Записки слегка озабоченной. На поводу желаний

Железная дверь со звоном захлопнулась за нами. После утомительного зноя, плавящего асфальт городских улиц, было даже приятно оказаться в лёгкой прохладе подъезда многоэтажки. Но хотелось уже поскорей добраться до Лёшиной квартиры и сбросить наконец одежду, начинающую липнуть к взмокшему телу. Я уже собиралась вбежать по ступенькам наверх, но Алексей придержал меня за локоть.

— Что? — удивилась я.

Но вместо ответа он одним резким движением привлёк меня к себе и впился в губы жарким поцелуем. Его сильные руки уже нахально блуждали под юбкой.

— Лёш, Лёш, — запричитала я, пытаясь неумело от него отстраниться, — давай хотя бы до квартиры доберёмся, что мы как озабоченные школьники прямо на лестнице...

— Ева, ты весь день сводишь меня с ума. — лишь проворчал он в ответ, продолжая прижимать к стене моё обессиленное от жары и настойчивых приставаний тело.

И судя по грубоватым движениям его рук, я уже всерьёз задумывалась о сохранности не только своих тонких трусиков. Но всё же, собрав остатки воли, забившейся в тёмный уголок моей души, я сумела вырваться из этих цепких объятий. Как оказалось ненадолго. Когда свобода уже была близка, Алексей схватил меня за запястье.

— Любимый, — скулила я от отчаяния, — пожалуйста, только не здесь.

— Хорошо, хорошо, милая... — ласково приговаривал искуситель, усыпляя мою бдительность. Хоть при этом, в глазах продолжали сверкать бесовские искорки. — Может тогда обновим покупочку?

«О, нет!» — замелькали в голове мысли. — «Он не посмеет...»

Но всё же посмел. Расстегнув молнию висевшей на плече сумки, Лёша достал оттуда новенький кожаный ошейник. Настало время и моим шаловливым бесенятам прыгать от щенячьего восторга. С того самого момента, как я увидела в магазине этот интимный атрибут подчинения, мне жутко хотелось его примерить. Но какого чёрта! Не здесь же в подъезде, рискуя быть застуканной любопытными соседями.

— Алёша, — пропищала я подсевшим от возбуждения голосом. — не надо.

— Не говори глупости, Евочка. Конечно надо. Я же видел, как он тебе нравится. Ну...

По правде говоря, на тот момент мой мозг уже терял последние остатки здравомыслия, не находя уже в своих извилистых лабиринтах весомых аргументов на терзавший меня вопрос: «Почему нет?» Чертёнок сидевший у меня на плече всё шептал и шептал мне в ухо: «Да... да... да... « И поддавшись на его настойчивые уговоры, я смело наклонила голову и откинула волосы, обнажая шейку, как жертва на плахе. Как только ошейник коснулся чувствительной кожи, меня будто током ударило. Лёгкая дрожь пробежалась по всему телу, словно мелкая рябь на воде.

Алексей затянул ремешок и слегка отстранив меня, держа за колечко, полюбовался на результат. Услышав его довольный, не без злорадства смешок, я уже пожалела что так поспешно сдалась на уговоры, но мне оставалось лишь тихо поскулить с досады. Щелчок карабинчика и вот я уже у него на поводке. Притягивает за ошейник к себе и смотря в мои уже слегка напуганные глаза, говорит:

— Ну что, милочка, с этого момента ты моя покорная рабыня. Будешь меня слушаться?

— Да. — отвечаю дрожащим голосом.

— Не слышу.

— Да, да, мой господин, — включаюсь в эту странную игру, — ваша рабыня будет слушаться.

— Вот и хорошо! Тогда пошли наверх, сучка. — Лёша поднимается на пару ступенек и резко дёргает поводок. От неожиданности чуть не падаю с ног, но удержавшись, покорно плетусь следом.

Ощущение чего-то постыдно-неприличного не покидает, и я то и дело озираюсь по сторонам. Стараюсь вслушиваться в каждый шорох, в каждый шум, доносившийся из подъезда, но в ушах лишь методичный пульсирующий стук моего встревоженного сердечка. На площадке второго этажа, из квартирной двери неожиданно вываливается старушка. Еле-еле успеваю спрятаться за широкой Лёшиной спиной. От испуга немеет всё тело, забываю на время даже дышать.

— Здравствуйте, тётя Маша! — окликает Алёша бабушку. — Как здоровье?

— Здрасте! — мурлыкаю и я, выглядывая из-за его плеча.

Старушка что-то отвечает, но я её уже не слышу, все слова пролетают мимо бессвязным шумом, лишь по вискам стучит пульс. Бабушка тяжело дыша спускается вниз по лестнице, всё ещё бубня и жалуясь то ли на жизнь, то ли на здоровье, а может на то и на другое вместе и вкупе с погодой. Но нам уже не до её разговоров. На одном дыхании проскакиваем ещё один пролёт. И там на лестничной площадке, придя в себя, наконец вдыхаю полной грудью и шепчу:

— Чуть не спалились!

— Чуть не спалились? — повторяет Алексей и хитро щурит на меня глазки. О, как же мне знаком этот взгляд. Ничего хорошего он не сулит, но всё же с надеждой на лучшее спрашиваю:

— Ну что опять?

— А может нам увеличить ставки?

— Как? — непонимающе жму плечами.

— Снимай трусики.

— Ты что? — пытаюсь возразить, но Лёша не даёт мне даже договорить. Подтягивает к себе за поводок и строго говорит:

— Перечить вздумала, сучка? Быстро стянула свои трусы и дала их мне.

Испугавшись скорее не грубости, а того, что это кто-то мог услышать, покорно запускаю руки под юбку. Спускаю трусики до колен и пытаясь удержаться на одном каблуке, попеременно стаскиваю их, сначала с правой, потом с левой ноги. В последний момент кружево предательски цепляется за застёжку туфельки. От чего чуть не падаю, но любимый подхватывает меня за локти, спасая девичьи, готовые разбиться в кровь коленки. Но, к великому разочарованию, заботливый кавалер проснулся в нём лишь на время. Как только трусики оказываются у него в руках, мой галантный рыцарь снова включил строгого господина:

— Какая же ты сучка нетерпеливая, трусы хоть выжимай. — и тыкая ими мне в лицо, приговаривает. — Это что такое? Трусы порядочной девушки или похотливой шлюхи?

Это уже было унизительно и обидно. От стыда заливаюсь румянцем, а на глазах наворачиваются слёзы. Но похоже проснувшемуся в Лёше грубияну этого было мало. Он уже по полной окунулся в игру.

— Придётся тебя наказать. Таким как ты шлюхам и юбка ни к чему.

— Нет... — слишком поздно спохватываюсь я. Скрип расстёгивающейся молнии и последний предмет туалета, скрывающий мою попку от позора, падает к ногам. И не успеваю я опомниться, чтобы хоть что-то сообразить, как Алексей, взяв за плечи, буквально вытряхивает меня из неё, подбирает с пола, пряча себе в сумку.

Осознание того, что я стою с голой задницей на лестничной площадке, где в любой момент могут появиться люди, снежным комом накатывает на меня, почти лишая чувств. В затуманенные от стыда мозги врывается голос Алексея:

— А теперь встала на четвереньки и ползи до самых дверей.

— Что?

— Ты не поняла, сучка? Быстро на корячки и поползла. — и в доказательство своих намерений, держа за волосы, прижимает меня к полу.

Подчиняюсь, почти не веря в реальность происходящего. Каких-то три пролёта до заветной двери. Может никто и не увидит моего позора. Стараюсь как можно быстрей преодолеть это расстояние. На этот раз мой новоиспечённый хозяин идёт не впереди, подтягивая меня за поводок, а сзади, заметно придерживая меня. Наслаждаясь моментом своей власти, а заодно и видом моего виляющего голого зада, он натягивает поводок, тем самым растягивая удовольствие.

Площадка третьего этажа. Стараюсь проскочить как можно быстрее, в слепой надежде, что в этот самый момент никто за закрытыми дверьми не прилип к глазку. Но поспешность ни к чему хорошему не приводит. Больно стукаюсь коленкой о ступеньку. Из-за чего происходит заминка, но всё же собравшись с силами, преодолеваю ещё один пролёт. На последнюю лестницу уже вползаю не спеша. Лёша улучив момент, решает приободрить меня, шлёпнув ладошей по попе. Звонкий шлепок неприятно режет слух, раздаваясь громким эхом по этажам.

— Ай... — тихо ругаюсь сквозь зубы, немного ускоряясь.

Наконец мы у двери. Алексей возится с ключами. Я сижу на коленках и в тщетной наивной попытке пытаюсь натянуть край блузки себе на ягодицы.