МЮРИЭЛ или итоги работы победившей похоти. Глава 15

в котором она не призналась бы ни за что на свете. Я взвесил в своих ладонях эти небесные плоды и заявил, что чудеснее их я ничего на свете не видел.

— Меня заставили предаться пороку, — воскликнула она, на что я ответил, что ничего подобного, и вскоре она встретит многих других девушек, прошедших подобные испытания, а теперь стремящихся повторить их со всей готовностью.

— Не знаю, — пробормотала она, однако тон ее уже был более умиротворенным. Потом тихо добавила: — Моя попа болит.

На это я заметил, — отбросив иной, потаенный, смысл ее слов, — что впоследствии, если она проявит должное послушание, вовсе не обязательно будет прикладывать к ее попке ремень. Услышав мой резковатый тон, она не нашлась, что ответить, и сказала, что хочет домой.

— Ты хочешь пойти назад много миль и, может быть, стать жертвой бродяг, или я могу взять тебя с собой? — задал я вопрос, который поверг ее в некоторое смятение.

— О, отвезите меня! — воскликнула она, вскочив и полуобернувшись ко мне спиной.

— Тогда тебе нужно попросить так, как приличествует хорошо воспитанной юной леди. Встань лицом ко мне, — приказал я.

Ее следующее движение оказалось таким, как я и ожидал. Повинуясь моим словам и смаргивая слезы из глаз, какие только она могла превознести, она застенчиво сложила руки впереди, прикрыв свой холмик Венеры. Потянувшись вперед, я шлепнул ее по запястьям, вызвав у нее выражение сильного смятения, заставив ее руки опасть по сторонам.

Шерстка на ее любовном холмике оказалась густой для ее возраста и выглядела как аккуратный треугольник, который был сверху настолько очерченным, что если бы она не была так наивна, можно было бы подумать, что его подстригли. Ее груди заметно выдавались вперед, и больше, чем можно было бы заподозрить по тем тесным платьям, которые она носит.

— Так-то лучше, Эми. Теперь ты можешь высказать свою просьбу.

Ее глаза следовали за моими, бегавшими вверх-вниз по ее изумительным формам.

— Пож... Пожалуйста... Вы не от... отвезете меня домой? — спросила она. Я широко расставил колени и притянул ее к себе. Растопырив пальцы, я начал проводить ими по ее любовным завиткам, на что она закусила нижнюю губу и уставилась поверх моей головы.

— Что ты спросила? — поинтересовался я. Она подалась чуть назад, и от этого ее бедра чуть разошлись. Я еще больше развел их, поглаживая их теплые, шелковистые внутренности тем молчаливым жестом, который удерживал их по отдельности. Очень медленно я завел ладонь под ее гнездышко и, согнув указательный палец, провел им между влажных и дерзких губок, отыскивая ее дрожащий бутон. Ее животик немедленно напрягся, но потом ослабел, тогда как я продолжал свои дразнящие круговые движения. Она прикрыла глаза и начала слегка покачиваться.

— Я хо... хочу... что... чтобы вы... отве... отвезли... ме... меня до... домой, — выдавила она, наконец, из себя дрожащим голосом. Воздух с легким свистом вышел из ее ноздрей, пока я все это время продолжал дразнить ее сладкую точку.

— Сию секунду, Эми... да, сию же секунду.

— Чтооо... чтоооооо... оооохххх... — послышался ее невразумительный стон. Ее коленки подогнулись, она не знала, куда деть руки. Ее бедра против воли заработали вперед-назад.

— Ну давай же, давай, Эми... Прямо сейчас... , — нежно просил я. Я обнял ее свободной рукой, поглаживая ее тугие ягодицы и проникая в ее липкую заднюю дырочку. Ее рот широко раскрылся, ресницы трепетали, а глаза закатились, демонстрируя только жемчужные белки.

— Мер... мер... мер... мер... ! — начала она подвывать, и вслед за этим оросила мельчайшими, но обильными брызгами мою манящую руку. Крошечные капельки дождем посыпались мне на ладонь, ее колени подогнулись, и я притянул ее еще ближе к себе и усадил на свое левое бедро, заставив верхнюю часть ее податливого тела откинуться назад. Левой рукой я удерживал ее за плечи. Ее губы раскрылись навстречу моим, но последовало еще одно блуждание кончика моего пальца по ее сладкому бутончику, и она кончила снова.

— Дай мне свой язык, Эми — выдохнул я ей в рот, хорошо понимая, насколько она заблудилась в животном жаре своего вожделения. В том, что последовало далее, ее женское начало полностью одержало в ней вверх. Наши поцелуи, поединок наших языков, были дичайшими, а потом она упала, будто в обморок, пока я покрывал поцелуями ее сосочки и ласкал своей ладонью мягкие набухшие губки ее пещерки и подрагивающий животик.

Однако я, все же, не счел должным проявлять свою неж¬ность далее, ведь она все еще обучается. Как только мы забрались в коляску и тронулись в обратный путь, я снова напомнил ей об этом, очень спокойно переспросив, понимает ли она это. И прежде, чем она успела мне ответить, я известил ее, что, по крайней мере, еще несколько недель она будет находиться под надлежащим присмотром, после чего ей будет разрешено самой выбирать себе любовников. Последняя фраза ей, кажется, пон¬равилась, — маленькая, миленькая улыбка промелькнула на ее губах, хотя в целом она выражала само смирение. После этого я уже не возвращался к подобным вопросам, ибо был уверен в ее поведении так же, как и в ее будущем послушании.