«Клин клином»

это у нее потребность была такая. В плане дружбы с той девахой ей не сладко пришлось — дружить та не умела совершенно, и к тому же перехватывала внимание мужского пола, что Аньку особенно огорчало, и чему она впоследствии особенно яростно завидовала. Закончилась эта история тем, что я уехала в 11 класс в город, поступив в математический лицей при университете, в который позже и поступила, и с дальнейшими страстями в этом классе не ознакомлена.

И вот именно на протяжении этого периода я общалась в сети с Иваном. Повезло парню, что сказать! Мне тогда много было не надо — сочувствие да понимание, а он превзошел задачу, пустив еще и пыли в глаза. У меня была полная свобода представлять его внешне именно таким, каким я хотела. Да что уж лукавить, и внутренне-то он тоже стремился предстать именно таким, каким я хотела. И удавалось. Мысли о нем меня спасали от переживаний. Во мне проснулась до жути мечтательная натура! Я ему не рассказывала обо всех этих проблемах, стремилась показаться человеком жизнерадостным и не удрученным ничем. И у меня тоже это получалось. Так и врали друг другу. Точнее, он врал, а я не договаривала.

После внезапного исчезновения появился он только через год или полтора. Я уже училась в лицее, даже уже закончила. Да, в промежуток между сдачей ЕГЭ. Мы тогда целый вечер проговорили, и теперь, была возможность встречи. Я не настаивала и даже не намекала. Он предложил сам, под видом дать мне послушать «хорошую музыку», ну а я ответила, что как раз на следующий день еду в город сдавать экзамен и что была бы не против личной встречи. На том и распрощались. Я была просто счастлива! Я ЕГО увижу! Я хотела побыстрее уснуть, чтоб приблизить момент встречи, о которой я так давно мечтала, которую я как только уже не представляла! У меня же никогда не было свидания, да я даже просто гулять, как другие девчонки не ходила. Причем не ходила не потому, что не пускали — пару раз сходила и поняла, что ничего интересного я там для себя не найду. Естественно мое воображение зашкаливало. Мой наивный мозг, воспитанный классической литературой, уже вырисовывал себе картины великой, жертвенной и всепоглощающей любви. С этими приятными впечатлениями я и уснула.

Утром 3 с половиной часа в автобусе, экзамен в 10 утра, и весь день в ожидании. А он оффлайн. Я не уезжала до самого вечера, до последнего автобуса. А он так и не объявился. Это было мое первое «динамо» и динамила не я — меня. Я ехала назад в совершенном опустошении, врубила в наушниках систему на всю громкость, так что тетка рядом не выдержала и пересела, и совершенно ни о чем не думала. Точнее думала — о нем, естественно. Пыталась понять, почему так. Я надеялась, что дело не во мне, не в том, что я ему просто-напросто неинтересна, что он хотя бы вечером объявится и скажет что-нибудь типа того, что был занят. Но он снова пропал. Еще на полгода. Знаешь, я ведь тогда была до жути наивной. Причем «до жути наивна» — это его слова на мой счет, и я с ними согласна. Он ведь знал, что у меня пошла реакция. Он все знал. Знал что жду, знал что боготворю, знал что мечтаю, знал, что сумел перевернуть все мои мысли. Он на то и рассчитывал. А я вот не знала. Я тогда представления не имела что можно так просто играть на чьих то чувствах. И цели то у меня такой никогда не было — заставить кого-то думать, мечтать и страдать. Зачем? Самоутвердиться? По мне, так это самый гадкий способ самоутверждения.

И вот, занавес открывается, я уже в общаге, первый курс универа. И он снова пишет, видимо совсем скука съела и вспомнил. Отмазкой было то, что он сидит с другого мэйла, который он тут же поспешил мне предоставить, чтоб мы больше не «разлучались» так надолго. Я снова все съела. А он, толи изменился, толи наоборот открыл истинное лицо, почуяв, что я прогибаюсь. В общем, стал другим. Неприятным. С ним до этого было чертовски легко, даже спорить. Он мог любое разногласие умело вырулить, так что и мне при этом комплимент успевал сделать, и разговор поддержать, и от мнения своего не отступиться. Мог уважать чужую точку зрения. А тут приобрел он качество, называемое нетактичностью — на все ярлыки стал навешивать, стал очень уж резок в высказываниях, считая при этом себя неоспоримо правым. Ну а я такой человек — часто становлюсь тем, кого хотят видеть. Хотел он умничать и чтоб им восхищались — так оно и было. Ну и тут снова поступает предложение встретиться. Я уже вроде не летаю в розовой эйфории, лишь иронично осведомляюсь, не так ли, как в прошлый раз. Он заверил, что тогда все было, естественно (!), не по его вине, и что в этот раз он разобьется, но придет. Мы обменялись фото — идеал был испорчен, но на встречу все же пошла.

Гуляли по-над рекой — пейзаж просто отличный был. Осень, желтые, еще не опавшие деревья, моя любимая пора. В разговоре я правда себя неуютно чувствовала, и вела себя неестественно — стремилась показаться более раскрепощенной и общительной, чем есть на самом деле. И так было с ним всегда, не могла я почему-то с ним быть самой собой, я могу с точностью сказать, что этот человек не знает меня до сих пор, и не стремился узнать — другая у него цель была. Сейчас вот вспоминаю — ну до чего идиотка была! Это под каким нужно было быть впечатлением, чтобы стать совершенно другим человеком?! Ведь я хихикала с ним, когда было совершенно не смешно, соглашалась, когда была не согласна, поддавалась во всех спорах, восхищалась тем, чем «настоящую меня» ни за что бы было не пронять и не удивить. И у меня до сих пор только один вопрос к себе — зачем? Почему нельзя было быть собой? Почему я вела себя именно так? И я до сих пор не знаю ответа. Но я сильно забегаю вперед.

Я болтала тогда про всякую фигню, лишь бы не молчать. Ну, правда, мы все-таки умудрились найти целых две общих темы — карты и живопись. Потом вечером списались, поделились впечатлениями, и он понял, что впечатлений то у меня не особо. Ну и оживился по этому поводу, желая восстановить свой статус «идеала» в моих глазах. Получалось у него не особо. Но с идеалом я расставаться и сама не хотела. Столько времени лелеять и холить в себе мысль о нем, взращивать ее, и вот так просто отрезать? Конечно, я не могла. Или могла, но не хотела — до сих пор не знаю. Честно сказать, в тот период — с нашей первой встречи и до последней — мои мозги были отключены. Напрочь. Я совершенно ни о чем не думала. Я не думала, нравлюсь ли я ему на самом деле, не думала, что будет дальше. Говорил он, что нравлюсь — и я верила, говорил, что любит — тоже верила. А он говорил. И вообще — я до этого мужчин то не видела. Меня растила бабушка, ярая мужененавистница (у нее было два брака, в обоих мужики спивались и сидели у нее на шее). Меня никогда, ни разу в жизни, не целовал в щечку отец, и я никогда не ощущала прикосновения мужской щетины. У меня голова кружилась от одного запаха мужских духов. Мне нравилось положить голову ему на грудь и слышать, как бьется его сердце — это неописуемое чувство. Опять же, может, был бы у меня отец — и не испытывала бы я такого восторга от столь простых вещей. Но меня жалела и обнимала только мать.

Никогда я доселе не приклоняла свою головушку на твердую мужскую грудь. Я, конечно, общалась до этого с парнями и на довольно короткой ноге — но это было другое, это были друзья. Я с ними ни разу не кокетничала и никогда не провоцировала их мужское начало, и для них моя неприкосновенность была чем-то святым. Я вообще имею свойство расставлять сразу точки над «и» — может ли рассчитывать мужчина на что-то кроме дружбы или нет. Это, может быть, довольно грубо с моей стороны, но, по-моему, было бы хуже давать пустые надежды. Да и не умела я никогда держать мужчину на привязи, если он мне «как зайцу стоп-сигнал». Мне всегда были противны ухаживания от кавалеров, которые мне безразличны. Знаешь вот, как девушки частенько делают — не нравится он мне, ну и что? А подарки нравятся, и оттачивать на нем свои «женские чары» тоже нравится. А мне как-то ничего не надо было, если уж сам согласен на дружбу и ничего кроме — пожалуйста....  Читать дальше →