Элементарно, Холмс!
Страница: 3 из 6
— Вот у Таси сколько дела! Она ела, чай пила...
— Будете издеваться — вообще все сниму.
— Я не против. Где начнем? Прямо здесь?
— Сдаюсь. Ваша взяла.
— Спорим, у тебя и нет подходящего наряда. Ты даже думала, не одолжить ли у кого. Но потом решила, что и так сойдет, — говорил Егор, усаживая Тасю за столик.
— Точно! Как вы узнали?
— Элементарно, Ватсон. Ты позвонила мне в полшестого. Если бы ты поехала переодеваться — ты или не звонила бы так рано, или попросилась бы на попозже. А то, как ты стеснялась своего наряда...
— Я думала поискать тряпочку, это правда. Но когда узнала, что вы свободны, не выдержала и рванула к вам на всех парах. Это же так интересно — ужин с Шерлоком Холмсом! Вы расскажете мне про всякие запутанные дела, да?
— Куда я денусь...
Тася, не отрываясь, глядела на него своими блестящими глазами. Потягивая вино, Егор излагал ей самые эффектные свои истории, незаметно вплетая в них вопросы:
— Она была из ученой братии... кстати, ты ведь тоже вертишься где-то около науки? Работа у тебя сидячая, компьютерная. Язык подвешен хорошо, хоть ты и стесняшка...
— Почти, — отвечала Тася. — Юрфак. Тоже в своем роде наука...
— О! Так мы коллеги? Двоюродные, так сказать?
Когда все было съедено и выпито, Егор предложил ей прогуляться.
— Можем и зайти ко мне, — сказал он между прочим, будто в этом не было ничего особенного.
— А что у вас? — спросила Тася.
— У нас? У нас я. И чай. И вино.
— Вино? Эээ...
— Ну, не стесняйся уже! Говори, что хочешь сказать. Или я скажу это за тебя.
— Валяйте.
— Валяю. Ты хочешь спросить, собираюсь ли я тебя трахнуть, и не знаешь, как это облечь в вежливую форму. Да?
— Ну... эээ... в общем, да.
— Отвечаю: да. Собираюсь.
Тася закашлялась.
— Конечно, с обоюдного согласия. Давай откровенно: ты думала об этом, когда шла ко мне. Не надо подтверждать или опровергать: будем считать, что это сказал я, а ты воздержалась от ответа. Правильно?
— Я... я воздержалась от ответа.
— Ну вот и славно. А теперь, — Егор присел на лавочку и взял Тасю за плечи, — а теперь смотри. Ты девственница. Я предлагаю тебе перестать ей быть. С моей помощью. Гарантирую, что со мной это будет приятней, чем с кем угодно. Ну как?
— Нет, — сказала Тася, отходя назад.
— Я не настаиваю. Я просто нагло рекламирую себя. Ты мне нравишься, Сяся-Тася. Думаю, ты многим нравишься, просто они стесняются это показать. Как и ты стесняешься показать, что ты женщина. Порочный круг. Предлагаю разорвать его.
— А как же любовь до гроба, единение душ и тел, и все такое? — спросила Тася. От волнения она снова охрипла.
— Ну, я тебе, как минимум, нравлюсь. Вероятность, что тот, кто тебя трахнет, понравится больше, невелика. А вероятность, что этот кто-то умеет трахаться, как я, приближается к нулю. Чем больше параметров — тем меньше вероятность. Все это ты хорошо знаешь. Обещаю — будет приятно...
— Нет, — почти крикнула Тася и отошла еще дальше.
— Нет так нет. Я не настаиваю.
Воцарилась тишина. Егор, не отрываясь, глядел на Тасю.
— И... что, мне уходить? — спросила она.
— Как хочешь. Я не гоню тебя. Мне с тобой хорошо.
— Я лучше пойду.
— Жаль. Ну что ж, Тася... Надеюсь, еще увидимся.
— Вы проводите меня?
— Зачем? Ты же хочешь убежать?
Она молчала, не двигаясь с места.
Потом спросила:
— У вас было много девушек?
— Много.
— Я буду очередной победой?
— Только если захочешь.
— А... а...
***
— Ну не надо дрожать, — говорил Егор, обняв ее за талию. — Мы же трахаться идем. Понимаешь, траааахаться!... Вот представь: все то, что ты видела и думала об этом — сейчас все это станет реальностью. Сейчас все это будет с тобой. Ты будешь голая, совсем голая, без трусов и без лифчика, а я, совершенно незнакомый тебе мужик, буду облизывать тебя, как шоколадку, буду мучить тебе твои взрослые сиси, трогать тебя в запретных местах, раздвигать лепестки твоей драгоценной писюльки, которая будет течь сладким соусом, как торт «Наполеон»... Буду целовать тебя прямо в клитор, а ты будешь хрюкать и пищать, как маленькая, потому что это очень, ну очень приятно — когда тебя целуют в клитор, и он тает от кайфа, как леденец... Раздвинешь свои ножки и отдашь мне себя, а сама будешь подыхать от стыда. Ведь это ужжжжасно стыдно — когда ты совершенно голая, и незнакомый мужик ебет тебя, как свою собственность...
— Кошмар какой, — стонала Тася. — Вы меня так зажмете всю...
— Нифига подобного. Ровно наоборот: от ужаса ты так возбудилась, что тебе стыдно за саму себя. Смотри, — говорил Егор, проникая ей под брюки. — Какая липкая...
Они уже входили в дом. В полумраке лифта Егор щупал намокшие Тасины трусы, а та сопела, как паровозик, боясь подать голос. В квартиру она вошла полуголой, с сосками, торчащими вперед, как пики. Егор отшвырнул тряпки и быстро стащил с Таси все, что на ней оставалось.
— В душ, — сказал он, быстро раздеваясь.
— Естественно, — хрипела Тася, обомлевшая от страха.
— Нет, ты не поняла. Вместе.
В ванной он намылил ее с ног до головы и ласкал сквозь пену, застыдив до алых ушей. Тася была немножко полненькой — не толстой, а пухлой, как плюшка, с мягкими руками и плечами, с большими висячими грудями, белыми, интимно-стыдными, будто их подсмотрели в щелку. По обильным соскам, по всей бело-розовой, пухлой Тасиной плоти почему-то было видно, что она не привыкла к взглядам, и они колят ее, как иглы.
Егор говорил ей:
— Это твой праздник, праздник твоего вкусного розового тела. Видишь, как он хочет тебя? — спрашивал он, тыкаясь в нее членом, здоровенным, как колбаса. — Но это потом. Сейчас — вот так, и вот тааак... — приговаривал он и по-хозяйски мял ее, как большую игрушку, а она молча сопела, глядя на него большими обалдевшими глазами. Потом она кричала, когда он пытал ей соски, направив на них острые струи душа, и сворачивалась червячком, и хныкала от стыда; и шла потом, блестя капельками, за ним в комнату, где должно было случиться главное...
В постели он долго, со смаком целовал ее везде, куда забирались губы. Тасе было стыдно и хорошо. Она улыбалась в потолок и удивленно, недоверчиво стонала, будто спрашивая — «мне правда приятно?»
— Правда, — отвечал Егор. Он вылизал ей клитор, заставив удивленную Тасю пускать пузыри, и потом целовал ей соски и ласкал рукой между ног, проникая пальцами вовнутрь, пока Тася не стала рыхлой и податливой, как тесто. Всунув в нее два пальца, Егор поднажал, и вскоре Тася пищала, как котенок, выгнув мостиком дрожащее тело.
Остальное было делом трех минут. Егор сразу натянул ее своей колбасой и, пока Тася не успела понять, что произошло, налег в резком ритме на сочное тело. Ему удалось поймать хвостик ее оргазма, и через полминуты малиновая Тася корчилась, как на вертеле, и выла то ли от боли, то ли от похоти, то ли от того и другого сразу.
Конечно, Егор не отказал себе в удовольствии пропитать ее семенем, впрыскивая сладкие фонтанчики глубоко во влажную плоть. Он оплодотворял ее и урчал от радости, как голодный зверь, глотающий больше куски мяса, и потом рухнул на обалдевшую Тасю. Она была такой ароматной, такой пухлой и мягкой, и опустошенный член так вкусно плавал в ней, что Егор поддался сладкой волне и унесся в марево сна, облепившего мозг, как сгущенка...
Проснувшись, он обнаружил странную вещь.
Тело, прижатое к нему, уже не было Тасей, девчонкой, которую он нагло затащил в постель и трахнул в свое удовольствие.
Оно было его телом. Егор дышал с ним одним дыханием и чувствовал одними нервами. При одной мысли, что рано или поздно придется разлепиться, ему было не по себе. Казалось — если он оторвется от нее, будет больно, и на коже останутся раны.
Существо прекрасно знало это и пронизывало Егора ответными токами, прижимаясь ...
Читать дальше →Последние рассказы автора
Оглянувшись еще раз (мало ли?), Марина осторожно спустила с бедер плавки. Переступила через них и застыла, как привязанная, боясь отойти.
Вообще-то здесь не нудистский, а самый обыкновенный пляж (ну, или не пляж, а просто...
Читать дальше →
Евгений Львовичтак и сделал. Будь он лет на пять помоложе, он бы еще поборолся с волнами, а сейчас... Нет, он не боялся, конечно. Просто он и так знал, что сможет победить их. Тратить силы на доказательства этого бесспорного факта не имело никакого...
Читать дальше →
Как бы там ни было, однажды в столицу одного из бесчисленных эмиратов, на которые распался некогда могущественный Арабский Халифат, и правда прибыли два высоких гостя (о том имеются пометки в дворцовой хронике). Один из них — Мамуль, юный принц...
Читать дальше →
Нет ничего трогательней в мире, чем соски юной девочки, если их раздеть и целовать впервые в девочкиной жизни (и возраст не имеет тут значения). Они не просто нежные, и беззащитные, и чувственные. Они — обещание, и плевать, выполнится оно или нет. Это обещание всегда больше любого выполнения: женщина может умирать в оргазме, но в ее сосках, раскрытых впервые, есть и эта смерть, и рай после нее, и муки...
Читать дальше →
Казалось бы, не самая круглая цифра, бывают и покруглее, — но Лайли, домашний лепрекон Гюнтера, решила сделать из нее праздник ну прямо-таки национального масштаба.
Впечатленный ее размахом, Гюнтер предлагал кинуть эту идею в бундестаг. Но Лайли была левой и не верила в правительство. Она заявила, что эту идею похерят, как и все хорошие идеи.
 ...
Читать дальше →