Экспедиция. Часть 2

их животы соприкасались, Анабэль издавала протяжный стон и сильнее сжимала мужа ногами. Вокруг все мирно спали. Я тихо отвернулся к стенке, стараясь не обнаружить своего пробуждения. «Ну, хоть бы уединились где-нибудь в другом месте». Только сейчас до меня дошло насколько я возбужден. Кальсоны стали тесны, и пришлось незаметно стянуть их вниз. Стоны и шлепки не прекращались. Казалось, они готовы заниматься этим всю ночь. В ушах появился какой-то шум. Словно шумело далекое море. А, может, это волны на озере. Постепенно стоны и шумы слились для меня в единый звук, больше всего напоминавший звон шаманского бубна, когда упругий удар по сильно натянутой коже, завершается россыпью десятков звенящих колокольчиков. Так я и заснул.

Яркое полуденное солнце заливало вершину горы. Упругими порывами ветер развивал волосы. Где-то там, далеко внизу блестело непокорными волнами знакомое и такое родное горное озеро, а над головой оглушал окрестности протяжными криками одинокий беркут. Холодные струи ветра приятно охлаждали разгоряченное долгим подъемом тело, заставляя позвякивать маленькие бронзовые колокольчики, привязанные к кожаным браслетам, стягивающим предплечья. Щелчки горящих дров и запах дыма заставляют меня повернуться. Совсем рядом, в двух метрах от меня, перед высоким пламенем костра, стоит шаман. Толстые кожи его одеяния, сшитые грубой оленьей жилой, золотом отливают в ярких солнечных лучах. На голове прочный кожаный обод, с множеством, развивающихся на ветру косичек. По обе стороны от шамана стоят две молодые обнаженные девушки, весело глядящие на меня серыми глазами. На их бедрах развиваются длинные кожаные полоски, прикрепленные к узкому поясу.

Шаман, прикрыв веки, заводит тихую протяжную песню, иногда чередуя ее резкими гортанными выкриками. Девушки легкими шагами приближаются ко мне и, положив руки на плечи, становятся рядом. Упругий и гулкий удар в овальный бубен, изрисованный странными угловатыми рисунками, и шаман начинает невысоко подпрыгивать на полусогнутых ногах, исполняя ритуальный танец. На лицах девушек улыбки. Они жестами приглашают меня прилечь на мягкий, прогретый солнцем, ягельник. Я закрываю глаза, щурясь от яркого солнца, и чувствую, как что-то теплое и влажное обхватывает мой половой член, погружая его в мир удовольствия. Звонкое пенье шамана и звон колокольчиков в его бубне, сообщают, что ритуал начинается. Мир вокруг наполняется томными стонами и вздохами. Солнце уже не слепит, и я открываю глаза.

Сквозь сонную пелену, я угадываю трепещущий на ветру потолок нашей палатки, но сфокусировать зрение никак не получается. Я вижу хорошо, только то, что находится в центре. Сбоку же размытая темнота, словно на глаза накинули темные шторы, оставив узкий просвет между ними. Звуков бубна больше не слышно, но стоны продолжаются. Причем идут они со всех сторон. С трудом удается приподнять голову. В узком фокусе получается разглядеть, что лежу я на своем спальнике со стянутыми кальсонами, а в районе паха ритмично движется какое-то темное пятно. Напряженные глаза очень долго настраивают резкость картинки, и только через несколько секунд я понимаю, что темное пятно впереди, это растрепанные волосы китаянки. Лин легким движением откидывает их назад, открывая совершенно безумную картину: ее пухлые губки медленно скользят по стволу моего возбужденного члена. Глаза девушки прикрыты, а непослушные волосы снова скатываются по худеньким голым плечам вниз, скрывая от меня лицо. Тело слушается с трудом.

Я попытался еще приподняться, но вместо этого увидел, как моя ватная, уже неподвластная мозгу рука, медленно поднялась и легла на затылок девушке, сильнее прижимая ее к себе. Сил сопротивляться не было совсем. Я снова упал головой на спальник и закрыл глаза. Неизвестно, что сейчас происходило в палатке, но стоны и влажные причмокивания доносились отовсюду. Лин ускорила свой темп, и мысли стали плавно покидать мою голову. Тело словно окоченело, и все чувства собрались в горячей перевозбужденной плоти детородного органа. Сначала медленно, но с каждой секундой все стремительней и стремительней я стал проваливаться в объятия экстаза. Тёплый упругий язык Лин ласкал и щекотал основание головки, пухлые губки сильно засасывали мою плоть. Долго терпеть такое было невозможно, и я рефлекторно сжал кулаки, изливаясь в диком оргазме.