Уникальная коллекция. Часть 5: Заступник

то и возвращаюсь...

Инкуб рассказывал, а сам продолжал ритмично таранить стоящую раком Машу в хлюпающую писюлю, придерживая обеими руками за голую попочку. От умелой и интенсивной ебли низ живота у девчушки заметно потяжелел и привычно заныл. С каждым новым толчком близость оргазма становилось всё более очевидной, но раззадоренная девчонка хотела во что бы то ни стало продлить это безумие как можно дольше. И что бы немного отвлечься, продолжала расспросы...

— А что это за водовороты такие, откуда они берутся?

— Ну... Поначалу-то не знал того никто. А позже выяснили, что виной тому обряды колдовские да нечестивые, которые в вашем мире частенько устраивают. Вот от них-то они и происходят...

— А что за обряды такие? Расскажешь?..

— А... Так их много, наверное, да только всего мне не ведомо. Знаю только, как меня сюда затянуло... Был тогда на дворе у вас тут шестнадцатый век. Так вот раз в сочельник собрались две девицы погадать на суженого...

— На суженого?... И что ж тут такого, колдовского-то? Все так делали, да и сейчас ещё делают!

— А ты слушай, да не перебивай...

Домовой крепко впился сильными руками в мягкую тёплую попочку стоящей на четвереньках Маши и яростно её жарил, размашисто и глубоко всаживая свой стержень в мокрую письку по самые яйца, его живот при этом звонко пошлёпывал молоденькую похотливую бесстыдницу по упругим голеньким булочкам.

— Пришла, стало быть, одна к другой вечером, в дом... Множество способов разных народ для гадания тогда знал!... И на картах, и на свечах, и на соломе... Так вот погадали они всласть, поворожили... А время позднее было, все домашние-то уж спать улеглись, а девицам-молодицам всё не спится! Тут одна другой и поведала, что мол от повитухи от одной прослышала про обряд один запретный, коий из-за силы своей совершать никому не положено. Да им-то обеим уж больно любопытно стало...

— А повитуха та часом не ведьмой была?..

— Так, а кем же? Конечно, ведьмой... И на кой ляд она только девицу несмышлёную тому научила?... Так вот, для совершения того обряда требовалось положить на пол большое круглое зеркало. Зеркала в ту пору дорого ценились, да не в каждом доме встречались, но в том как раз на беду оно и нашлось. Положили она его, значит, посреди горницы, двери плотно затворили, окна занавесили, сами разделись догола да на корточки напротив друг дружки уселись так, что зеркало промеж них оказалось... Посередь зеркала колечко золотое да сахару кусок положить было надобно. Опосля каждая подружка со своей стороны по зажжённой свечке на край зеркала поставила. И в то время, как свет от свечей, зеркалом отражённый, попадал на растопыренные их девичьи бесстыжести, полагалось заклинание особое повторять, да за руки взяться...

— Ух ты... надо будет тоже так попробовать... Что там, говоришь, сахар и колечко надо?... — Пробубнила Маша с закрытыми глазами, млея от упоительной ебли и увлекательного рассказа.

— Я вот те попробую!!! — Усмехнулся старик и звонко шлёпнул девчонку по мясистой булочке. — Ну... сначала-то у них ничего не выходило. Они всё на отражения щелок друг дружки в зеркале смотрели да хихикали... Но потом, как обе глазки прикрыли да успокоились... тут-то заклинание, которое они хором шептали, и начало действовать. У девиц дух захватило, хорошо им так стало, тепло да сладко там в бесстыжих пиздёнках... Глаза открывать-то уж и не хотелось... Так и сидели голяком одна супротив другой, коленки раздвинув да за руки взявшись... А у меня в мире моём над головой воронка чёрная закружилась, да внутрь меня и потянула... Я и оглянуться не успел, как головой в не угодил! Думал всё — конец мне, так и сгину я в той бездне... Но оказалось, не сгинул. Голова моя в вашем мире прямо из зеркала показалась. Сахар-то я враз проглотил, а колечко, что на зеркале-то лежало, в зубах у меня оказалось. Так и висел я: голова здесь, а всё остальное — там! Да они-то не видят меня, глаза-то у них закрыты! Знай себе заклинанье ведьмовское бубнят...

— И что ты сделал? Пролез к нам сюда через то зеркало?

— Ну... не сразу, конечно. Я поначалу-то и вовсе в толк ничего взять не мог! Смотрю, значит, сидят... слева и справа две голые девочки, обе нежные, как белочки, раздвигают коленочки... Взялись за белы рученьки, кисоньки-лисоньки, растопырили писоньки... Сердечки стучат, свечки горят, куньки-сыкуньки их бесстыжие освещают... Засмотрелся я, стало быть, на эту красоту, а тут вдруг сила неведомая меня снизу ка-а-ак подтолкнёт, да и выкинет из зеркала к ним в горницу целиком! Колечко из зубов моих выпало, о зеркало громко звякнуло, да прочь по деревянным половицам покатилось...

— Вот визгу-то было, наверное! Да?..

— Да уж напужались-то они не на шутку! Так ведь я ж, когда меня вытолкнуло-то, прямо носом одной из них в разомлевшую пиздолелочку-то и угодил! Она враз на спину и завалилась! А вторая — в крик, да под кровать с перепугу залезла. Оттуда так и смотрела, что я с подружайкой её там посреди комнаты стал проделывать...

— Ну... Тут-то ты их обеих, конечно, отштопал, да?

— Известное дело! И штопал, и пялил, и драл, и натягивал... Вертел как хотел, ебал во все дырочки! Вначале одну, а как вторая из-под кровати вылезла, так потом и другую... До самого утра со всеми их гнёздышками да закуточками всласть назнакомился!

Маша стояла раком, принимая в писю нескончаемые сильные толчки горячей елдой. Зажмурив глаза, она закусила зубами угол наволочки, чтобы не закричать. В её сознании пролетали образы, которые подробно живописал инкуб про то, как сладко было всю ночь тем двум похотливым девчонкам, которые, сами того не понимая, притащили его в наш мир несколько веков назад посредством древнего обряда.

От этого по всему девичьему телу пробегали волны и судороги. Маша уже больше не могла ничего говорить. Её голова лишь послушно ерзала лбом по подушке в такт неистовой ебле. Жилистые руки старика крепко обхватывали её попочку, а его раскалённый мужской лихарь неистово вонзался в истекающую соками молоденькую девичью письку, с каждым разом всё глубже погружая её бесстыжую хозяйку в омут неги и неотвратимого неземного блаженства.

Девушка кончала несколько минут, зажимая себе рот подушкой. Она чувствовала, как трясётся мелкой дрожью всё её нежное тело, как текут по бёдрам горячие потоки из её щелочки, как вертится с бешеной скоростью мягкий, но упругий клубок сладострастия внизу её животика, и как снова и снова поигрывает, сжимаясь, тугое розовое колечко её круглой попочки. Маша сейчас, наконец, почувствовала себя действительно насаженной писей на кукан, и ей даже казалось, что залупа инкуба, войдя в неё через пиздощелочку, в самом деле вот-вот достанет до самого горлышка...

* * *

На этот раз ощущения полёта почти не возникло. Просто всё вокруг перевернулось, и Марина ощутила себя уже не стоящей на четвереньках, а полулежащей в хорошо уже знакомом ей кресле. Она отчётливо понимала, что всё ещё находится в стенах той самой необычной резиденции, куда её привезли на дорогой машине.

— С возвращением, Марина... Признаться, Вы меня удивили!

— Удивила?... Чем же? — Марина попыталась повернуть голову на голос Сандры, которая стояла позади, у изголовья кресла.

— Результатами... — Сандра озадаченно всматривалась в экран планшета, листая на нём виртуальные страницы.

— Ну... По-моему, это было необычно, да... Раньше такого я не припомню. Но что же тут удивительного?

Помолчав ещё полминуты, Сандра погасила экран планшета и сделала несколько шагов, оказавшись теперь в поле рения своей собеседницы.

— Всё верно, хочу Вас поздравить! Мы только что с Вашей помощью записали новую, причём довольно интересную, на мой взгляд, психограмму!

— Новую? Но разве всё, что сейчас было, не было чьим-то воспоминанием или фантазией?

— Поначалу — да... Честно говоря, я очень удивилась выбором для Вас именно этой психограммы.

— А почему?

— Ну, потому что там не было, как такового, секса. Там была только порка розгами — и всё. Но в Вас я не заметила склонности ни к садизму, ни к мазохизму. И тем не менее, началась трансляция самой настоящей экзекуции. Я даже хотела прервать исследование, как вдруг внезапно Ваш мозг отреагировал весьма неожиданно и креативно.

— Но как же... Погодите... А этот... ну... домовой? Он ведь там уже был! Или это я его, так сказать, придумала?..

— Вот именно! Как раз с момента его появления — это уже была не запись чужой, а Ваша собственная фантазия. Или воспоминание...

— Серьезно?! Ничего себе! Сама от себя такого не ожидала! Но что-то я ничего подобного в своей жизни не припомню...

— Дело в том, что порой грань между воспоминаниями и фантазиями бывает очень тонкой. А сами воспоминания — подавленными за счёт внешних или внутренних факторов.

— Гм... Обалдеть... Как интересно... — Задумчиво проговорила Марина.

— Должна сказать, что теперь и мне самой ужасно интересно узнать, на что же ещё способно Ваше подсознание!... Вы готовы прямо сейчас продолжить исследование?

— Конечно! Что за вопрос?!! — Воодушевилась исследуемая, почёсывая указательным пальцем свой безволосый лобок...