Вендетта. Часть 1
- Вендетта. Часть 2
- Вендетта. Часть 1
Страница: 2 из 4
Наконец их пальцы сцепились плотно, как петли, и девушка потянула его с такой силой, что Корндайк чуть не свалился в трясину. — Ээээ! Твою мать раздолбай нахер дьяволу в жопу! — орал он, едва устояв на краю. — Давай, давай, вот сюда, детка, к трапу... да ты не слышишь ни хера?
Голова, ставшая бугристым комом грязи, не имела ни ушей, ни глаз, ни носа, а имела только рот, жадно глотавший воздух. Сжатые пальцы не желали отпускать Корндайка, и ему пришлось тащить девушку до тех пор, пока трап не уперся ей в шею, и она сама не ухватилась за него, вцепившись в доски мертвой хваткой.
Какое-то время она висела на них, привыкая к дыханию, затем попыталась отпустить руку и прочистить веки. Проморгавшись, из грязевых щелочек на Корндайка уставились глаза.
— Привет! — сказал им Корндайк, залитый потом и грязью. — Так и будем тут?... А ну работать! Давай-давай-давай, — торопил он ее, подтягивая за плечи. Никак не получалось выбраться; тогда он сгреб ей грязь с того места, где, по его предположениям, были уши, и сказал ей:
— Подтягивайся руками за доски, а я буду тащить тебя под микитки. Вопросы есть? Нет? Тогда пошла! Вперед!..
После долгих усилий, пыхтений и ругательств наконец раздался громкий чмок, и девушка упала грудью на трап, высвободив бедра. «Ну конечно — с женской-то кормой...», думал Корндайк, глядя на ее фигуру, выгнутую песочными часами.
Дав ей отдохнуть, он снова ухватил ее под мышки. Девушка взялась за его плечи — и с хрипом, с чавканьем, с хлюпаньем выдернулась наружу с ногами, упав на колени.
«Я сделал это», подумал Корндайк, не веря сам себе.
— Йййееесссс!!! — крикнул он, подпрыгнув на трапе. Трап крякнул, треснул и стал медленно оседать в трясину. — Ээээй! Дьявол! — заорал Корндайк и, ухватив девушку за что попало, потащил ее к помосту.
Они едва успели прыгнуть на помост с досок, отпадающих в топь. Девушка бессильно повисла на Корндайке, обхватив его дрожащей хваткой. Ноги не держали ее.
— Ну, детка, ну все уже, все... Живая... Все хорошо, — бормотал Корндайк. Липкое ее тело выскальзывало из объятий, оползая вниз. — Э нет! Так ты грохнешься обратно. А ну пошли! Пошли отсюда! Повезло нам, что тут шкварит, как у сатаны на кухне. Остроголовых припекло, и они смылись, когда ты еще не... Идем! — Корндайк потащил ее к твердой земле, и девушка волочилась за ним, едва перебирая ногами.
Доведя ее до тени, Корндайк усадил ее и сел рядом. Девушка завалилась на него, и он обнял ее за плечи.
Собственно, то, что это девушка, он знал только потому, что видел ее до казни: сейчас это был просто кусок живой грязи. «Не мог же там плавать еще кто-то», мрачно шутил про себя Корндайк, глядя на бесформенную фигуру, слепленную из плотных чернильных комьев. Где-то под ними были волосы, нос, соски и другие рельефные части тела — но видны были только глаза, глядящие сквозь козырьки грязи на ресницах, и рот, непрерывно хватающий воздух.
— Чего ты ртом?... У тебя уже нос есть. Давай, а то пасть пересохнет — воды не напасешься. А ну закрой рот!
Но ничего не получалось: забитый грязью нос не хотел дышать.
— Так!... А ну-ка сморкайся!... Одну ноздрю зажала, вот так, — Корндайк приложил ее руку к носу, — Ну!... Будто у тебя сопли!... Давай! Вот молодец малышка! Теперь другую... Ну вот! Совсем другое дело! Я сейчас принесу воды, а ты сиди и не падай, слышишь меня? Слышишь?
Корндайк сбегал к коню, отвязал мех с водой, наполнил флягу и дал девушке.
— Вначале прополощи рот, слышишь? Не глотай! Не глотай, говорю!!! А ну... Буль-буль-буль!... Вот так... И еще... А ну открой рот! Шире! Чисто? Вот теперь пей. Пей, детка, пока есть, что пить. Жаль, не могу предложить тебе ничего покрепче... Тебя как зовут-то?
— Ррррхххх! — прохрипел комок грязи и закашлялся. — Рыйхххх... Рэйчел, — произнесла она с третьей попытки.
— Заговорила!... Ты моя умница! А меня Корндайк. Дэйв Корндайк. Лет-то тебе сколько?
— Хххыыых... хыхнадцать. Скоро будет...
— Фьюууу! — присвистнул Корндайк. — А скажи-ка, Рэйчел... чего это те ублюдки хотели запроторить тебя к праотцам?
Но Рэйчел вдруг громко разревелась, набычив голову, как маленькая. Одна рука ее вцепилась в Корндайка, как котенок, другая пыталась размазать слезы кулаком.
— Ээээ! А ну прекрати это дело!... Сейчас грязи в глаза натащишь, ищи потом тебе капли... Нет, так дело не пойдет. На тебе столько грязи, что я не понимаю, где у тебя голова, где ноги. А ну-ка... сможешь стоять?
Корндайк поднял ее, с трудом поставил на ноги — и стал счерпывать с нее грязь, облепившую тело Рэйчел слоем в полтора дюйма.
Комья грязи с чавканьем шлепались ей на ноги, и через секунду Рэйчел стояла в густом пудинге. Грязь была плотная и липкая, как тесто, иссиня-чернильного цвета с лиловым отливом, и пахла нефтью; подсохшие участки резко выделялись светлыми пятнами, как глазурь.
— Я знаю эту грязь, — бормотал Корндайк, скользя руками по телу Рэйчел, — она въедается что в кожу, что в одежду... и воняет, как дегтярная яма. Индейцы сиу используют ее для заживления ран, и как цемент, и как краску для вигвамов и для своих тел... Она, когда подсохнет, становится бело-голубой и яркой, как луна. В ней чертова куча соли, и телу от нее волнительно и томно, как от ëб... то есть... Проблема в том, Рэйчел, что ближайшее место, где мы могли бы вымыться — в ста милях отсюда, в Сорроубэнке. Ни к Пайю-Ривер, ни к Чункга-Ривер, ни к какой другой зыбучей речушке мы не подберемся. Да я и не знаю троп... А в Фэйксвилл, в это логово остроголовых, тебе лучше не соваться. Ведь так?
Рэйчел всхлипывала, пока Корндайк снимал с нее грязь. Его руки скользили по голым бедрам, животу, груди, забирались между ног и ягодиц... Пудинг опавшей грязи уже накрыл ступни Рэйчел, а сама она похудела вдвое, став гибкой и длинноногой.
— Ну-ка, ну-ка... — бормотал Корндайк, осторожно снимая грязь с ее лица. Рэйчел смотрела на него темными, бархатными глазами. В горле у Корндайка вдруг набух влажный ком; нежность момента кольнула их обоих, хоть Корндайк говорил Рэйчел самые обыкновенные слова: — Ну-ка... В волосах мы тебе грязь оставим, это как раз хорошо: сверху подсохнет — будет шлем, от солнца защитит тебя... Только они длинные, надо бы их повыше... Сейчас мы их замесим тебе, как саман, и подвяжем, и облепим тебе головку... вот так... А теперь вокруг глаз... осторожно! не моргай!... Таким кремом ты еще не мазалась, — шутил он, освобождая от грязи веки и ресницы.
То, что проступало из-под бугристого панциря, было пропорциональным, плавным, по-детски тонким — и пожалуй, красивым. «Черт подери», — думал Корндайк... Составить полное представление о внешности Рэйчел было невозможно, так как грязь не стиралась с кожи, и вся Рэйчел была иссиня-черного цвета, будто выкупалась в чернилах.
Ее грудки с острыми вытянутыми сосками были совсем небольшими и твердыми, как недозрелые персики, но фигурка уже развилась вполне по-женски, стекая от талии к бедрам тяжелой каплей. Корндайк еще никогда не видел таких юных девушек голышом, — и тем более никогда не трогал их за голые интимности. Все женщины, которых он ласкал, были зрелыми шлюхами, красивыми и прожженными... Умиление набухало в нем, пока он скользил ладонями по гибкому телу, по крепеньким грудкам, счищая грязь вокруг сосков, забирался пальцем в тайную щелку, выковыривая оттуда липкие комья, и говорил Рэйчел всякую ерунду, чтобы отвлечь ее и себя от пронзительной стыдности момента... Его член давно уже зудел под штанами, и Корндайк злился на себя — «как можно думать о похоти в такой момент?» У него возникло странное и гордое чувство ... Читать дальше →
Последние рассказы автора
Оглянувшись еще раз (мало ли?), Марина осторожно спустила с бедер плавки. Переступила через них и застыла, как привязанная, боясь отойти.
Вообще-то здесь не нудистский, а самый обыкновенный пляж (ну, или не пляж, а просто...
Читать дальше →
Евгений Львовичтак и сделал. Будь он лет на пять помоложе, он бы еще поборолся с волнами, а сейчас... Нет, он не боялся, конечно. Просто он и так знал, что сможет победить их. Тратить силы на доказательства этого бесспорного факта не имело никакого...
Читать дальше →
Как бы там ни было, однажды в столицу одного из бесчисленных эмиратов, на которые распался некогда могущественный Арабский Халифат, и правда прибыли два высоких гостя (о том имеются пометки в дворцовой хронике). Один из них — Мамуль, юный принц...
Читать дальше →
Нет ничего трогательней в мире, чем соски юной девочки, если их раздеть и целовать впервые в девочкиной жизни (и возраст не имеет тут значения). Они не просто нежные, и беззащитные, и чувственные. Они — обещание, и плевать, выполнится оно или нет. Это обещание всегда больше любого выполнения: женщина может умирать в оргазме, но в ее сосках, раскрытых впервые, есть и эта смерть, и рай после нее, и муки...
Читать дальше →
Казалось бы, не самая круглая цифра, бывают и покруглее, — но Лайли, домашний лепрекон Гюнтера, решила сделать из нее праздник ну прямо-таки национального масштаба.
Впечатленный ее размахом, Гюнтер предлагал кинуть эту идею в бундестаг. Но Лайли была левой и не верила в правительство. Она заявила, что эту идею похерят, как и все хорошие идеи.
 ...
Читать дальше →