Банная Ночь

наваждение, и почти бегом ворвалась в свой дом. Швырнула приготовленную для бани одежду на стол и наполнила стакан, чтобы утолить нежданно появившуюся жажду. Хотелось закурить, хотя она и не была курильщиком, а лишь изредка баловалась, но сигарет у неё не было.

«Окстись!» — возопил внутренний голос, — «Бегом в баню! Париться, мыться и спать!».

Повинуясь голосу разума, как посчитала дама, она выскочила из дома, подхватив одежду, метнулась к неказистому строению и, лишь оказавшись в тепле предбанника, вспомнила о стакане и коробке с вином. Желание сделать ещё пару глотков и окончательно успокоиться вернуло Раису домой, а на обратном пути, держа тару в одной, а ёмкость в другой руке, женщина увидела, как дверь отворилась, и мужской силуэт юркнул внутрь.

Женщина так и застыла. С одной стороны ничто не мешало ей зайти следом, с другой, сосед уже вполне мог начать раздеваться, и женщина рисковала поставить его и себя в неловкое положение. Она посчитала за лучшее дождаться, когда Валера зайдёт в помещение для мытья и после этого войти в баню, но как определить? Подсмотреть в окно?

Взбешенный внутренний голос взорвался негодованием, подогретым законами этики, воспитанием и добропорядочностью, а ноги уже сами несли Раису к небольшому оконцу предбанника, повинуясь природе. Внутри было темно. Выключатель располагался за дверью и найти его ощупью было крайне проблематично, даже зная о его местоположении, чего уж говорить о человеке, который оказался там впервые. Женщина испытывала двойственные чувства. С одной стороны ей не грозило оказаться в неловкой ситуации, войди она сейчас, с другой уже не доведётся увидеть соседа в неглиже.

«Что за пошлая похоть!?» — гневно одёрнул даму внутренний голос, намереваясь вновь загнать её разум в рамки, но тут Валера, не мудрствуя лукаво, открыл створку печи, осветив тем самым помещение багровыми сполохами углей. Раиса замерла в оцепенении, а мужчина стянул футболку, затем таким же простым движением сбросил штаны и направился, было в помывочную, но замер, словно ощутив трепетный взгляд на своём теле. Женщина испугалась, что выдала своё непотребство невольно громким вздохом, но сосед остановился отнюдь не поэтому.

Он наклонился к дальней скамье, неосознанно предоставив Раисе шикарную возможность полюбоваться своим крепким задом. Затем выудил из вещей полотенце и, повязав его вокруг бёдер, вернулся к печке, чтобы закрыть её, после чего подошел к двери, выругался, ударившись в темноте о притолоку и зашел в помывочный отсек.

Сердце Раисы отмерло и с утроенной силой погнало кровь. Его глухие удары, казалось, сотрясали всё тело и были слышны не то что в бане или доме, а на том конце деревни. Она не помнила как вошла, не помнила, как включила свет и как разделась. Всё это пронеслось, как в тумане, но его завеса рухнула, когда на глаза попалось то, над чем склонился Валера. Аккуратно сложенная, чистая одежда на вершине которой гордо раскинулись миниатюрные женские трусики. И ладно бы просто стринги...

Когда-то, на один из юбилеев их свадьбы, муж, будучи ещё в силах, подарил Раисе набор так называемого эротического белья. (Для меня такое наименование звучит дико, так как не бельё делает вечер эротическим, а обстановка и тело женщины, причем без последнего, в отличии от остального, ну никак не обойтись. А грамотная женщина и в шубе, и в панталонах, и в чём угодно будет смотреться эротично, если того пожелает, но как бы там ни было, для удобства чтения, пусть будет — эротическое бельё).

Так вот. Подаренное бельё отличалось своей повышенной тонкостью и прозрачностью, так как состояло фактически из кружев и не имело ни одного уплотнённого места, особенно в самом важном, извините за тавтологию, месте.

Впоследствии бюстгальтер был порван в порыве, к сожалению не страсти, а ревности, ну а трусики отправились донашиваться на дачу. И надо же было так совпасть, что они подвернулись именно в этот раз!

Раиса костила себя последними словами за невнимательность. Она не знала сумел ли Валера в полумраке рассмотреть весь срам такого белья, но была уверенна, что тонкость и миниатюрность подобных предметов была недопустима для женщины её возраста. Созерцая в негодовании бельё, дама совершенно не обратила внимания на то, что дверь в помывочную приоткрыта, а она стоит обнаженной прямо напротив этого проёма.

Здесь надо отметить, что Валерий имел прекрасное зрение и света углей вполне хватило, чтобы разглядеть прелестный гарнитур, вот только он ничуть не посчитал его наличие на «тете Рае» неприемлемым или вульгарным.

— Ну и жара у вас в парилке, — довольно прогудел от, стоя у двери и обвыкаясь с влажностью и жарой.

В предбаннике Раиса подпрыгнула, будто пар каким-то чудом ошпарил её, и метнулась в сторону, увидев открытую дверь. В очередной раз ругая себя за невнимательность и безалаберность, женщина тщательно выбрала самое длинное и толстое полотенце из всех, что висели на вешалке и, укутавшись в него едва ли не ниже колен, направилась в парилку. Там было действительно жарко. Настенный термометр настолько запотел, что разобрать куда же указывает его стрелка было практически невозможно.

К этому моменту Валера уже успел забраться на полок и теперь сидел там, окутанный клубами пара и оттого призрачный. Женщина аккуратно вдохнула раскалённый воздух и полезла на тесное сооружение. Усаживаясь там она случайно задела плечом руку соседа и влажная, мягкая и упругая одновременно кожа вновь заставила сердце ускориться. Мужчина покосился на соседку и улыбнулся открытой, простой улыбкой. Естественно он совершенно не представлял, что сейчас творится в мятущемся разуме «тети Раи», как не представлял и того, каким именно образом она истолковала эту его улыбочку.

Обескураженная и пристыженная сама собой, женщина сжалась, будто от холода и погрузилась в себя, пытаясь разобраться в неожиданном взрыве чувств и эмоций разметавшем её изнутри. Какое-то время они молча прели, размышляя каждый о своём, вернее сказать, она размышляла, а он просто наслаждался ощущением, которое дарил ему жар пронизывающий его тело.

Спустя некоторое время Раиса почувствовала, что её начинает слегка мутить и решила, что пора освежиться. Не имея привычки париться в полотенце, тем более такой длины, как выбранное ей, женщина слезая с полка, наступила на его край и следующим движением сдернула прочь, но распаренный ум осознал случившееся только спустя шаг, когда, будучи оголённой она замерла посреди парной, обратив свою аккуратную, точённую спину, округлённую прелестью по-девичьи крепких ягодиц, разделенных природной вертикальной и белой горизонтальной линиями. Плечи Раисы поникли под тяжестью тех мыслей, что мгновенно оккупировали её сознание.

«Что он сейчас думает? А что бы ты подумала? Сначала эта старуха подкладывает кружевные трусы... Я не старуха! А кто ты? У тебя всё отвисло уже! Ничего у меня не отвисло! Потому что нечему отвисать! — слёзы подступили к глазам, — Так вот, сначала подложила трусы, потом потрясла своими мерзостями перед открытой дверью, а теперь ещё и полотенце, типа случайно, уронила! Я не специально! А для него всё как по нотам! У старухи зачесалось! — капли потекли по щекам, а плечи начали подрагивать.

Депрессия настолько утопила даму в себе, что та даже не попыталась броситься к полотенцу и накинуть его, а просто стояла посреди парной и громко крича и рыдая внутри, тихо плакала снаружи.

Мягкое касание заставило её вздрогнуть, словно предсмертная судорога пробежала по телу газели в шею которой впилась своими клыками львица, но это было лишь полотенце, заботливо накинутое ей на плечи. Каким-то шестым чувством Валера ощутил внутреннее смятение «тети Раи» и нежно закрыл её махровой тканью, а затем, приобняв вздрагивающие плечи, вывел из завешенного клубами пара помещения.

— Что с вами? — шепотом спросил он, боясь потревожить соседку громким звуком, — ну, не надо, ничего страшного...

Клёкот в груди женщины возвестил о том, что ...  Читать дальше →