Смутно знакомым почерком было написано: «Вернись, я жду тебя». Давно она не видела почерка Робби, с тех пор как они вместе учились. Делла застыла с посланием в руке: её мечты начинали сбываться. Но сбывались они как-то не так, как она себе представляла. Она почти доехала до границы, половина пути за спиной... Она уже свыклась с мыслью, что ненавистна ему, что все кончено. Она приняла свое будущее без него, с ребенком от Тибо. И вот теперь это «вернись»... Что оно ей сулит? Она не знает. Она давно не знает Робби. Вместе с тревожными мыслями душу девушки заполнял страх: ей предлагалось вновь зависеть от мужчины, чьи мысли были для неё загадкой.

Она попыталась вложить твердость в свой отрицательный ответ. Гонец топтался у раскрытой дверцы, Амбер шевелила губами, намереваясь возразить ей, дочка дергала её за руку, вырывая шуршащее письмо. Кто-то высокий и крепкий сменил гонца у двери кареты, и незабываемый, такой знакомый голос произнес: «А если я сам попрошу тебя вернуться?» На неё смотрел Робби. Смотрел серьезно, как всегда смотрел в детстве, строгий неулыбчивый мальчик. Делла растерялась. Краем глаза она заметила улыбающуюся Амбер и подумала, как некстати эти улыбки сейчас. Робби тихо поговорил с графиней, подал ей руку, та вышла, взяла из рук Деллы девочку и, ободряюще улыбнувшись, удалилась. На молчаливый вопрос королевы Робби ответил, что сзади ещё одна карета, сел напротив неё и закрыл за собой дверцу.

Карета неспешно покатила обратно. Они долго молчали. Делла все хотела начать разговор и не знала с чего; тысячи вопросов мучали её. Уже не юноша, почти незнакомый, возмужавший, сидел перед ней друг её детства, её самая большая любовь. Он слегка улыбнулся:

— Ты могла бы мне рассказать все то, что говорила своей дочке там, на холме. Расскажешь?

Она никак не могла избавиться от внутреннего напряжения, сковавшего её; она не верила ему.

— Нет... Не сейчас... Я хочу все забыть.

— Все забыть нельзя, — философски заметил он. — Можно кое-что не вспоминать. А что-то не забывать.

— Я помню, — запнувшись произнесла она, — я не забыла...

Они немного говорили, пока добрались до столицы: Робби никогда не был болтуном, а Делла предпочла выжидать. Тревожная пелена недоверия между ними понемногу рассеивалась, однако основной вопрос «зачем?» так и не был задан. Он лишь заметил, что многое узнал от герцога Эмиля и что Вута не нашли.

Вернувшись во дворец, они отужинали, и Робби удалился, сославшись на дела. Девушка не знала, что и думать: они так и не объяснились. Она только могла предположить, что он собирается с духом так же, как и она. И что ему так же нелегко.

Королева уложила дочь и села на кровать, ей казалось, что сейчас что-то должно случиться. Она не удивилась, когда на пороге, после стука в дверь, возник заметно смущенный Робби. Будто порывом, их повлекло друг к другу, они обнялись. Долго стояли так; потом он взял её лицо в свои руки, всмотрелся, как после долгой разлуки, и поцеловал. Они целовались второй раз в жизни, после многолетнего перерыва.

— Что?... Что ты говоришь? — задыхаясь в поцелуях, спросила она, не разобрав его бормотаний.

— Я не смог разлюбить тебя... хотя очень хотел, — ответил он, так же задыхаясь.

Целуясь, они упали на кровать, не разжимая объятий.

— Подожди... скажи мне... ещё что-нибудь, — попросила она.

— Я думал, что смогу без тебя прожить, что, отпустив тебя, мне станет легче. Но когда ты посмотрела на меня, и села в карету, и уехала, я испугался, что это навсегда. И что снова я буду тосковать по тебе, но теперь в этом никто не будет виноват, кроме меня самого. «Что же ты натворил, дурак?» — спросил я себя и велел подать коня.

Делла прервала его шепот поцелуями.

— Ты верил Тибо, когда он говорил про нас? — все же спросила Делла.

— И да, и нет... Очень не хотелось, — серьезно ответил он.

— Ты не пожалеешь потом? — прошептала она.

— Если ты будешь любить меня, как обещала тогда, на холме, — ответил он.