Блуждающие огни. Часть 2

— Извини, прелесть моя, но лучше тебе не видеть того, что будет дальше. Тебе так больше понравится — уверяю тебя, — вдруг заявил он. На ее глаза он медленно наложил кожаную повязку, тщательно проверяя, не останутся ли щели, через которые она могла бы что-то увидеть.

— Прошу... прошу... пожалуйста! Не делайте мне ничего плохого! — тут же забыв о недавно испытанном наслаждении и впадая в панику закричала Вика, вырываясь с новыми силами. Макс крепко затянул эластичные ремешки повязки, обхватил ее голову ладонями и нежно поцеловал в лоб, а совсем близко вдруг раздался ироничный голос Виктора:

— Плохого? А я разве делал тебе когда-нибудь что-нибудь плохое? Только ты ведь как меня назвала?

— Я... я... не помню... , — совсем потерялась она.

— Не помнишь?

— Н-нет...

— Ты назвала меня мерзким ублюдком. Это не далеко от истины... Но оскорблять меня, тем более прилюдно, тебе, сучка, не позволено. Это ясно? — он вдруг больно стиснул рукой ее щеки.

— Да, — обреченно отозвалась она.

— Вот и умница.

Виктор склонился к ее лицу, его горячий язык прошелся по ее губам, затем он накрыл их долгим нежным поцелуем. Он казался на удивление терпеливым и проницательным, словно стремился угадывать ее сомнения, слабости и желания. Его пальцы легко прошлись по упругому извивающемуся телу, задевая твердые бугорки сосков, соблазнительные изгибы талии, низ живота. Сказать, что этот поцелуй и прикосновения сводили ее с ума, означало ничего не сказать. Она снова почти теряла сознание от блаженства и ужаса перед собственным грехопадением и только каким-то шестым чувством улавливала опасность, когда в воздухе постепенно начал распространяться аромат горящей свечи.

Макс терпеливо дождался, пока верхушка новой свечки расплавится, и на ее месте образуется углубление с прозрачной жидкостью на дне. Повернув руку ладонью вверх и высоко подняв свечу, он дал упасть на свое запястье паре горячих капель. Поморщился. Не чистый парафин, конечно, но можно терпеть. Он снял с руки тут же застывший восковой кружок и потер слегка покрасневшую кожу.

Виктор продолжал изводить свою жертву коварной нежностью, а Макс, мечтательно наблюдая за изящными движениями Викиного восхитительного тела, занес свечу над ее животом. Капля сорвалась — Вика вздрогнула и застонала, но Виктор запечатал ее стон жадным поцелуем, крепче прижимая к столу сопротивляющиеся руки, пока она не стихла. Когда на живот сорвалась вторая капля, затем третья и четвертая, она задохнулась и изогнулась, в ужасе ожидая новых горячих укусов. Тогда Виктор оставил в покое ее губы, принявшись за ушко, шейку, плечо и быстро вздымающуюся грудь. Ее нежная загорелая кожа покрывалась мурашками под его губами. Пара горячих капель упала на лобок, но прикосновения Макса тут же сгладили боль и страх, оставив только остроту и эйфорию. Она больше не просила о пощаде, она только нервно вздрагивала и вскрикивала, полностью отдавшись резко сменяющим друг друга ощущениям.

— Что... что я должна сделать, чтобы Вы меня отпустили? — еле выдавила она из себя наконец, совсем лишившись сил, и услышала, как Макс почти беззвучно рассмеялся, поглаживая ее стройные ножки и разводя их в стороны. Он прошелся нежными поцелуями по красным пятнышкам, оставленным на ее бедрах горячим воском, и больно вонзил зубы в восхитительную кожу на внутренней стороне бедра, заставляя девушку вскрикнуть. Ее щеки вспыхнули жаром, но Виктор не замедлил с язвительным ответом:

— Вот это уже правильное обращение к Исполнителю. Я смотрю, наша игра тебе начинает нравится и ты стала понимать ее правила...

Правила... Эти идиотские правила о подчинении невозможно было воспринимать всерьез, потому что все они выглядели тупыми и абсурдными — вот что она о них думала. Единственное, что Вика приняла, это что она всегда должна обращаться к Исполнителю на «Вы». Что же касается остального, то при любых других обстоятельствах она просто посмеялась бы над всеми этими формулировками также как Макс. Только теперь ей было вовсе не до смеха — ей было страшно, дико страшно, и рассуждать логически вовсе не получалось. В голове вдруг вновь всплыла мысль о якобы убитом охраннике. Вдруг это правда? Тогда что эти люди способны сделать с ней самой? Глаза вдруг защипало от слез, но тут зазвенели цепи, одну ее руку освободили и тут же пристегнули ко второй, передвигая ее к краю стола.

Вика пыталась уловить в окружающих звуках что-нибудь значимое, что-нибудь, что дало бы ей возможность разобраться хоть в чем-то, но в первую очередь понять, что ей предстоит. В этот момент ее губ коснулось что-то горячее, влажное и солоноватое, она мотнула головой, но ей не дали увернуться — мягко, но настойчиво.

— Давай, открой рот... , — потребовал Виктор, слегка разворачивая к себе лицо одурманенной страхом девушки, — Вот так... Умница...

Она слабо застонала, уже сама не зная от чего — от жалости ли к себе или от острого возбуждения, вдруг охватившего ее из-за новых ощущений. Член Виктора двигался у нее во рту, словно угадывая желания, о которых она даже сама не подозревала, а его руки направляли, требовали, приказывали, ласкали, сводили с ума.

К ее попке вдруг приставили скользкий вибратор и надавили. В следующий миг Вика задохнулась от боли, отчаянно застонала и попыталась вырваться, но Виктор даже не думал оставлять ее в покое, а Макс слегка вынул свое орудие пыток и ввел снова.

— Не дергайся, птичка моя, — со злорадной ухмылкой заявил он, — Скоро будет приятно.

Вика заплакала. Нет, ей было уже не так больно, сколько обидно, что все это с ней происходит на самом деле. Ей просто хотелось проснуться вдруг в каком-нибудь совершенно другом месте, зная кто она, а это приключение последних дней забыть как страшный сон. Она чувствовала себя униженной, оскорбленной, беспомощной и жалкой. Представить себе, что она когда-то предпочитала нечто подобное, она просто не могла. От движений вибратора по-прежнему было больно, но при этом она почему-то начала испытывать мучительное нетерпение и какую-то абсурдную похоть, заставляющую ее саму двигать бедрами или замирать от блаженства, когда движения Макса учащались. Боль с каждым мигом все больше обращалась в вяжущие и острые ощущения удовольствия, поэтому, когда вместо вибратора в нее требовательно начал входить член, сильно превышающий его по размерам, Вика только чаще задышала, все искреннее отдаваясь всем тем манипуляциям, что с ней проводили против ее воли. Вибратор теперь приставили к ее пышущему возбуждением бутончику, и она практически тут же застонала от неожиданно охватившего ее оргазма. Ее стали трахать более глубоко и грубо, но это уже не волновало ее совесть, потому что ее сознание попросту отключилось с какого-то момента, превратив ее в вихрь ощущений и эмоций.

Когда цепь тяжело упала на пол, когда она смогла свободно распрямить руки и ноги, когда с ее глаз убрали маску, девушка села на край стола, растерянно вытирая с подбородка и шеи сперму. Обильная влага холодила всю ее разгоряченную промежность и блестела на упругих бедрах. У нее кружилась голова и болели мышцы, руки и ноги совсем ослабли, а еще она не могла смотреть в глаза своим насильникам после всего, что произошло. Она рассеянно осмотрела свое тело — покраснений от ожогов почти не было видно. Просто было неуютно, до сих пор страшно и тошно от себя самой. Видимо, она дрожала, потому что Макс вдруг накинул ей на плечи свою куртку.

— Слушай, забыл тебе сказать... Там у входа в клуб вообще-то журналисты поджидают твою звезду подиума, — беспечно, как бы между прочим молвил Макс, открывая бутылку с шампанским и выливая на пол часть поднявшейся пены.

— Что?! — недоуменно воскликнул Виктор, совершенно очевидно поставленный в тупик этим сообщением.

Макс медленно и с расстановкой напился шампанского прямо из горлышка бутылки и только после этого соизволил дать ответ.

— Ну, да... я краем уха слышал, как они пытались ...  Читать дальше →