Цикл Эштона. Обитель

Ли Эштон взмок в очереди на кафедру. Выпускной экзамен не казался ему чем-то страшным, но солнце немилостиво нагревало красный камень Приюта, а вместе с ним и его воспитанника.

Только Ли прикоснулся к ручке, как дверь открылась. Из аудитории выбежал удрученный кудрявый паренёк — наверное, не сдал экзамен. Ли стало не по себе, но бежать уже было некуда.

На кафедре экзамен шёл уже некоторое время, и единственным свободным преподавателем была Мать Элеанора. Она поманила студента рукой, и он безропотно подчинился. Ли сел на стул напротив преподавателя и по привычке огляделся. Ему сразу стало очевидно, что на кафедре были гости: двое мужчин в серых балахонах и женщина, в белом балахоне. Его мысли прервал женский голос напротив.

— Твоё имя Эштон, правильно?

— Да, госпожа.

— Эштон, я устала от этого экзамена. Я задам тебе пару вопросов, и если ты ответишь на них все, то можешь идти отсюда. Либо, — Мать Элеанора — я буду мучать тебя ещё час. Выбор за тобой

Ли нахмурил лоб. Игры с судьбой не доводили ни к чему хорошему, но в этот раз он почувствовал, что богиня Удачи должна ему помочь.

— Я выбираю вопросы.

— Отвечай быстро. Женщина с блестящими выпученными глазами, нервная, чувствует жар, уставшая и худая, с выпадающими волосами. Чем она больна?

— Я должен почувствовать её яблоко в горле. Если железа большая, то это зоб.

— У женщины, после родов, появился жар и упругое образование в груди. Что с ней?

— Мастит.

— Лечение?

— Иссечь ткани, извлечь из живых тканей абсцесс, установить трубку.

— Мужчина теряет в весе последние несколько месяцев, кашель с мокротой, длиться уже несколько нет, сильно устаёт...

— Это чахотка, — прервал её Ли.

— Молодой мужчина заметил у себя твёрдую язвочку на половом органе, безболезненную, узлы рядом увеличенны...

— Это сифилис, — выпалил Ли и сделал вдох.

— Отлично, экзамен ты сдал. Теперь уходи, я надеюсь, что ты у меня последний на этой сдаче... И, милок, поверь мне, я сделаю всё, чтобы ты остался в городе. Ты всегда несколько блистал относительно тех дураков, которых тут приходится учить. Ступай.

Эштон вышел и выдохнул. Всё, его обучение закончилось. Приют должен обеспечить его работой, так что думать о будущем пока что не нужно — сервитаж в любом случае определит его судьбу на многие годы вперёд. Послушникам полагался праздник, хотя справившихся с программой в этот год было не так уж и много, человек пятнадцать. Ли поразмыслил, стоило ли ему идти на обед, и решил просто вздремнуть. В коридоре он встретил Сару — девчонку с Островов. Они обсудили экзамен и вечеринку:

— Ну как экзамен?

— Да это просто кошмар! Эта сука, Мать София, совокупляла мой мозг минут сорок лишь для того, чтобы сказать «хорошо». Твой?

— Проще пареной репы.

— Ой-ой-ой, лучший в Приюте заговорил. Я помню, как три года назад ты катал у меня все конспекты...

— Да 2 раза всего было...

— А ты слышал, что Старик Сэм выкатит три бочки вина из погреба?

— Нас мало для такого количества вина.

— Для маленького дурачка, вроде тебя — да. А я упьюсь вусмерть.

— Дура!

— Сам такой. Ты всегда был странным, Ли. Не понимаю, почему я вообще с тобою общаюсь...

— Я просто хорош, не отрицай.

— Ты невыносим! — Сэра ушла от Ли, провокационно виляя бёдрами.

«Дьявол, как она хороша!»

Ли дошёл до своей кельи. Комната три на три на три метра — послушникам ничего не полагалось, кроме кровати и шкафа для немногих вещей. Парень снял робу, сложил её в шкаф, заперся и лёг в постель.

Ли проснулся от гула, раздававшегося по всему крылу. Он пробежал в белье до общих ванн. Отплавав от одного бортика до другого и высушив свою кожу полотенцем, Эштон одел праздничную белую мантию — знак выпускника и пошёл на гул.

Вечеринка уже началась: в главной зале был накрыт роскошный стол, особо прекрасно смотревшийся в свете закатного солнца: огромные вазы с фруктами и куча даров моря. Фрески на куполообразном потолке отражали дух празднества и кутежа; многие годы послушники отмечали здесь день своего освобождения от учёбы... и повторное закрепощение, где-нибудь поближе к войне или чуме.

Бочки с вином были открыты, фужеры стояли на столе в хаосе. Немногочисленные окна были открыты, но вечер ещё был тёплый, а воздух едва двигался, давая настояться аромату вина, яств, и разгорячённых в танце тел.

Выпускники веселились: Толстый Пит ел омаров, Алекса танцевала с Андерсом, а Сара, уже красная от вина, подбежала к Ли и прыгнула ему на шею, и с характерным чмоком поцеловав.

Залившись смехом, она сказала:

— Этот поцелуй я проспорила Тиффани, не обольщайся. Выпьем.

— Выпьем.

Они переплели руки на эльфийский манер и выпили. Вино было с пряным вкусом. «Наверное, бочки натирали в специях» — подумал Ли. Выпил ещё, закусив виноградом. Искал глазами хоть немного нормального мяса — не нашёл. Вздохнул и начал ковырять омара. Через несколько минут, почти придя в ярость, Ли откинул ногастую тварь и отправился танцевать. Все раскрыли свои робы — даже вечером было жарко. Ли получал удовольствие от танцев и полуобнаженных тел знакомых девушек. Но затем выпил ещё. И ещё. Вечеринка, яркая и контрастная несколько минут назад, стала сливаться в одно пятно. В конце концов он почувствовал, что ему стала плохо от огромного количества вина, которое ранее он пил только в умеренных дозах, и духоты, и решил идти к общем ваннам. В ванных никого не было, поэтому он неуклюже сбросил исподнее и плюхнулся в бассейн. Стоял полумрак: уже наступила ночь, и лишь свет луны просачивался сквозь витраж на потолке. Он быстро доплыл до противоположного бортика и облокотился на него спиной, стараясь унять стучащее сердце и тошноту где-то в горле.

Прохладная вода отрезвляла его, но недостаточно, и он опять погрузился с пьяные раздумья. Их прервал громкий плеск воды. Ли открыл глаза, но вода уже вспенилась. И тут, в метре от него всплыла Сара. Она закашлялась, видимо, хлебнула воды в бассейне.

Ли увидел, что она была не одета: свет луны осветил её тёмную кожу и небольшие грудки с маленькими сосками. Его «друг» стал твердеть. Сара потрясла головой, и обрызгала Эштона.

— Ты в порядке?

— В полном, — прокашлявшись, сказала Сара. — Представляешь, в своей келье я нашла Толстого Пита, а на нём прыгала Алекса! Потаскуха.

— И правда. О ней постоянно ходили эти слухи. Не знаю, как Анна её не отправила к храмовым проституткам.

— А ты... был с женщиной?

— Да.

— Это хорошо — сказала Сара, найдя рукой его бедро, — потому что эротические рассказы я — нет — она провела рукой по передней части бедра и прикоснулась к члену, переходя на правое бедро.

— Так я и не женщина, — сострил Ли.

— Ты знаешь, что я умела в виду.

— Ты точно этого хочешь?

— Сегодня — хочу. Я не хочу отдаваться жрецам из Храма. — её рука поднималась к груди Ли. — Мне нравятся брюнеты.

Ли прикоснулся рукой к её щеке и поцеловал Сару. Они оба чувствовали вкус вина на губах друг друга, и это придавала моменту немного пьяного безумия. Она приблизилась к нему, и он обнял её за талию. Они ласкали друг друга, пока вода не стала казаться им холодной.

Ли опёрся на бортик и вылез, а потом помог Саре. Он оглядел её худые плечи, выступающие ключицы и рёбра, и стройные ноги — и на то, что между ними — узкую щель половых губ. Он прижал её телом к мраморной стене, целуя её. А потом он стал медленно спускаться, целуя ключицы, ямку между ними, её грудь с окаменевшими от холода и возбуждения сосками, и, проведя языком до живота, спустился лицом в её пах.

Он стал греть её розу своим дыханием, провёл языком по её губкам, почувствовал капли воды из бассейна. Он стал медленно водить языком по всей поверхности её киски, а она двинула тазом вперёд. Ли ввёл обе руки в щель между стеной ...