Тридцать три. Часть 22

Выпили. Она подошла вплотную. Аромат её холёного тела кружил голову. Её ладони скользнули мне под майку на спину.

— Я помню твой восхищенный, полный желания взгляд. А сегодня ты на меня даже не смотришь. Почему?

— Я тебя боюсь. — Соврал я, лишь бы сказать чего-нибудь в своё оправдание. И с чего это я должен оправдываться?

— Врёшь. Ты просто меня не любишь и не хочешь. Хочешь, я ещё девочек позову?

Её соски тёрлись об меня через тонкий шелк. Не зависимо от меня руки мои легли на её поясницу, ладони сами заскользили по тёплому телу. Член вздрогнул и оттопырил штанину.

— Таким ты мне больше нравишься, бука. Нелей ещё по одной и пойдём в спальню. Что тянуть время?

В дверях спальни халат скользнул с её плеч и явил миру, нет, только мне, изящную сказочно стройную и гармоничную фигуру. Я залюбовался её темный загорелым силуэтом на фоне белоснежной постели. Грациозно покачивая бёдрами, она дошла до кровати нагнулась, выставив свой сдобный пирожок между сжатых ляжек, и призывно взглянула на меня, вильнув задом. Никаких дуг и затычек на ней не было, только чистая однотонно загорелая кожа и маленький ромбик волос, как стрелка компаса, указывающая путнику правильное направление.

В прошлый раз я не успел её рассмотреть, мешали то дурацкая дуга, то моя собственная страсть. Сейчас я не собирался спешить, хотя у моего дружка поднялось до подёргивания налитой головкой.

Я двинулся в спальню, на ходу стаскивая майку и джинсы. Подойдя вплотную, я ткнулся окаменевшим членом ей в ягодицы, раз, другой, подталкивая на кровать. Он она упорно не хотела ложиться, а начала подставлять под удары своё лоно. Пару раз член воткнулся в мякоть вульвы и скользнул по влажной поверхности до клитора. Другой раз я врезался в кружок ануса, но только вдавил его сухую кожицу. Я менял направления толчков, а она пыталась угадать их и подставить себя, как можно более удачно. Мне надоела эта игра, и член вонзился в её влагалище столь стремительно, что вытесненный из него воздух издал непристойный звук, обычно выдаваемый задницей.

— Как тебе не стыдно?! Ай — яй-яй.

— Это не то, что ты думаешь. Это хулиганит моя киска.

— Дайка мне сюда твою хулиганку.

Опрокинув её на спину и раздвинув красивые загорелые ляжки, я лёг между ними. Раковина устрицы распахнула свои створки, демонстрируя мне гладкие ровные полуоткрытые, будто для поцелуя, губки, и массивный клитор, который отдельным валиком красовался между больших срамных губ, и при малейшем прикосновении кивал маленькой кругленькой головкой, очень похожей на член. Пальцы растянули лепестки, и открылось преддверье, с удивительно гладкими разовыми стенками. Губка уретры возбуждена немного перекрывает вход во влагалище. Довольный осмотром я сунул палец в вагину и стал мять её переднюю стенку в поисках точки G.

Только сейчас до меня дошло, почему дуга, которая была на ней в прошлый раз, так её возбуждала. Ничего удивительного. Ведь при движении, с одной стороны, дуга давит и трётся о клитор. С другой, тоже самое делает затычка, вставленная во влагалище и прижатая к зоне G. А если добавить ещё и анальную пробку, то становится всё окончательно понятно.

Медленно пробираясь вглубь вагины, я нащупал место, при касании которого по её телу пробегала дрожь. Пальцы толкали ткань, кружили на одном месте, а мой рот терзал её клитор. Долго выдержать такого напора женщина не смогла, а может быть, просто не хотела, и кончила, жестко сдавив ляжками мою голову и сотрясаясь всем телом. Успокоившись, она нежно гладила мне голову, а нога, просунутая под меня, теребила, успевший сдуться, член.

— А ты умелец! Почему ты никак не хочешь меня?

А выбралась из плена и улеглась у меня между ног, играя мошонкой и раскачивая поникший фаллос.

— Я тебе неприятна? — головка члена спряталась в её рту.

— То-то я бы тебя вылизывал. Нет, что ты я тобой зачарован. Ты шикарная женщина, и обладать твоим телом — просто счастье. И твои умения в половых играх — доставляют массу наслаждения. Но я не чувствую с тобой уверенности. Такие же чувства я испытывал, когда трахался с матерью.

— Ты трахал мать!? Ну, ты и фрукт! — на миг оторвалась она и поглотила член, с ещё большим увлечением.

— Так получилось. И бабку тоже. Но я тогда был подростком, истекающим спермой. И мать, и бабка были для меня учителями, и моя неуверенность, поэтому, вполне понятна. Но я не могу объяснить её в твоём присутствии.

— Хорошо. Я поняла. Ты уверен, что я более опытная, чем ты, и внутренне, нет, не боишься, опасаешься, что я могу быть не довольна твоими ласками. Оставь! Ты отличный партнёр, умелый, ласковый и, что меня в тебе привлекает, чувственный. Ты умеешь сопереживать моменты соития. Так что иди ко мне и имей меня как хочешь. Я уверена, что разочарована, не буду.

— Спасибо, за комплемент. Прости, если обидел.

Я перекатился на неё и нежно поцеловал в губы. Тела наши сплелись, и член нашел сам её влагалище и утонул в нем вместе с моей неуверенностью. Я вспомнил, что она говорила, что не любит таскать тяжести, но я лежал на ней, вдавив в мягкую постель, и не мог оторваться от её губ. Мы оба задыхались от страсти, от полноты и глубины обладания друг другом. Наши вспотевшие, слипшиеся тела скользили, только добавляя остроты в чувство всеобъемлющей близости.

Наконец, я оторвался от её губ и перекатил на себя.

— А ты лентяй!

— Ты же не любишь таскать тяжести.

— Только не такие. Ты можешь раздавить меня, и я, кажется, буду этому рада.

Она медленно скользила по мне вверх-вниз, оперевшись на локти, будоража мою грудь набухшими сосками. Член с усилием пробивался сквозь сжатые ворота, останавливался в тупике, уткнувшись в стенку и переводя дух, с трудом выбирался, наливаясь кровью и вытягиваясь, из теснины её влагалища. Она откровенно тащилась. Закрыла глаза и откинула голову. Глядя на неё, меня охватывало умиротворение и радость от доставляемого ей удовольствия. Постепенно из глубины мошонки начали подниматься мелкие волны, предвестники оргазма. Моё тело, невольно, задвигалось ей навстречу, с каждым толчком убыстряя темп. Я посадил её на себя и заставил откинуться назад, опираясь на выпрямленные руки. Член отогнулся вниз и теперь всей длиной заскользил по передней стенке её влагалища, задевая венцом головки, ту зону, которую я так удачно нащупал пальцами. Эффект не заставил себя ждать. Она пустилась вскачь, выкрикивая что-то, при каждом удачном проходе. Шторм уже бился могучими волнами о скалы моего терпения, и, как только раздался её крик, возвестивший о моей победе, я извергся в неё, дёргаясь всем телом. Она упала мне на грудь и замерла. Вал оргазма, обрушившийся на нас, постепенно стихал, оставляя в душе радугу наслаждения и блёстки радости.

— А наговорил-то на себя! Притвора!

— Нет. Я не врал, но будем считать, что всё прошло. Ладно? Слезай, пойдём, выпьем.

— И поедим. Оказывается, я очень голодна.

Она встала и, боже! что за грация, подошла к телефону.

— Наливай. Сейчас ужин принесут.

Я огляделся в поисках часов. Ничего себе ужин. Время начало первого. Я и не заметил, как пролетело время.

Мы сидели голыми на диване и потягивали коньяк. Она прижалась грудью к моему боку и закинула ногу мне на колени. Было уютно, даже как-то по-семейному. Только непонятно, какую близость я ощущал жены или матери. Жены я никогда не имел. С матерью, обычно я клал голову ей на грудь или на колени. Воспоминания накатили теплой волной.

Мои мысли прервал стук в дверь. Я дёрнулся, чтобы чем-нибудь прикрыться. Виктория даже ухом не повела, а просто крикнула, что не заперто.

Дверь распахнулась и, пятясь аппетитным задом, со знакомым заячьим хвостиком, в номер вошла официантка, волоча за собой тележку с заказанным ужином. Я не мог оторвать взгляда от этой наплывающей на нас жопы. Член дёрнулся, что не ускользнуло от внимательных глаз Виктории, и она хищно улыбнулась, вложив его в свою ...  Читать дальше →