Пленники всемирной паутины (виртуальная драма в 5-ти актах)

Страница: 4 из 4

из-за тряпки. Бери глубже.
 — Что, опять с волосами что-то?!!!
 — Теплей, теплей, дружок...
 — Дашк, я тебя убью. Что ты натворила?
 — Да так, ничего особенного... Побрилась налысо.

Юрка почувствовал, как в его глазах темнеет.

 — Зачееееееееем???
 — А так просто. Захотелось. Знаешь, как жутко было? Как перед первой оргией. Ведь это, считай, почти что навсегда.
 — Дааааш...
 — И с красотой прощаться трудно. Ведь лысина — уродство, как не крути. Но в этом-то и вся фишка... Да ты понимаешь меня, не прикидывайся.

Юрка понимал. Он представлял себе красавицу Дашку, выбритую, как зэковец, похожую на нелепое розовое яйцо — и его член лопался от странного, томительного желания, горького, как миндаль.

 — Понимаю... Чертова девка. Покажи фотки!

И Дашка слала ему фотки, где светила свежей лысиной, и Юрка выл, глядя на сексуально-уродливый череп и брызгая спермой в монитор...

У них с Дашкой был негласный договор, который никогда не обсуждался и не нарушался: Юрка никогда не видел ее голых фото. Они были обнажены друг для друга до самых печенок — но только в воображении.

Акт 5

Однажды Юрка стал замечать, что Дашка отвечает ему путано и странновато. Незадолго до того он успел рассказать ей правдоподобную историю о том, как соблазнил красотку Нюшу и брутально выебал ее в зад, а после того выкинул ее одежду в мусоропровод и выгнал голышом на улицу. Он так смаковал Нюшины красоты, ее глаза, сиськи и локоны до попы, так расписывал, как Нюша перебегала от дерева к дереву, пряча голую пизду от прохожих, а он, Юрка, шел следом, наслаждаясь ее стыдом, — что Дашка вдруг заявила ему:

 — А если б это была я? Ты тоже выгнал бы меня на улицу без всего? Или у тебя на лысых не встает?

Юрка поперхнулся.

 — Здрасьте! На тебя что, Ктулху наступил? Ты же моя сестра!..

Дашка вывернула разговор на другую тему. Вскоре она спросила его:

 — Ты, старина Че, когда гарантированно будешь за домашним компом?
 — Только в субботу... А что?
 — Да ничего. Хочу показать тебе одну штуку, которая только на домашнем пойдет. Когда тебя ловить?
 — Ну, давай в 13. 00. Плюс-минус...
 — Ок. Если что, предварительно спишемся.

У Юрки кололо в сердце, и он ждал не дождался заветного часа. «Что же это будет?», думал он — и решил наконец, что Дашка вздумала установить с ним видеосвязь по скайпу... для чего?

«Неужели она хочет меня наблюдателем?... и я увижу, как ее ебут?» От этой мысли Юрка покрывался зябким потом, все больше уверяясь в ней, — и изнывал от нетерпения, подскакивая ночью от томных кошмаров.

Наконец час пробил, и Юрка сидел у монитора, бледный, как стена. Дашки все не было и не было в сети... вот! Появилась. Сердце екнуло от предвкушения...

 — Дашк?
 — Привет, брателло! Ты на домашнем компе?
 — Да, как и договорено.
 — Точно?
 — Точно.
 — Ну, тогда через пару минут жди сюрприза.
 — ???

«Ты чего меня мучаешь?» — хотел спросить Юрка, — и вдруг подпрыгнул от звонка в дверь.

«Бляяяяяядь! Кого еще несет???», заскрежетал он зубами — и не шелохнулся. «Пусть звонят, блядь, хоть до опупения» — выл он про себя, пялясь на пустой монитор. Позвонили второй, третий раз — настырно, остервенело, как злые соседи, если залить им ванную...

 — Эй! Че не открываешь, Че? Подох, что ли?

Юрка читал Дашкино послание, не веря своим глазам; затем подбежал к двери, глянул в глазок...

Сглотнул — и судорожно открыл:

 — Даааааш???
 — Не, ну нормально: стою звоню, как в никуда. Ты что, нанюхался мухоморьев, что ли, братец?

Перед Юркой стояла Дашка — с рюкзаком, с мобилкой в руке и с кудрями до грудей.

 — Эгей, Команданте! Увидел нахлебника и обалдел от горя? Я ведь тебя обжирать приехала... Ну, не рад, что ли, обормот? — и Дашка вдруг очутилась у Юрки на шее, стиснув его до зеленых чертей в глазах. Она бодала его носиком, щекотала кудрями и слюнявила ему лицо, обчмокав его крепко, влажно и совсем не по-сестрински...

 — Даш... Ты что, в гости? Ко мне?
 — Блестящая догадка! Гениальная мысль, достойная самого Архимеда! — стебалась Дашка, глядя на Юрку влажными глазами.
 — А... это у тебя парик, да?
 — Сам ты парик. Нифига я не брилась. Я тебя надула, ясно?
 — Надула? Ах ты... Стоп, а фотки?
 — А что фотки. Десять минут фотожабы, и ты хоть негр...
 — Ну, Дашк... Ну, зубастая...
 — А что, не рад, что ли? Это вроде твоя любимая прическа, или я что-то путаю? Отращивала все это время, как Мичурин... Ты, кстати, так и не поведал мне свои впечатления. Я внимательно слушаю.
 — Эээ... мэээ...

Кудрявая, румяная, взволнованная Дашка была так убийственно хороша, что у Юрки снова затеснило в груди, и он едва связал два слова:

 — Даш... Я это... просто в шоке...
 — Я вижу. Сейчас будем лечить твой шок. А ну-ка иди сюда... — Дашка поманила его пальцем, и Юрка подошел, холодея от подвоха.
 — ... Хотя нет. Погоди-ка. Пусти сюда... и выйди. На минутку. Даме надо переодеться. Давай-давай!

Дашка вытолкала оторопевшего Юрку из комнаты и закрыла дверь. Юрка стоял под ней и слушал шуршание одежды, не зная, о чем думать. Дашка была «на взводе» — бравировала, как Настасья Филипповна*, и Юрка хорошо знал, как легко такие бравады переходили в истерику и рев.
________________________________
*Персонаж романа Достоевского «Идиот» — прим. авт.

 — Войдите, — раздался голос. Юрка вошел — и остолбенел.

Молочно-розовая Дашка стояла в центре комнаты и буравила Юрку влажными глазами-угольками. Она была совершенно голой.

 — Ты... ты чего? Мы же брат и сестра... — бормотал похолодевший Юрка.
 — Двоюродным можно... Они даже женятся... — шептала в ответ Дашка. — В загсе, — пояснила она, чтобы не оставалось сомнений, и жалобно протянула: — Ю-ю-юр...

Юрка подошел к ней, пялясь на ее тело, о котором столько мечтал — на розовые соски рожками, на живот и бедра, выгнутые кувшином, на пушистый передок...

 — Говорила, что бреешься. Тоже наврала? — спросил он, будто это было важно.
 — Нет... Тогда брилась... А потом ты сказал, что тебе нравится так, и я перестала...

Юрка смотрел на нее во все глаза, она — на него. Потом вдруг кто-то ткнул в кнопку-перемычку, меняющую режимы — и Дашка кинулась Юрке на шею:

 — Юрик, Юрик... Неужели ты до сих пор ничего не понял?

Юрка действительно ничего не понимал. Но голая Дашка на шее прожигала ему всю душу... и его вдруг расперло дикое возбуждение. Оно было терпко-кислым и кипучим, как сидр; оно зрело в нем все это время — и вдруг вырвалось на волю, оглушив мозг.

Не соображая, что делает, Юрка ухватил Дашку и швырнул на кровать, как мешок картошки. Вытаращив глаза, она смотрела на него, — а тот растопырил ей ноги и, глядя во все глаза на ее мохнатую срамоту, розовато-лиловую в сердцевине, стянул с себя штаны с трусами. Сбросил майку, хотел было уже пристроиться и трахать... но вместо этого вдруг нагнулся — и прижался щекой к липкой Дашкиной раковине, как к любимой игрушке.

Он терся об нее носом и щекой, улыбаясь, как счастливый мальчишка, и целовал влажные, сладко пахнущие лепестки, и подлизывал их языком, наслаждаясь, как цяцей, этим чудом, которое столько снилось ему... Дашка закатывала глаза, улыбаясь еще шире, и всхлипывала от счастья.

 — Дася... Дашенька... — бормотал Юрка, не соображая, что говорит.
 — Иди сюда! — всхлипнула Дашка, и Юрка пополз к ней — к ее лицу и губам. Забравшись, он ткнулся носом ей в щеку, и они засмеялись, глядя друг на друга. Юрка вопросительно чмокнул ее в губы; Дашка улыбнулась, и Юрка чмокнул еще, впитывая вкус ее губ; нежные руки обвили его шею, не пуская обратно, и соленый язычок проник в створки его рта...

Секунда — и они упоенно целовались, всасываясь друг в друга до подбородка.

Поцелуй нарастал, как катящаяся лавина: губы и языки двигались, сосали и лизали быстрей, жарче, веселей, выплескивая застоявшуюся страсть, — и вот уже поцелуй перерос в сплетение ласкающей плоти, которое — сплошной крик и жадное, задыхающееся блаженство.

Юрка слепился с Дашкой, размазываясь голой кожей по ее телу. Сам собой его член нашел вход, сам собой вплыл туда, стягиваясь с Дашкой в тугой ком; в голове у Юрки не было никаких мыслей, кроме «аааааааааааа!!!» — и еще: «у нее же там все разъебано должно быть... почему же тесно?» Узкая плотность обволакивала член так сладко, что хотелось рычать, и Юрка рычал, вталкиваясь в плотный ход до упора. Дашка выла, кусая Юрке губы.

«Ого! Зверюга!» — думал Юрка, заглотив Дашке пол-лица. — Ааааа! Ааа! — выл он, перекрывая ее и пихая бедрами, как тараном. Хотелось одного — быстрей, быстрей, жарче, сильней; трах перешел постепенно в буйные прыжки на кровати, и каждый прыжок сопровождался криком, изрыгаемым одновременно двумя глотками. Когда стало невыносимо — Юрка вытаращил глаза, уперев взгляд в Дашку, — и хрипло вытолкнул из себя вопль рвущейся лавины: — Ххххгааааааэээээыыы! Ы! Ы! Ы! Ы! Ы! — и ревел, впрыскивая в Дашку огненные разряды. Дашка ревела вместе с ним...

Это была истерика блаженства, в которой горело напряжение безумной переписки, истощившей обоих.

Эпилог

 — ... Что это? Дашк, что это было? — хрипло вопрошал он ее, когда все закончилось.
 — Ничего. Ты меня трахнул, — отвечала Дашка, улыбаясь сквозь слезы.
 — Но... Дашк... Дашенька... Боже мой!
 — Мне было так хорошо, — бормотала она, обняв его. — Сразу видно опытного Казанову.
 — Да нифига я не опытный Казанова! Даш, я тоже врал тебе. Ты у меня вторая.
 — Что?
 — Ну да. Даш...
 — ... Но ничего. Я все равно переплюнула тебя. Ты у меня вообще первый. САМЫЙ первый.
— ???

Дашка тихо смеялась, глядя на Юрку сквозь слезы.

 — ... Постой... Я не понима...
 — А что тут понимать? — спросила Дашка особенным, звонко-нежным голоском и привлекла Юрку к себе.

Тот сопел, уткнувшись в ее кудри, и растворялся в сладком безмыслии, в непонимании, в пустоте, которую нельзя и не нужно было понять, потому что было очень хорошо.

 — А я же... Тебе же, наверно, больно было, да?
 — Было. Но мне понравилось, — рассмеялась Дашка, и Юрка охнул от серебристой дрожи этого смеха. — А здорово мы друг другpу лапши навешали, да? Боже мой, Юрка... Юрка! Я ведь любила тебя еще тогда, в детстве, когда мы были здесь — ты не заметил? Не заметил? — укоряла она его сквозь слезы, искренне веря, что так и было.

Юрка покаянно и блаженно сопел в ее кудрях.

Последние рассказы автора

наверх