Наваждение

— Я хотел показать, как я тебя люблю, — ответил я, — мне хочется, чтоб тебе было приятно.

Мама продолжала стоять, она не отстранилась, не стала отталкивать меня, а просто гладила мою голову. Я еще несколько раз чмокнул мамину щелочку, интуитивно останавливая себя от соблазна запустить в неё язык. Только слегка дотронулся кончиком языка до торчащей кожаной складочки.

— Не щекочи меня, — хихикнула она, и отстранила меня.

Я отошел и помог маме выбраться из ванны.

— Заканчиваем? — спросила она.

— Да, — согласился я, глубоко вздохнув.

Я вышел из ванной, а мама еще осталась одеваться. Позже она вышла, не выдавая своим поведением никаких изменений. Мы попили чай, и перебрались на диван, включив телек.

— Все посмотрел? — спросила мама, — только не пойму, чего там интересного? Волосы да складки морщинистые.

— Нет, мам, это красиво, — ответил я, — у мальчиков все не так, а у тебя там пухленький пирожок, покрытый волосиками, а внутри пирожка такой ротик с длинными губками, открывающими вход в женское тело.

— Ух ты! — только смогла вымолвить мама, покраснев от смущения, — не думала, что кому-то такое может понравиться. Если тебе так сильно нравится, то потом можешь еще посмотреть. Только давай ты не часто будешь просить, иногда я сама буду показывать тебе.

В моей душе все звенело от радости. Теперь я точно знал, что еще смогу увидеть самое интересное, привлекательное и красивое создание из всего того, что существует на планете. Без какой-либо задней мысли мне вдруг сильно захотелось сделать маме приятно, чтобы она почувствовала мою заботу и любовь.

— Давай помассирую тебе ножки, — предложил я.

— А ты умеешь? — удивилась мама.

— Умею, — ответил я, перемещаясь на край дивана.

— Ну давай, попробуем, — недоверчиво согласилась она.

Я привычно положил мамины ножки себе на колени и отработанными движениями стал разминать её ступни. Мамочка стала возбужденно сопеть, что указывало на правильность моего предложения. Ей нравились мои манипуляции так, что она закрыла от удовольствия глаза. Я нежно, но настойчиво проходился от пальцев до пяточки, особенно тщательно прорабатывая перешеек. Закончив с одной ногой, я приступал к другой, а размяв ступни, перебрался к мышцам голени. Тут мама чуть не кричала, она инстинктивно одёргивала ножки, реагируя на прикосновения к напряженным мышцам.

— Как же приято! — просопела мама, — первый раз мне делают массаж ног.

Я ничего не ответил, а продолжил сеанс. Мама уже привыкла к моим рукам, и не так остро реагировала на их движения.

— Спасибо, сынок, — сказала она, — так приятно мне еще не было. Где ты так научился?

— Нигде я не учился, — ответил я, — просто чувствую как нужно.

— Фантастика! — промурлыкала мама.

Теперь массаж ножек стал еще и нашим с мамой ритуалом. В этом деле я уже «набил руку», и баловал своих женщин, стараясь сделать им максимально приятно. Как и с Ириной, с мамой это была только наша история. Я почему-то не хотел посвящать еще кого-нибудь в неё. Видимо, мама это также понимала. Частенько, когда мы были дома вдвоем, она сама просила размять ей ножки, а я никогда не отказывал ей в этой малости.

Иногда мама приглашала меня к себе в ванную, помочь с вытиранием. И каждый раз мы играли в нашу игру, я вытирал её и смотрел на письку, а она как всегда подставляла мне ножки для обтирания, давая возможность посмотреть между них. В конце процедуры, я всегда целовал её щелочку, и маме, наверное, это нравилось. Она знала, что так будет и уже сама стояла в ванне, ожидая поцелуйчик туда.

Как-то раз произошел случай, выпадающий из общей канвы наших отношений. Она пришла домой сильно уставшая, и, не раздеваясь, легла на диван, закрыв глаза. Она была в блузке и юбке, а также черных колготках. Было видно, что день выдался трудный, мама лежала почти неподвижно.

— Что случилось? — спросил я.

— Да ничего, — отозвалась она, — просто открывали выставку, и я устала невероятно, все тело гудит.

Я присел и стал мять её ножки. Мне приятно было ощущать ступни через тонюсенькую ткань колготок, ведь раньше мне не доводилось трогать маму через капрон. Она безвольно вытянулась в полный рост и охала от удовольствия.

— Спасибо родной, — сказала она, — мне очень хорошо.

Я продолжал в привычном для себя ритме. Прошелся по ступням и голеням, немного помял коленочки. Мама кайфовала.

— Надо колготки снять, резинка впивается, — с досадой сказала мама, — но лень вставать.

Я просунул руки вглубь и нащупал резинку. По моим ощущениям, она действительно была очень тугой. Зацепив её, я попытался стянуть колготки, но не вышло. Мама только рассмеялась.

— Надо все-таки встать, — вздохнула она и села на диван.

Я решил помочь маме, и стал расстегивать блузку. Мама нашла в себе силы встать на ноги, а я продолжил расстегивать блузку, а потом юбку. Сняв оба предмета гардероба, я принялся снимать колготки. Для меня стало открытием, на сколько тугая у них резинка и сама ткань очень плотно обтягивает тело. Кое-как стянув их, я увидел глубокий рубец от резинки на маминой пояснице, и стал разминать его. Мама стояла в одних трусиках и лифчике, а я массировал затекшие места. Она крутилась, подставляя уставшие после дневной экзекуции места. Наконец, она остановилась и нагнулась поцеловать меня.

— Спасибо, это было божественно, — сказала мама.

— Да ничего, пожалуйста, — ответил я.

— Устал, наверное, — как-то хитро глянула на меня мама.

— Неа, не трудно, — пожал я плечами.

— Нужно ополоснуться, — игриво сообщила она.

Она ушла в ванную, где провела минут двадцать. Вышла оттуда в свежих розовых трусиках и рубашке, подвязанной на животе. Смотрелась мама очень интересно. Тогда я еще не знал про сексуальность, мною не руководили половые инстинкты, было просто интересно познавать неведомое ранее, в данном случае — тело женщины. Уже много позже я прогонял в своей памяти моменты изучения женских прелестей, анализировал обстоятельства, и пришел к выводу, что мне тогда не хотелось полового контакта, а нравилось именно видеть, любоваться этим невероятным женским органом. Конечно, потом случилось мое знакомство с онанизмом, и вот тогда, зрительные образы, полученные ранее, мне сильно пригодились. Но даже в это время в моих фантазиях никогда не случалось физических контактов, а только лишь созерцание.

Мамочка снова прилегла на диван, а я продолжил массировать её ножки. Через некоторое время она полностью расслабилась, и я уже подумывал попробовать проделать тот же трюк, что и тогда с Ириной — потихоньку запустить пальцы под трусики. Было желание просто попросить маму показать мне, но я почему-то стеснялся, и не решился приставать к ней с этой просьбой. Я впился взглядом в тонкую ткань, немного просвечивающую и почти полностью демонстрирующую мне писечку моей мамы. Мама то ли делала вид, то ли действительно не замечала моего внимания, но никак не показывала своего участия. Я усердно продолжал колдовать над её ножками, а она млела от удовольствия и тихонечко постанывала. Вдруг мама приподняла попку и поправила трусики — видимо они натянулись и врезались в промежность. В это время я мельком заметил краешек её пирожка, покрытого каштановыми волосиками. Мой орган мгновенно отреагировал на это и налился кровью. Стало некомфортно сидеть, но пришлось выбирать — терпеть или лишиться зрелища. Я выбрал первое.

В очередной раз я перешел к другой ножке, а освободившуюся мамочка поставила на диван, согнув в колене. В этот момент нижний край трусиков слегка сдвинулся в сторону, обнажив часть её пирожка. До заветной щелочки оставалось буквально пару сантиметров. Все моё внимание было приковано туда. Я продолжал делать свою работу, не отрывая взгляда от открывшегося вида. Казалось, что еще чуть-чуть и трусики совсем съедут в сторону, и откроют вид на предмет моего интереса. Я всячески старался незаметно ...  Читать дальше →