Элементарно, Холмс!

Думаю, оно придумано специально для этой аферы с прибором. Он, видно, решил продать его кому-нить за бугор, а до того немножко поэкспериментировать в свое удовольствие. Проверить на людях...

Тася молча слушала его, краснея до ушей.

— Надо будет побеседовать с Любовью Феоктистовной... Думаю, что и Н. Ю. Халявко — никто иной, как наш герой... Ты чего? Что случилось?

— Ни... чего... Все... хорошо... — хрипела Тася сквозь кашель.

***

Вечером Егор явился в «НЮХ», чтобы поговорить с Любовью Феоктистовной по душам.

Но та опередила его:

— Проходите, Егор Дмитриевич. Вас ждет шеф.

— Шеф? — переспросил Егор.

Такого оборота он не ожидал.

— Шеф.

— Н. Ю. Халявко?

— Н. Ю. Халявко. Проходите.

Он вошел в кабинет...

— Тааак, — сказал знакомый голос. — А вы опаздываете, между прочим, Егор Дмитриевич! Я вас уже десять минут с фотиком караулю, чтобы запечатлеть ваш открытый рот...

— Подожди, — сказал Егор, когда прокашлялся. — Что ты здесь делаешь?

— Вообще-то это мой кабинет, — сказала Тася. Егор с трудом узнал ее: она густо накрасилась и сразу стала эффектно-красивой, как витрина. — Я — твой начальник, между прочим.

— Подожди, — медленно сказал он. — Ты хочешь сказать, что Н. Ю. Халявко — это ты?

— Ну да. Наталья Юрьевна. Сокращенно Тася.

— А... что за хрень вообще? Кандидат юридических наук?..

— Ну да.

— Такого не бывает. Сколько тебе лет?

— Двадцать два. Вообще-то ты прав — не бывает. Твой принцип всегда работал, как швейцарские часы, Егор Дмитриевич. Но здесь он дал одну-единственную осечку, и ты в этом не виноват. Просто я — то самое исключение. Я была вундеркиндом, довольно известным, кстати, под своей старой фамилией — Пономарева. Потом я поменяла фамилию на мамину... В двадцать я окончила юрфак, в двадцать один защитила диссер... Ты был так свято уверен в своем принципе, что даже ничего не заподозрил, когда я здесь, у «НЮХа» процитировала тебе его слово в слово так, как он сформулирован в твоем собственном блоге...

У Егора был такой обалдевший вид, что Тасе стало его жалко. Она встала, поцеловала его в лоб и продолжила:

— Во всем остальном ты был совершенно прав. Идею про «НЮХ» мне подал Григорий Игнатьич. Я быстро поняла, что за этим стоит какая-то афера, и хотела сама все раскопать. Вначале меня насторожило, что он предложил твою кандидатуру. Я решила проверить тебя, но ты оказался чист, как ребенок. Это было забавно — как мы с тобой друг друга проверяли...

Разумеется, Григорий Игнатьич ничего не сказал мне про прибор. Он попросил меня о помощи: мол, у них слабая система безопасности, но не хватает финансирования и, чтобы раскачать верха на дотации, надо инсценировать попытку ограбления. Мол, нас уже грабят, а вам хоть бы хны. Зная мой интерес к криминалистике, он подал эту идею — создать свое детективное агентство. Он помог деньгами, а взамен просил только, чтобы сыщик из моего агентства расследовал его ограбление вместо полиции. Ментов он не хотел привлекать, чтобы избежать огласки. На роль сыщика он предложил тебя — отставной мент, который разосрался со всем мыслимым и немыслимым начальством. Так он отрекомендовал тебя.

Я понятия не имела, чем он занимается в своем институте, но дело с самого начала пахло керосином. Вначале я думала, что все концы сводятся на тебе, но быстро поняла, что это не так. Тогда я решила сама разобраться во всем. И, думаю, разобралась, вот только ничего не помню, такая досада... Во мне тот день обрывается на моменте, когда я подхожу к институту. Потом пустота, и сразу — ты с пистолетом, будто я заснула и проснулась. Забавная штука — амнезия...

— Уж куда забавнее, — сказал Егор, глядя в потолок.

— Когда он похитил меня... дело было не только в изнасиловании, да? Какой ему хрен просто так насиловать меня? Не сходится. Это было как-то связано с... с какими-то секретными заморочками его института, да? Что со мной делали? Почему у меня пропала память?

— Конечно, не только, — сказал Егор. — Просто ты полностью его разоблачила, и он хотел тебя тю-тю. А перед этим повеселиться. Вот и все. А память у тебя пропала потому, что ты впечатлительная. Быть порноактрисой совсем не так весело, как кажется.

— А что я разоблачила? Что именно?

— Откуда я знаю? Я же всего-навсего Шерлок Холмс. Куда мне до моего Ватсона!..

Тася подошла к нему и крепко обняла.

— Я не помню, как мы переспали, как признались и все такое... но я чувствую, что так и было. Я уверена в этом. Настолько уверена, что хочу еще. Видишь, я нагло предлагаюсь тебе. Рассказать кому — не поверят...

— Прямо здесь? — спросил Егор, расстегивая ей блузку.

— Ну... эээ...

Через пять минут она корчилась под напором Егора, который неистово насел на нее прямо на полу:

— Вот тебе! Вот тебе!... — хрипел он. — Всех сделала, да?... Самая умная, да?... Вот тебе!..

— Иииии!... — пищала Тася, закатывая глаза.

Ей было больно, но она ничего не говорила Егору. Тот так и не знал, что лишает ее девственности во второй раз.