Житие лейтенанта Зуева. Часть 24: Чудеса в решете (быль)

имущества и вооружения в соответствии с приказом командующего флотом... — представился он.

— Очень приятно, Федор Федорович, — усмехнулся подполковник, меня уже оповестили о вашем прибытии. Рад знакомству, — протянул он солидную ладонь. Приглашаю вас в управление части. Чайку попъем и обсудим что к чему, — предложил подполковник, приглашая Зуева сесть в стоящий у пирса газик..

— А где ваши моряки будут находится? — спросил подполковник.

— До отхода ВТРа — на нем, а затем в команде вашей караульной службы...

— Но у меня нет столько коек, — возразил подполковник.

— Обратитесь к своим подчиненным. У них, наверняка, койки найдутся. Ведь спал кто-то на них, пока объект строился. Не так ли?

— Гм. Пожалуй, вы правы...

— А вот мне действительно спать негде, — посетовал Зуев...

— Ну, для вас место всегда найдется. Харитоныч, — обратился он к седому мичману, — у Марии Павловны свободная комната?

— Уточню, товарищ подполковник...

— И мне лично через полчаса доложищь, ясно?

— Так точно!...

Через полчаса в помещение управления пришла солидная тетя лет тридцати, высокая, полная, грудастая, с черной косой через плечо. Она смело вошла в кабинет подполковника и мельком, глянув на Зуева, спросила: — Это и есть мой новый постоялец?

— Вы не ошиблись. Зуев Федор Федорович, — протянул он женщине руку.

— Полина Сергеевна. Старшая мед сестра местной санчасти. Очень рада вам...

— Полиночка. Накорми квартиранта, он у нас надолго задержится, за долг не беспокойся, мы все оплатим...

— Зачем же? — поднялся Зуев, — я привык расплачиваться сам...

— Ладно. Мы с квартирантом все решим, — ответила чернявка, внимательно поглядывая на офицера.

— Когда они шли по деревне, то кое-кто из огорода или сада пытались разглядеть, кого это еще Полина ведет к себе на постой. Так случилось, что ее дочь уехала во Владиврсток учиться, муж пропал, ушел на шлюпке в море проверять сети и не вернулся. И осталась Полина одна. Женихов у нее не было, все мужики были наперечет, работа в санчасти ее не тяготила, так как больных почти не было, вот и занималась она своим хозяйством, проливая слезы от скуки в своей четырехкомнатной квартире собственного дома, надеясь на лето, когда кто-нибудь снимал у нее комнату на месяц своего отпуска. Море здесь было чистым и теплым с песочным пляжем, которому могли позавидовать бывалые туристы, но что убивало женщину? Тоска из-за одиночества. Некоторые из местных мужиков пытались к ней приклеиться, но тут же вылетали из хаты с фингалом на лице...

Полина поставила перед Зуевым тарелку с окрошкой и миску с пельменями, принесла из чулана запыленную бутылку из-под шампанского с самогоном собственного производства и села напротив Зуева, печально глядя в его голубые глаза. Зуев нюхнул стакан с самогоном и сказал, что пить один он не будет. Не по морским правилам это. Тогда и она налила себе самогону, но пила его постепенно маленькими глоточками.

— Можно, я буду вас просто Федей называть? + спросила она...

— Конечно! — ответил он и слегка чокнул своим стаканом об ее стакан... Несмотря на то, что самогон они пили маленькими порциями, но первач знал свое дело, подтачивая их желание бухнуть в кровать. Зуев уже не помнил, о чем они говорили, но проснулся ночью в туалет в ее кровати, осторожно снимая ее ноги со своего живота. Он смутно помнил, как она раздевала его, обтирала влажным полотенцем, укладывая его, как младенца, лицом к ковру, на котором отважный русский воин рубил мечом направо и налево, нависших на нем смезых воинов Батыя. Наступающий день был субботой, и все население деревни занималось самообслуживанием. Зуев прибыл к ВТРу. Обозрел своих воинов и приказал старшине своей команды устроить санитарный день со стиркой и купанием в теплой прибрежной волне.

До обеда Зуев побродил по берегу бухты, познакомился с некоторыми жителями деревни и к обеду вернулся в дом Капиталины. Та жарила курицу во дворе на вертеле...

— Привет хозяйка! Капа, — можно я так буду вас называть?, — Конечно Федя, — улыбнулась она, — а ну-ка расскажи каким образом я очутился в твоей кровати ночью и причем совершенно голым?

— Ну, и что же? Ты думаешь, я не видела голых мужиков?

— Нет. Почему же? Ты медсестра, тебе и карты в руки...

— Просто есть этикет. Нельзя никого ставить в неловкое положение без его разрешения. Разве не так?

— Гм... А ты, пожалуй, права Капа... А если я чего-то в постели попрошу тебя? Ты согласишься?

— Еще бы! С таким мужчиной все позы хороши. Ты же на словах ловелас, а на деле ты очень хороший и страстный человек...

— С чего ты взяла?

— Ты был пьяный, но и я не лучше. Надо же самогон какой острый. Ты не помнишь, как трахал меня часа два, а потом сказал, «Ну, мать! Остальное — твое!»... И я трахала тебя до первых петухов, у тебя такой замечательный член, я балдела, как в юности и решила сказать тебе об этом, чтобы ты не стеснялся и дрючид меня каждую ночь. Можешь, даже сейчас...

— Он ничего не сказал, только согласно кивнул. Она набросилась на него, как тигрица в джунглях, пытаясь овладеть его прекрасным телом и «шлангу», который она целовала ночью... — Ах! Какой он у тебя сладкий федя! — она сунула руку прямо в его брюки и схватила Его. Эдуард Зайцев. 04.12.2018 г.