Восточная западня. Часть 1

со мной. За исполнением приказа следит дворецкий — старый доверенный слуга семьи. Дом полон слуг-мужчин, двери и ворота закрыты, так что я должна смириться. На мой отчаянный вопрос, когда же приедут родители Омара и защитят меня, Джейн ответила сочувствующим взглядом и ушла.

Вечером я набросилась с тяжелыми вазами на братьев, вновь вошедших ко мне. Увернувшись и отняв «оружие», они вновь разорвали мои одежды, связали за спиной руки и приступили к истязаниям. Напившись прямо здесь, один втолкнул в меня руку и принялся больно толкаться ей, нажимая большим пальцем на клитор. Другой придавливал к кровати и держал. Я охрипла от крика и рыданий, не имея сил избавиться от тяжелого, непрекращающегося возбуждения, терзающего меня. Они сказали, что прекратят мучить меня, если я послушно раскрою рот и буду умницей. Я сперва мычала и трясла головой, не представляя себе, как впервые взять мужской орган в рот, но мучители не останавливали истязаний, и я закричала, что согласна. От ужаса я все время переходила на русский, они требовали перевода, и я, запинаясь, повторяла. Они удовлетворенно усмехнулись, развязали мне руки, положили поперек кровати, запрокинув голову. Один стоя, втолкнул член в мой дрожащий рот, другой вскочил на меня, положил меж грудей член и заставил сдавливать их руками. Они долго мучили меня, толкаясь членом в горло и прыгая на мне, тиская груди. Первый кончил Хани, сдавив мне лицо; я почти захлебнулась его спермой, проглотив большую часть, чтоб не задохнуться. Здоровый Шакир, совсем раздавив меня, ещё какое-то время толкался длинным членом в мою шею, пока я откашливалась и плакала. Потом он схватил меня за волосы, нагнул голову и, заставив открыть рот, погрузил туда головку члена, и также кончил. Его сперму я выплюнула. Было неимоверно противно впервые заниматься оральным сексом (которым я планировала баловать мужа) с этими мерзкими жеребцами. Они переговаривались по-своему и вскоре, отдохнув, опять взялись за меня. Заставили сесть и мастурбировать их руками обоих сразу, потом по очереди изнасиловали. Ушли через пару часов, оставив меня горько рыдающей.

Долго и тоскливо тянулись дни моего рабства этим жарким летом. Они превратились в одну сплошную череду насилия и его ожидания. Меня никуда не выпускали, со мной никто не разговаривал, кроме Джейн, жалеющей меня и боящейся показать свое сочувствие. Короткими репликами и намеками, опасаясь быть услышанной, озираясь, она рассказала мне, что мою болезнь подстроили братья Омара, как-то усыпив меня и что-то вколов (об этом шептались вездесущие слуги). Им помогал врач, лечивший меня позже. Омар сразу же уехал по приказу отца, а тот с женой отдыхают в загородном поместье, не желая мешать сыновьям. Моя так называемая свадьба — фикция, её никто не разрешит; Омар женится по воле родителей на выбранной ими девушке — дочери нужных людей. Я никогда не рассматривалась как невеста, только как каприз младшего сыночка. Он был расстроен, уезжая и думая, что я и вправду больна.

Эта семья ничего не боится, потому что богата и родственна правящей династии. Большего Джейн не знала. Я умоляла её помочь мне и позвонить в Россию или в посольство, но напуганная девушка отказалась, ответив, что ей, прислуге и иностранке, перечить хозяевам невозможно. С ней церемониться не станут, если уличат в помощи мне. И убеждала меня смириться, рассказав, что участь бесправных сексуальных рабынь ждёт всех приезжих женщин, оказавшихся в чьей-либо зависимости здесь. Уговаривала, что может быть, меня отпустят подобру-поздорову домой, когда я надоем мужчинам.

Запретные извращения.

Я мечтала поскорее наскучить ненасытным братьям, но они, словно дорвавшись до сладкого и запретного, никак не оставляли меня, придумывая все новые «забавы». Увидев мою покорность, они стали посещать меня по одиночке, вовсе не прекратив совместное насилие. Младший Хани, ниже, но полнее старшего, со складчатым животом, был мягче Шакира, большим любителем минета и вибратора. Сладенько улыбаясь, он довольствовался глубоким и длительным оральным сеансом, спуская семя мне в горло. Дергая меня за волосы, он за минуту до оргазма начинал рычать и трястись, и я непроизвольно готовилась к неотвратимому. Вытерев обмякший член о моё лицо или грудь, он довольно вытягивался на кровати и хлопал рукой рядом, приглашая прилечь и меня. Распространяясь, как ему нравится трахать меня, он требовал отчета о моих ощущениях. И я, отвернувшись, бормотала, что мне хорошо. Пыталась я вызвать его на разговор о своей судьбе. Но он только и говорил, что я должна быть рада тому, что приличные мужчины заботятся обо мне. Смеялся над моей наивностью насчет свадьбы с младшим братом, повторяя, что мезальянсов в их семье не было и не будет. Устав от разговоров, удобно устраивался возле меня, вкладывал в мою руку вялый член и истязал несчастное влагалище толстенным вибратором, неизвестно где приобретённым в этой стране. Глубоко и невыносимо больно заталкивал его внутрь, пока я не начинала крутиться от мучений и тяжелого оргазма, нисколько не приносящего покоя измочаленному телу. Глядя на мои страдания, он мерзко улыбался и не забывал принуждать меня гладить его набирающий силу орган, чтоб всадить его в меня после. И так 1, 5—2 часа постельных пыток... Довольно взглянув на мое мелко дергающееся тело, он оставлял меня в невесёлом ожидании.

Шакир, сильный, крупный и грубый, не сразу раскрыл свое истинное лицо передо мной, видно прикидывал, не грозит ли ему что-либо. Начав с традиционного изнурительного секса, совсем скоро он отбросил формальности и, выложив на кровать страпон, велел надеть его. Ничего не поняв, я отползла, качая головой. Подтащив меня к себе, он сдавил мне шею и прошипел, что я доступная шлюха здесь и должна вести себя соответственно. А то он может устроить, что я не проснусь от следующего укола. Всё, что рассказала мне с оглядкой Джейн, оказалось правдой. Я здесь никто, и заступников у меня нет. Отказываясь по инерции, задыхаясь в кольце его сильных пальцев, я вдруг услышала имя моей мамы. Хищно улыбаясь, Шакир спросил, хочу ли я говорить с ней. Не веря своим ушам, не слыша мамин голос уже пару недель, я радостно закивала. Разжав пальцы и дав мне вздохнуть, он криво пояснил, что мама звонит и интересуется мной. Ей все время отвечают по-английски, что я больна, а она вновь повторяет мое имя по-русски. — Если не хочешь, чтоб ей сообщили о твоей смерти, будь сговорчивее и успокоишь её. Вот он, мой шанс! Недальновидные мучители сами вкладывают моё спасение в мои руки. Мне бы только дорваться до телефона, я сразу направлю маму в нужное русло! Этих насильников посадят или казнят по законам их страны за похищение человека и насилие. Моя страна заступится за меня!

Охваченная волнением надежды, я послушно взяла в руки черные кожаные трусики с впечатляющим членом. Застегнув последний ремешок, Шакир швырнул меня на колени и ткнул лицом себе между ног. Я с готовностью открыла рот. Выдернув напряженный член из моих уставших губ, мужчина без церемоний раскинулся на кровати, задрав ноги и выставив вверх крепкий зад. Я в нерешительности стояла возле. — Лижи там, — выдохнул он. Я замешкалась, и он ударил меня ногой. Набравшись мужества, я опустилась на колени и припала к его маленькой дырочке. Было противно, но я сдержала рвотные порывы и лизала так долго, пока он не просипел: — Возьми его в руку,... да так... Палец вставь туда... быстрей... Я возбуждала его член и разрабатывала анус долго, устали руки. Одним пальцем, потом двумя... — Вставляй... ну давай! — приказал он, и не веря, что проделываю это, я осторожно ввела силиконовый пенис в него. Он довольно заурчал, на лице отразилось блаженство, какого я не замечала во время насилия над собой. Скрытый гомосексуалист — поняла я, вынужден скрывать свои пристрастия в стране, где подобное наказывается серьезным сроком или казнью.

— Возьми его... сожми... ласкай его... быстрее... медленно... подожди... сильнее... не так... да, так... — сдавленным голосом сквозь сладострастные стоны ...  Читать дальше →