Проклятие Пустошей. Глава 11

Только заканчиваю общаться с глюком, как дверь открывается, и внутрь маяка заходит какой-то лохматый старпёр с карабином.

— Уже очнулась. Клёво, — говорит он, закрывая за собой дверь.

— Ты ещё кто? — ворчу я.

— Много кто. Конкретно в данный момент я твой доктор. — Старик достаёт из кармана пакетик с каким-то белым порошком. — Самое время принимать, лекарство, детка.

— Что это за дрянь?

— Понятия не имею. Твой приятель не уточнил.

— С какого перепугу я должна что-то нюхать, если даже ты не знаешь что это такое? — задаю вполне резонный вопрос.

Старик хмурится, вешает карабин, и подходит ближе.

— Поменьше умничай, детка. А то вылетишь отсюда со скоростью пули.

Ах ты старый козёл! Я знаю тебя меньше минуты, а уже мечтаю выпустить тебе кишки. Увы, в таком состоянии я даже котёнка поколотить не смогу. И судя по нахальному взгляду, старый козёл это понимает, потому и ведёт себя так нагло. Хотя откуда мне знать? Возможно он так ведёт себя всегда и со всеми.

— Что с пси... Диланом? — меняю тему.

— Нормально всё с ним. Пока порошок добывал, немного перед вояками засветился, и решил отсидеться в укромном месте, пока всё не уляжется. А мне поручил проследить, чтобы ты приняла лекарство.

Рассказ старого козла звучит сомнительно, но я почему-то сразу верю во всё сказанное. Видимо болезнь всё же добралась до моего мозга.

— Да не кисни ты так, малышка, — старый выродок, хлопает меня по плечу. — Увидишься ты с ним скоро. Если повезёт. А повезёт тебе, если ты ответишь на парочку моих вопросов.

— Чего? — напрягаюсь я.

— Не волнуйся, ничего серьёзного. Просто расскажи мне немного о его мамаше.

— Что именно?

— Для начала назови её имя.

Вопрос вроде бы безобидный. Напрягаю котелок, и пытаюсь вспомнить как же зовут ту бабу. Удаётся мне это не сразу.

— Кажется Элла. Или Эмма, — отвечаю после двухминутной паузы.

— Как она выглядит?

— Неплохо выглядит. Особенно для своих лет.

— А сколько ей лет?

— Чуть за сорок. Средний рост. Нормальная фигурка, роскошные сиськи. Длинные рыжие волосы.

— Как называется город, в котором она живёт?

— Никак не называется.

— В смысле?

— На корабле она живёт. Названия не помню.

На этом поток вопросов иссякает. Старый пердун с задумчивым видом почёсывает затылок, а я запоздало обзываю себя дурой. Могла бы наплести всякой ерунды, а не рассказывать всю правду! Всё равно сейчас этот козёл не смог бы ничего проверить.

Внезапно старик резко оборачивается, и подбегает к окну.

— Вот и припёрлись! — проворчал он.

— Кто?

— Лежи тихо и молчи! Говорить буду только я, а ты даже не встревай, иначе будет плохо и мне, и тебе, и твоему дружку!

Пробормотав это, старый выродок быстро стягивает грязные сапоги, и закидывает их под койку. Не успеваю ничего уточнить, как в здание врываются военные. Открыв дверь с ноги, внутрь забежало четверо автоматчиков. Светя подствольными фонариками, двое из них взяли на прицеле старика. Остальные принялись всё осматривать. Старый козёл молча стоял перед армейцами с поднятыми руками, пока в здание не зашёл какой-то хрен в фуражке. Он разрешает старику опустить руки. Тем двоим, что светили фонариками во все стороны, офицер приказал осмотреть верхний этаж. После этого он приблизился к кровати. Я посчитала нужным прикрыть глаза, и не издавать ни звука.

— Кто это? — спросил придурок в фуражке хриплым голосом.

— Случайная знакомая. Ошивалась вокруг маяка. Одна. Откуда пришла не знаю.

— Что с ней?

— Болеет. То ли простудилась, то ли траванулась чем-то.

Вояка начинает лапать мой лоб своей мозолистой лапой. С трудом удерживаюсь, чтобы не вцепиться в неё зубами. Начинаю покашливать, и вояка отскакивает от меня как от прокажённой. И его легко понять. Зеркала под рукой у меня нет, но и без него понимаю, что со стороны я сейчас выгляжу не слишком привлекательно. Бледная почти как троглодит, вся потная, а возможно и заразная. От такой лучше держаться как можно дальше, а не лапать. Кто знает к чему это может привести?

— Как давно она в таком состоянии? — спрашивает вояка, отойдя от кровати.

— Пару часов. Сначала вся металась и стонала, а потом стало чуть лучше, — отвечает старик.

— И ты всё это время за ней присматривал?

— Конечно. Больше ведь некому.

По лестнице спускаются двое солдат, и сообщают придурку в фуражке, что наверху никого нет. Вояка уточняет, не замечал ли хозяин маяка кого-нибудь ещё, кроме меня, но старый пердун говорит, что больше никого не видел, и вообще последние часы ему было не до того. В итоге вояки сваливают с пустыми руками. Закрыв за ними дверь, старый козёл вздыхает с облегчением, и поворачивается лицом ко мне.

— Ну что, малышка, давай что ли ноздри разминай, готовься расширить границы сознания и с разбегу на радугу запрыгнуть! — говорит лохматый засранец, и бросает мне пакет с порошком.

— Чего-чего? — не поняла я.

— Ничего. Есть у меня подозрение, что порошок не простой, а с сюрпризом. Так что будь готова к тому, что после его принятия тебя накроет не по-детски! — поясняет старый пердун.

ДИЛАН

После прощания с Беном бреду на морской берег. Не дойдя до пляжа буквально ста метров, слышу какой-то шум вдалеке, оборачиваюсь, и замечаю машину с включёнными фарами, едущую от Эфиса в сторону маяка. Похоже Дженер не зря решил перестраховаться. Армейцы обыщут маяк, но ничего интересного отыскать не смогут. Вряд ли у них появится желание тащить больную чертовку в Эфис, рискуя собственным здоровьем. Откуда им знать, что это болезнь от наркотика, а не какое-то инфекционное заболевание? Вряд ли они будут так рисковать. Да и Дженера скорее всего забирать не станут. Даже если и захотят, хитрозадый старик сможет их заболтать. Главное чтобы он не забыл дать лекарство чертовке, пока она не начала вопить как резанная и дёргаться в конвульсиях.

Добравшись до пляжа, бреду вдоль берега, пока не натыкаюсь на пещеру. По-хорошему, мне стоит просто зайти в неё, затаиться, и не привлекать внимания к своей персоне до самого утра. Вместо этого я решаю сначала посетить лагерь военных, и осмотреться.

Заметив ряд палаток внутри, а также часовых, совершающих обход, ищу хорошую точку для наблюдения. Отыскать её оказывается не так просто, но всё же удаётся. Зайдя в воду почти по грудь, и спрятавшись за рифами, наблюдаю за армейцами с расстояния. Замечаю кучу джипов со стационарными пулемётами, а также нескольких снайперов. К счастью для фанатиков, миномётов и ракетных комплексов вояки не завезли, иначе с лёгкостью потопили бы «Эгиду» с берега. Сам этот отряд был нужен явно не для захвата или уничтожения корабля, а чтобы добить выживших, если те на лодках попытаются добраться до берега. Штурм на себя должна будет взять другая, более многочисленная и хорошо вооружённая группа. Если это не так, то значит я ничего не понимаю в военном деле, тактике и стратегии.

Решив, что увидел достаточно, выбираюсь из воды, и бреду обратно. На подходе к пещере останавливаюсь, заметив кое-что странное. Наклонившись, замечаю на песке множество следов. И все они ведут к пещере. Поняв, что моё место для ночлега скорее всего уже занял кто-то другой, достаю автомат, и заменяю подствольный гранатомёт на фонарь. Будь у меня под рукой светошумовая граната или дымовая шашка, закинул бы её перед собой, но поскольку ничего подобного у меня нет, иду проверять пещеру сам. Прижавшись спиной к холодной стене, и сделав несколько глубоких вдохов, совершаю резкий кувырок. Закатившись в пещеру, и встав на одно колено, включаю фонарь, и начинаю быстро осматриваться. Услышав где-то справа щелчок затвора, резко поворачиваюсь в сторону, и свет фонаря падает на чумазого мальчишку, державшего меня на прицеле. Ослеплённый ребёнок прикрывает глаза, а рука, в которой он держит пистолет, начинает дрожать. Как листья на ветру дрожат и другие мальчишки, прижавшиеся к стене за спиной своего «защитника».

— Твою же мать! — ворчу я, опуская оружие.