Дочки-матери. Главы 37—45

до ста, — скомандовала Вероника. Подскочив, она потащила Катю из комнаты.
Миша, растягиваясь в ухмылке до ушей, принялся считать.
Время, выделенное для переодевания, затянулось, но он никуда не спешил. Плеснул в горло ещё коньяка, закусил.
— Внимание, — раздался голос Вероники из-за приоткрывшейся двери. — Мы входим, не смотреть.
Он зажмурился, демонстрируя с каким рвением готов слушаться.
Послышались шёпот, хихиканье. Девушки перебежками заскользили по комнате, лёгкие касания ножек обозначились слева и справа.
Миша вдруг почувствовал, как бегунок ширинки на шортах потянули. Он сидел ровно, опираясь сзади на руки. Теперь, шире раздвинув колени, предоставил кому бы то ни было беспрепятственно действовать в паху. Вероника смешками захрюкал в нос, вторая шалунья, видимо, Катя, подхватила сдавленный смех. Они давились от смеха, хихикали, прыгая в каком-то метре от него. Руки цепляли бегунок, расстёгивали пуговку, стягивали с него шорты с трусами. Он приподнялся на руках, когда потребовалось.

Оставшись голым, Михаил сразу почувствовал тяжесть в паху. Член заливался лёгкой эрекцией.
— Можно открывать? — робко спросил он, жмурясь для проформы.
— Пока нет, — отозвалась Вероника.
Член наполовину приподнялся, покачиваясь вверх-вниз, закладываясь то на живот, то на бедро. Головка наполовину вылезла из крайней плоти.
Внезапно чей-то рот накрыл её и присосался. Этого милого погружения в горячий ротик, бьющийся изнутри язычком, было более чем достаточно, чтобы окончательно проснуться и залиться жёсткой сталью. Член взлетел, расширившись в трёх толстых штырях, спаянных у корня и головки, обтянутых тонкой кожицей, поначалу скользящей по всей длине ствола, но постепенно теряющей подвижность.
Второй ротик накрыл разбухшую сливу головки, первый уже скользил язычком по стволу к яйцам.

— Теперь можно? — прохрипел он. Не терпелось посмотреть, но и нарушать правила игры, затеянной Алашеевой, он не смел. Вдруг она придумает ещё что-нибудь этакое?
— Теперь можно, — удовлетворённо проворковала Вероника у самых яиц.
Он медленно расщепил затёкшие ожиданием веки.
Девушки, как и предполагалось, сидели перед ним в тех самых сексуальных нарядах, которые они сами когда-то выбрали себе в магазине.
Катя была в чулочках и обтягивающем чёрном платье. Тонкие подвязки скрывались на оголённых бёдрах. Сидя на полу, она опустилась разъехавшимися в стороны бёдрами, дала платью задраться на попу и не спешила стягивать его назад. Склонившись, Миша подцепил её ковшиком за попу, нащупал тонкие ажурные трусики в промежности.

— Красотка! — прошептал он. Лёгким шлепком и сжатием ягодицы завершил инспекцию.
— А я? — с притворной обидой в голосе спросила Алашеева.
Она была в белых спортивных шортиках и чёрном топике, оголявшем живот.
— А ты — прыгажунья, — он усмехнулся.
Девушки оценили юмор дружным хихиканьем, ведь комплимент достался им в равной степени. Задор в горящих глазах перерос в активные действия. Длины члена хватало обеим. Хватая девушек за задницы, Михаил притягивал их к себе. Возвышающийся ствол попадал в окружение губ и языков. Расположившись по обе стороны, девушки по очереди ныряли на головку, спускались по члену к яйцам, вытягивали их из разомлевшей мошонки. Вероника командовала парадом: стягивала кожу к основанию, направляла член в Катин ротик, гоняла обозначившийся рисунок вен по стволу.

Катя следовала примеру, подмечала нюансы раскачиваний губами в верхней части члена. Именно там сконцентрировала своё внимание опытная подруга. Алашеева вытягивала губы в трубочку, быстрыми скачками растирала нежную блестящую слюной территорию под головкой. Эта часть члена и цветом отличалась: розоватая, в отличии от белой и даже бурой снизу в остальной длине ствола. Катя ныряла на член, действовала аналогичным образом. В момент передышки Вероника с восторгом наблюдала за действиями малоопытной протеже. Ложась щекой на упругое бедро дяди Миши, она шептала глупости:
— Сладенький член. Нравится сосать?
— Угу, — отзывалась Солнцева.
— Мне тоже. Теперь моя очередь.
Она принималась за работу, чтобы через минуту передать эстафету.

— Классная соска, — подняв глазки, шалунья встречалась с заворожённым взглядом дяди Миши. Тот молчал, лишь тихо выдыхал через рот. — Пососи его, Катенька, — гладила подругу по затылку. — Вот так. Дай теперь мне пососать.
Катя, чей рот залился слюной, отрывалась от «палочки-выручалочки» — так она в шутку окрестила и про себя непременно называла член дяди Миши — внимательно смотрела, училась, как глубоко, до судорог в горле, насаживается Вероника.
«Вот, значит, как ему нравится!» — она принималась за дело с новым усердием, тоже давилась, чтобы доказать равное участие.
— А спорим, я могу так, как ты не сможешь? — не выдержав марафона, спросила Вероника.
Катя смущённо оторвалась от члена. Взгляд её, охмелевший от вина и минета, блестел сомнением.
— Я с тобой больше никогда не буду спорить, — сказала он улыбаясь.
— Не всё сразу, — Миша потрепал Катю по голове. Её растрёпанные волосы сбились в длинные вялые пряди.
Скинув с себя шортики, Вероника запрыгнула белыми носочками на колени дяди Миши. Откинувшись назад на руки, начала медленно проседать попой на удерживаемый в вертикальном положении член.

Катя заворожённо наблюдала, как расщепляется анус Вероники, невидимая взглядом дырочка под влагалищем расширялась, втягивая упругий шар головки. Виляя тазом, Вероника находила и отступала, вновь попадала и стягивала, проседала и съезжала. Она насаживалась на член, как курица на вертел, полностью вгоняя ствол дяди Миши себе в задницу. Успокоилась Алашеева, только когда яйца мужчины прилипли к её ягодицам. Тогда она начала путь вверх.
Катя сидела рядом, огорошенная умением эквилибристки «впихнуть невпихуемое».
Растягивая ягодицы Алашеевой, Михаил втыкал в неё член. Яйца, подлетая, прилипали к полусферам попы, стукались и так же бойко срывались назад. Обхватив эти шарики, Катя попыталась удержать пах Михаила на месте, но он неудержимо дёргался, как заведённый. На лице Алашеевой застыло странное выражение задора: закусив нижнюю губу, она ожесточённо работала бёдрами, зыркала глазками в сторону Кати:
«Смотри, как я умею! А ты — нет!» — она высунула язык, провела им по губам, театрально прикрыла веки и застонала. И всё же она морщилась. Нет-нет, да и скривится от боли.

Катя скользнула язычком по трясущимся перед глазами сосочкам Вероники.
— Хочешь попробовать? — спросила егоза, открывая глазки. Она порядком подустала, дышала быстро, как дворовая собачка во время жары.
— В попу? — Катя усмехнулась.
— А чё?
— Я лучше пока так, — Катя встала во весь рост и принялась стягивать с себя трусики.
Михаил потянулся за резинкой, лежавшей в выдвижном ящике стола. Скоро его член возвышался перед глазами девушек во всей красе: облачённый в тонкий блестящий слой латекса.
— Ложитесь-ка на спину, молодой человек, — пропела Вероника, хмурясь как полководец перед битвой. — Сейчас мы вас будем насиловать.
Катя заржала, Михаил усмехнулся в нос. Ему вновь захотелось закрыть глаза.

Катенька запрыгнула на кровать и, перекинув ногу, оседлала его. Её пухлая задница опустилась серединкой на торчащий член. Нащупав точку входа, девушка сама контролировала скорость проникновения. Страх уступил место любопытству. Не заметив, Солнцева увлеклась и опомнилась, только когда яйца Михаила Анатольевича упёрлись ей в задницу. Весь огромный ствол напрягался в ней, играл стальной мощью. Грубые ладони дяди Миши гуляли по платью, тискали её сиськи, опускались на бёдра, стягивали и растягивали ягодицы.
Вероника тем временем оседлала лицо дяди Миши, заёрзала наездницей. Он не возражал: высунув язык на всю длину, он принялся лакать её в розовую щель.
— М-м-м! — забилась на языке Вероника. — Дядя Миша, у вас язык как помело.
Они засмеялись. Вагинальные соки размазывались у него по лицу,...  Читать дальше →