Монастырские рассказы. Глава 4

только молоко и воду, — моя бедная нежная маленькая киска довольно сильно саднила.

— Не пугайте Луизу своими глупостями, — строгим голосом перебила Эмили. — Я уверяю, что ей не придется претерпевать подобных неприятных последствий от инструмента нашей молодой подруги. Он не похож на грубо сделанный обычный искусственный член. Иди сюда, дитя, подними свои юбки и позволь мадемуазель Огюстине принять подобающие меры.

Покрасневшая девушка повиновалась ей, подтянула свою сорочку и нижнее белье, раскрыв алебастровый живот и бедра, между которыми во всей своей девичьей чистоте уютно расположилась ее пушистая маленькая норка. После того, как я осторожно приоткрыл отверстие пальцами, оно напоминало ничто иное, как розовый бутон, впервые открывшийся сквозь темно-коричневую мохнатку. Конечно, то, что придумала Эмили, возымело нужный эффект, потому что она прекрасно знала, что мне требовался какой-то стимулятор после моей недавней атаки на нее. Таким образом, под влиянием того, что я видел, чувствовал и целовал сладкую киску невинной Луизы, мой член по такому случаю вновь начал утверждать свою мужественную силу и вздыбился вверх.

Как раз в этот момент Адель, — которая уже была наполовину безумна, наблюдая за выступлениями, которые она желала, но не могла, разделить, — начала заглядывать под мои юбки, чтобы увидеть, в порядке ли искусственный фаллос и хорошо ли он привязан. Это заставило меня понервничать, так как я боялся преждевременного раскрытия моего инкогнито. Но взглянув на Эмили и увидев ее улыбку и кивок мне, я решил, что даже если Адель и догадается о правде, это уже не будет иметь большого значения.

Наше взаимное положение было таково. Луиза стояла с раздвинутыми ногами, а Эмили, подняв ее одежду, ублажала и ласкала ее. Я же в этот момент, стоя на коленях, ртом и пальцами готовил прекрасные бархатные «ножны» к приему моего стержня, тогда как Адель присела между ног Луизы и задрала мои юбки. Она конечно забавлялась, проверяя то, что без сомнения, поначалу приняла за мой искусственный фаллос. Но правда ведь должна была добраться до нее. Во-первых, хотя ремешок там и был, внимательный наблюдатель мог заметить вблизи, что «фаллос» не был с ним прочно связан. Во-вторых, гладкость, пульсация и животный жар настоящего члена безошибочны и не могут быть подделаны искусственными, хотя и изобретательными, средствами. Эти мои мысли на эту тему подтвердила и похотливая девушка, которая принялась ласкать и сосать мой благородный инструмент, обхватывая его губами и облизывая языком. Я знал, что ни одна девушка не будет заботиться о том, чтобы проделывать это с простой игрушкой. Но каким бы приятным и ласкательным ни было это выступление, я осознал, что если оно продолжится, то мое намерение в отношении Луизы будет полностью расстроено, и что извержении порции теплого крема в рот Адель будет лишь плохим извинением за то, что я не взял девственность ее молодой подруги. Таким образом, решил я, пришло время приступить к делу, о чем также намекнул и Эмили, которая спросила меня, в какую позицию я хотел бы поставить невинную жертву похоти.

Оглянувшись по комнате, я не увидел ничего лучшего, чем низкий диван без спинки и боковых сторон. Я предположил, что если бы милая девушка лежала на нем с подушкой под своей попкой, а Эмили с одной стороны и Адель с другой держали бы ее за ножки, то такое положение было бы наиболее удовлетворительным. Это позволило бы мне войти в нее с наименьшими проблемами и с максимальным удовлетворением для меня. Кроме того, это позволило бы зрителям получить достойное и полное представление обо всем действии от начала до конца. Посему Луиза легла на спину и задрала свою одежду настолько высоко, насколько смогла, таким образом, между нашими животами не будет ничего, что могло бы нам помешать. Остальные девушки удерживали ее ноги довольно высоко, раздвинув их настолько широко, насколько только девственница могла быть растянута, не причиняя ей боли.

Когда я проделывал свои собственные пустячные приготовления, Эмили прошептала мне, чтобы я расстегнул и дал упасть фаллосу, поскольку он больше не нужен был для обмана, но мог обременить меня и навредить Луизе. Я повиновался мгновенно.

— А теперь, — произнесла она, — если ты думаешь, что достаточно увлажнил ее дырочку языком, овладевай ею и удачи тебе!

Я не нуждался в еще большем убеждении, чем вид этой заманчивой щелки, ожидающей меня. Я чуть приподнялся и погрузил пурпурную головку своего инструмента между ее тугими губками. Первым толчком я вызвал крик Луизы, что вызвало смех у Адель, которая сказала:

— Я думаю, что мы должны пожелать удачи бедной Луизе, а не этому молодому джентльмену, потому что у нее после всего этого выступления все будет ужасно болеть. Поверь мне на слово, Эмили, думаю, нам лучше положить пару платков между ее попкой и диваном, иначе все будет испачкано спермой и кровью.

Это они и проделали, хотя и не без труда, потому что у Луизы действительно не было достаточно сил, чтобы приподнять свою попку из-за моих энергичных толчков. Я не хотел причинять ей ненужную боль, но любой, кто имел удовольствие похитить невинное девичье сокровище у прекрасной, стройной, энергичной девушки, только начинающей быть женщиной, должен быть вполне осведомлен, что этого невозможно достигнуть без причинения определенных неприятностей и, возможно, небольшой боли джентльменам, и более или менее сильной боли и огорчения жертве. рассказы эротика В нашем случае это оказалось особенно верным — Луиза была не только от природы маленькой и тесной, но ей еще никогда не приходилось быть участницей ни одного из развлечений, столь любимых молодыми дамами монастыря. Было совершенно ясно, что ее еще никогда не долбили искусственным членом, и я не думаю, что ее когда-либо даже ласкали пальцами.

Мне кажется, что это был пятый или шестой сильный толчок, на котором я сломал ее барьер и проник внутрь нее. Луиза чуть вскрикнула и с мольбой попросила меня сжалиться и выйти из нее, но пока она произносила все эти прерывистые восклицания, она крепко обхватила меня за шею и прижалась губами к моим. Я даже и не думал выполнять ее желания далее, поэтому я извлек из нее все оружие на четыре дюйма, а затем с новой силой снова погрузился в нее по самую рукоять. Ее сладкие ножны крепко сжимали мой пульсирующий стержень, обильно смачивая его соками при каждом ударе. Все ее протесты растворились в стонах и вздохах удовольствия, когда я начал ритмично накачивать ее, чтобы откупорить свой собственный поток жемчужного нектара и излиться в ее резервуар. Я погружался все глубже и глубже, пока наши холмики не выравнивались, волосы не спутывались и наши животы на начинали тереться друг о друга. Ее сладчайший проход, в котором двигался мой вал, оказался настолько узким, что достаточно было три или четыре удара, чтобы довести меня до точки взрыва. Я чувствовал, как набухает мой разрывающийся член, когда он наполняется приливом моей закипающей спермы. И одновременно с этим Луиза испустила теплую жидкость, которая изверглась из ее почти что заполненной щелки и смешалась с кровью ее сломанного девичества, сочась по ее молочным бедрам. Я ворвался в нее, извергаясь, пока я не остался полностью растраченным и безжизненным.

Когда я лежал ниц на Луизе, с каким-то томным удовлетворением размышляя о том, что это первая девица, которой я когда-либо имел удовольствие наслаждаться, дерзкая Адель сочла это отличной возможностью выяснить, верны ли ее подозрения относительно моего пола. Соответственно, она начала самым неприличным образом тянуть меня за зад и очень скоро утвердилась, что мои шары, во всяком случае, были настоящими.

— Я и не сомневаюсь — сказала она, обращаясь к Эмили, — что его член столь же настоящий, о чем мы узнаем, когда этот молодой джентльмен снизойдет и вытащит свой меч из ножен. И правда, Эмили, я думаю, мы должны снять его с этой измученной девушки, ради нее и ради нас. А если кто-нибудь войдет? На самом деле я удивлена, что сестра Агнес так давно здесь не была. Обычно ей удается вторгаться к тебе, когда происходит какая-либо возня или веселье, и либо сообщает нам о неправильном поведении, либо бросает нас в холод своим ханжеским языком и манерами.

— Ну, — ответила Эмили, — я не только ожидаю ее, но и надеюсь, что она скоро придет, но еще не совсем все готово к этому. Так что я совершенно согласна с тобой в том, что нам лучше поставить наших участников в более приличное положение, привести их платья и прическу в порядок и дать им немного освежиться. Осмелюсь сказать, джентльмен нуждается в этом так же, как и леди.

— Помилуй, мадемуазель Эмили, когда и как ты узнала пол этого красивого молодого человека? — спросила Адель. — Открылось ли тебе это во сне? Эротический сон? Или он сам открыл тебе этот факт в моменты бодрствования, когда вы были в юбках и с открытыми ногами? Я, конечно, не знаю, где, возможно, в коридоре, или в уборной, или в твоей собственной спальне? О, вот теперь ты покраснела. Смею заявить, что полагаю, будто ты позабыла, как это делала.

Эмили ответила, смеясь:

— Неважно, дерзкая девчонка, как и где я приобрела свои знания. Но, пожалуйста, когда появится Агнес, следуйте моим указаниям и поддержите то, что что мы с так называемая мадемуазель Д"Эрмонвиль будем предлагать, говорить или делать по отношению к ней. А теперь давайте дадим этим попользованным горлицам по бокалу вина.

Пока они разговаривали, им удалось привести наши платья в относительный порядок. Едва мы закончили восстанавливать свои силы, как вошла сестра Агнес, и была принята девушками вежливо и ласково, если не сказать с любовью.

Меня должным образом официально представили, как мадемуазель Д"Эрмонвиль, и она тут же сказала:

— О да, я знаю! Я имела честь познакомиться с вашей матерью, мадемуазель. Она гуляет в саду вместе с отцом Юстасом. Она выказывает со своей стороны благословенное расположение, выбрав себе в общество саму добродетель и доброту!

Здесь Эмили закашлялась, а я, чтобы сокрыть свой смех, стал умолять сестру Агнес присоединиться ко мне и выпить бокал вина. Она ответила, что до полудня у нее не было обычая употреблять вино, но она нарушит свои правила, чтобы поприветствовать столь уважаемую незнакомку, как мадемуазель Д"Эрмонвиль. Все это было очень приятно и пристойно, и пока это длилось, я смог составить свое представление о сестре Агнес, и о том, как она выглядела внешне.

Она была высокой, хорошо сложенной и, несомненно, красивой, но ни ее лицо, ни ее фигура не обладали той здоровой округлостью, которая является одной из самых привлекательных черт девичества, и она была чуть более, чем просто девушка. Ее лицо тоже было бледным, хотя и не таким болезненным. В целом же, я убедился, что общий рассказ о ней был правильным, и сестра Агнес соблюдает все бдения и посты, предписанные церковью, с величайшей строгостью... возможно даже, с излишней строгостью для ее здоровья. Естественно, результатом такого аскетизма было то, что ее характер оказался слегка подпорчен, и она сердитым взглядом смотрела на шалости, игривости и другие менее простительные развлечения, которые иногда устраивали послушницы и младшие члены сестринской общины. И, как вскоре будет сказано, этой особенностью ее характера и воспользовалась проницательная Эмили, чтобы разжечь гнев Агнес до желаемой точки, которая и приведет нас с Эмили под грозные очи леди-настоятельницы Сен-Клер.