МЮРИЭЛ или итоги работы победившей похоти. Глава 15

Мы, все трое заседавших за столом, поднялись. На правах пред¬седателя, я имел честь первым подойти к ней и извлечь из-под сюртука ремень, который до сих пор верно служил мне в деле обращения молодых леди на должный путь в жизни. Эми, ничего не подозревающая о том, что последует в дальнейшем, оста¬валась тихой, насколько ей позволяла скромность, и лишь отставила к нам свою попку.

Я приблизился к ней и взмахнул своим кожаным приспособлением, проверив его готовность. Бросив на меня быстрый взгляд из-под руки и заметив ремень, Эми издала отчаянный писк — и могла бы распрямиться, если бы рука Мориса, все время остававшегося по левую сторону от девушки, не легла ей на шею, вернув ее в исходное положение.

— А сейчас, Эми, веди себя тихо. Ты получишь свой первый урок послушания юных женщин мужчинам, — произнес он, в то время, как я, примерившись для первого удара, с треском опустил ремень на ее пухлые ягодицы, вызвав удивленное «ах!», доказывавшее то, что до сих пор она не имела случая подвергнуться подобному испытанию.

Условия таковы, что каждый член нашего клуба рукополагает молодую кандидатку в наш кружок по меньшей мере тремя ударами, впрочем, иногда кто-то из наших товарищей может забыться. Если девушка ока¬зывается трудной, она получает гораздо больше ударов. Один из нас может сделать шесть ударов, а другой — еще больше, но как правило, дюжины ударов хватает для того, чтобы в достаточной степени разогреть задок девушки для иных «ударов», которые вскоре должны последовать.

Эми, к моему великому сожалению, оказалась весьма трудной барышней. Ее бедра задергались от третьего или четвертого ударов, создавших пурпурный ореол на бархатных и упругих ягодицах. Ее мольбы о пощаде зазвучали весьма преждевременно, однако ее рыдания оказались самыми призывными, поскольку если дисциплина и необходима, то посвящаемая леди должна обязательно получить жгучий урок.

Не сомневаюсь, что Эми его вполне получила. В общем, от нас всех ей досталось порядка восемнадцати трескучих ударов тяжелым ремнем, которые подготовили ее розовый задок к последующему посвящению. В ответ на все ее крики, плач, просьбы и визг никто из нас не проронил звука. Таков наш мужской, и на мой взгляд, правильный обычай, — во время него нет никакого обмена грубостями, ибо это было бы, в любом случае, совершенно не по-джентльменски. Было вполне достаточно того, что каждый из нас к концу подготовительной процедуры оказался хорошо поднятым и окрепнувшим в той части своей персоны, которая должна была завершить второй этап образования Эми.

Короче говоря, я первым нацелился своим членом между чудных и жарко пылающих ягодиц девушки, сразу же после того, как Морис ловко смазал мазью, которую он взял из малень¬кого горшочка, ее сморщенное отверстие, продолжая своей свободной рукой плотно прижимать ее за шею.

Ах, какой крик сорвался с ее красивых губ, когда мой орган осуществил свой повелительный вход!

— Нет, нет, нет!!! — раздался ее умоляющий крик. Она попыталась, как и в начале порки, втянуть под себя бедра, но я крепко обхватил ее за талию и медленно, но твердо вошел в нее всем своим членом. Клянусь Юпитером, она оказалась достаточно тугой и громко кричала все время, пока я не присунул ей весь свой инструмент так, что ее ягодицы полностью не уперлись в мой живот.

— Вы... вы... вытащите его! — стонала она, хотя смазка, нанесенная вокруг ее заднего прохода, значительно облегчила первоначальное вторжение моего члена в ее прекрасную молодую попку.

— Ооохоооох!... — всхлипывала она, но никто из нас не дал себя обмануть этими девичьими завываниями, которые, разумеется, в скором времени сменятся более приятными звуками. эротические рассказы Здесь мой член принялся за свою работу, хотя, учитывая ее девственность, я приступил к выполнению задания медленными, долгими и глубокими движениями, которые заставили ее клокочущие стоны казаться бесконечным. Ее бедра извивались достаточно энергично, но без всякой пользы, тишину нарушали лишь ее все более приглушенные рыдания, иногда дополнявшиеся моим собственным тяжелым дыханием или нетерпеливыми движениями моих сотоварищей, переминавшимися с ноги на ногу в ожидании того момента, когда они смогут так же по-королевски вознаградить ее, как и я.

Какой электрический разряд, какие божественные ощущения я испытал, когда, наконец, пролил в ее тесный проход свою густую сперму! У меня помутнело в глазах, и я еще крепче сжал и еще больше натянул на себя себе пылающий шар ее попки, высвобождая в него из своих чресел все свои соки.

— Уууууууоооооооох! — раздался ее ожидаемый крик, когда она, наконец, ощутила, что ее наполняют мужским семенем. Приняв мой поток, она весьма многообещающе потерлась об меня своими ягодицами — но неясно, было ли это сделано в знак протеста или в знак желания. Это редко когда можно понять при инициации девушки. Конечно, я достаточно хорошо ее подготовил для Хокинса, который незамедлительно занял мое место, и точно так же вошел в нее сзади, но уже с бóльшей легкостью, хотя и не без тревожных криков с ее стороны, поскольку она полагала, что «поругание» уже закончилось.

Хокинс тоже хорошо накачал ее, и это заняло у него столько же времени, сколько и у меня, после чего очередь освободиться от своих сперматических сокровищ пришла к Мэдисону-Брауну, который, по слухам, по-прежнему выдает подобные «прощальные салюты» двум своим замужним дочерям, когда они его навещают. Фраза: «Хорошо наполненные попки никогда не отворачиваются от мужского члена» — всегда была его девизом.

После того, как его опустошенное мужское достоинство вышло из юной леди, ее первый опыт в схватке Венеры на время подошел к концу, что вполне согласовывалось с ее всхлипывающими пожеланиями. Морис дал ей опуститься на кушетку, на которую она легла животом, отбросив скромность, и не шевелилась, если не считать страстного подрагивания дерзких половинок ее хорошо наполненной попки.

После этого мы втроем, выполнив свой долг перед ней, тихо удалились. По какой-то своей причине, известной лишь ему, Морис не стал лезть своей «кочергой» в ее «очаг», чтобы разжечь в нем огонь. Он искусен в подобных вещах, и я уверен, что он хотел, чтобы в тот момент его считали не как злодея пьесы, а скорее как помощника, наблюдателя, как учителя во всех отношениях и того, кто принесет ей бóльшую пользу в дальнейшем. В ее глазах он был не сообщником, не громилой, а арбитром. Так пусть же все мы извлечем из этого урок!

Из дневника Мориса

— Что они со мной сотворили?! — это был первый стон Эми по отбытии моих ученых сотоварищей.

Я проникновенно вздохнул и, пока она дрожала, нежно погладил шелковистую поверхность ее попки. Я ответил, что начался процесс ее обучения как юной леди. В ответ она проскулила, что все скажет маме.

Я снова повторил, что с ее стороны это было бы исключительной несдержанностью, и что ее мама была бы крайне возмущена всеми теми бесстыдными деталями, которые сопровождали ее посвящение в первый обряд Венеры. В таких случаях от юных леди ожидают скромного молчания, и ей точно ни к чему привлекать к себе излишнее внимание. Твоя мама, — продолжил я, — знает о том, что происходит, и приняла это как должное... Ну и так далее, и тому подобное...

Как я и ожидал, поток моей утешительной речи был прерван бесчисленными всхлипываниями, но никаких возражений не последовало, после чего я начал нахваливать ее в совершенно неожиданной для нее манере, сказав, что она держалась замечательно, и это было по достоинству оценено всеми джентльменами, озабоченными ее «воспитанием». Потом я приподнял ее и усадил рядом с собой, продолжая все в том же духе и лаская ее груди, сосочки которых еще были твердыми, обнаруживая то удовольствие,...  Читать дальше →