Одиссея 2300-х. Глава четвёртая

— Жарэ оскалился в усмешке. — Он же сказал «эта дрянь, шлюха ушла, оставив вещи». Откуда я делаю вывод, что... , — пальцы снова стали загибаться, — Дрянь женского рода. Она ушла, оставив вещи. Да? Верно? — Комиссар кивнул. — Мужчина или женщина убегая, обязательно прихватит с собой что-нибудь, что поможет в побеге. Такова логика выживания или я ничего не понимаю в этом мире! А если она оставила вещи не тронутыми, значит, ищите её у доков, где, как вы сказали, видели её.

— Логика есть, не спорю. — Комиссар помял губами уже тлевшую сигарету. — Но всё же, надо бы вернуться для осмотра.

— Скажите лучше этому... , — капитан кашлянул в кулак, — чтобы он забрал своё заявление на меня. Ведь если мы вернёмся, а на борту никого не будет, то... — Он набрал воздуха. — Полная стоимость фрахта плюс премиальные. Штраф за оскорбление, оплата судебных издержек, оплата расходов на пребывание моего корабля в доке. Ведь вы его поставите для досмотра в док, комиссар? А упущенная выгода на момент задержания? Полагаю этот, гм... как его там? не захочет расстаться со своим бизнесом, рабами, да и самому с семьёй стать рабами. И то, он ещё лет тридцать будет должен.

— Ладно. Все вопросы решены. — Комиссар кивнул. — Вы свободны от всех обвинений.

— Вот и чудненько! — Капитан расплылся в улыбке. — И напоследок комиссар, между нами. — Он понизил голос. — Девочки у вас на Горгоне, во! Первый класс по всем показателям! Непременно заверну ещё раз, как будет случай.

Комиссар кисло улыбнулся, растворился на экране.

— А случай такой представится не скоро. — Пробормотал капитан себе под нос, и громко нам всем. — Чего лыбитесь? Вы тут несите службу, а пошёл.

— Капитан покидает мостик! — Дежурный повернулся лицом к капитану, проводил до лифта, потом вернулся к мостику. — Капитан покинул мостик. Дежурный Кораблёв заступает на мостик!

А ещё говорит, что у него тут не Конфедеративные силы! Рапорт в полном соответствии с Уставом. Что ж, Устав, так Устав. Для меня же важней, что я в ходовой рубке. Только вот до какого времени?

***

В своей каюте каждый обустраивался как мог, в силу своих предпочтений, вкуса. Можно было многое, кроме открытого огня, бассейна (Хотя кому в голову придёт эта мысль? К тому же куда в каюте поместить бассейн?) и чтобы общая масса предпочтений не превышала пятьсот килограммов. Кто-то обходился минимумом, кто-то украшал мебелью из легких материалов. Я, пожив в каюте полгода, решился на эксперимент. Решил украсить стены вставками — деревянными панелями. Простыми, без покрытия, из пахучего дерева с Гелиос три. Тем более, что премиальные от похода на Горгону значительно подняли мой бюджет. К тому же, перемещение в капитанскую рубку, дежурства также отразились на перечисляемых суммах. Посчитав сколько уйдёт на закупку дерева, доставку, монтаж на стену неожиданно для себя обнаружил, что остаётся довольно приличная сумма. От чего в руках появилось желание потратить их. На что-нибудь безумное. На третий день раздумий, перебирания каталогов, я половину суммы перевёл своему дяде. Старый, больной дядя, воспитывавший меня вместо отца, проживал всё там же — в небольшом городке сельскохозяйственной промышленности на границе лесов и степей — самой приятной части планеты Орхидея. Откуда я в свои пятнадцать лет сбежал, отправившись в самый большой порт Орхидеи — Порт номер один. Другие космодромы, порты были меньше, а, следовательно, было меньше шансов удрать. Уже на борту мусорщика, среди своих вещей я обнаружил небольшой складной нож дяди с запиской, в которой он мне желал удачи. Тогда меня поразило, что он, зная о моих намерениях, не остановил меня. Но сейчас, став взрослее я понял, что он просто поддержал меня в моей мечте стать пилотом. Ткнув пальцем подтверждение о переводе средств ему, я испытал какое-то облегчение. Суммы, которые мне удавалось пересылать ему, были скорее данью уважения, знаками заботы. Но теперь, он хоть заживёт по-человечески! Потом ещё дошлю. А второй половины мне хватит на воплощение какой-нибудь безумной идеи.

Рыженькую я увидел перед самым Гелиосом. Она вышла из каюты капитана, в таком же комбинезоне как все, приветливо улыбнулась, пошла дальше по коридору. Как же капитан собирался её легализовать? Но у меня начиналась дежурство, времени, чтобы догнать и расспросить рыженькую не было. Решив, что с корабля она никуда не денется я побежал в рубку. В это дежурство в третьем отсеке постоянно срабатывал датчик движения. Повторный запрос, визуальный осмотр отсека ничего не дал. Значит, мне после дежурства облачаться в скафандр, ползти среди контейнеров, менять датчик. Конечно, я мог оставить заявку на ремонт, но мне хотелось самому сделать это. Шлюз камера выпустила меня только после того как сверилась с листом заявок, разрешением на выход. Ступая по узкому мостику с перилами и ступеньками, погнутыми от постоянных столкновений с контейнерами я двигался между громадами контейнеров, подсвечивая себе фонариком. Включить общее освещение в отсеке не получалось, на это требовалось отдельное разрешение, а фонарик он при выходе всегда при себе.

Датчик к моему удивлению был исправен. Он бодро отрапортовал об исправности, послушно прошёл тестирование прибором, замер в ожидании дальнейших указаний. Всё это меня крайне удивило. Датчики, как всякое творение рук человеческих имеет свойство ломаться, но этот был исправен на все двести процентов. Тогда я пошёл ещё дальше. Хотя по инструкции это было строжайше запрещено. Я полез в мозги датчика. Там есть такая крошечная память, в которую записываются данные по состоянию. Так на случай проведения разбирательств по повреждения контейнера и прочее, прочее, прочее. Мало ли какие бывают разбирательства? Датчик послушно допустил меня до своей памяти, сцедил записанное за последние два дня. Решив, что мне лучше всего с этим разбираться в каюте, я пошёл другим путём, сокращая обратный путь. Благо скафандр с его фиксаторами позволял мне идти по любой поверхности. Преодолев несколько ребёр жесткости внешней обшивки, я остановился передохнуть. Поискав лучом фонарика выступ крепления ребра, я уселся на него, вытянув ноги. Не то чтобы я устал, просто захотелось побыть тут, посидеть посмотреть в имевшиеся на боку корабля щели на скопление небольших звёзд, сложным узором мерцавшие вдалеке. Красота. Откинувшись на спину, отключив фонарик, я расслабился. Никто меня не подгонял, никто не контролировал, скафандр отсчитывал минуты моего пребывания вне корабля. Вне своего мира, в этом безмолвном тёмном мире.

Щёлчок, донесшийся извне скафандра, я сначала не воспринял. Повторный заставил приподняться, закрутить головой. В такой ситуации надо осмотреться. Щелчки в отсеке, заполненном контейнерами, звуки странные, если не сказать больше. Но в кромешной темноте трудно, что рассмотреть. Я поднялся, чтобы двинуться в направлении, откуда послышался, или мне казалось, что послышался щёлчок.

«Лупин» завершал манёвр, если коррекция курса на два градуса можно было назвать манёвром. Но звезда с длинным не запоминающимся названием сдвинулась чуть вбок, отчего отсеки по левому борту постепенно стали наливаться сначала полупрозраным, потом более прозрачным светом. Он сначала покрывал серым цветом бока контейнеров, вытягивая из черноты части их очертаний. Потом, осмелев, стал ломать пространство отсека на неровные кривые, квадраты, зигзаги освещаемых и чёрных пространств. В какой-то из этих моментов я увидел источник донесшихся щелчков. Ремонтный бот, прикрепился к одному из ребёр, застыв паучком, ожидающим свою жертву. А где ремонтники? Давно пора вылезти. Надо бы посмотреть что там. Дистанция была небольшой. Пройдя по черным каналам промежутков между контейнерами, я подошёл настолько близко к боту, что бы с увеличением кратности заглянуть в окно из них.

Мужчина и женщина на полу капсулы, в квадрате желтого изоляционного материала, сплелись в тесный клубок, обхватив ногами плечи партнёра. Поза шестьдесят девять. Я невольно вздохнул. Фира очень любит ...  Читать дальше →