Наказание Сисястика

в её ранки и царапины. Сисястик завизжала от боли, вырвалась из моей руки и скукожилась на полу, пытаясь стереть жалящую жидкость. Возбуждение отступило, я мстительно плеснул ей на разбитые, израненные ягодицы, вызвав ещё один отчаянный вопль.

— Рот покажи! — закричал в ответ.

Подрагивая, она выпрямилась и послушно приоткрыла ротик. Я вдавил её щеки меж зубов, чтоб она не халтурила и разевала как следует, придирчиво осмотрел розовую полость и удовлетворённо сказал:

— Ну вот, другое дело. Теперь из тебя можно и выпить.

Я заполнил ей рот остатками коньяка, потом наклонился и страстно прижался к её полным, разбитым, мятым губам. Сисястик выпустила мне в рот тоненькую струйку коньяка. Выпив её, я понял, что держаться дальше нету сил. Схватив девушку под попку, я с рычанием бросил её на стол и зарылся лицом в огромные груди, стал тереться щетиной об их нежнейшую кожу и слизывать с них смешанный с её слюнкой коньяк. Не представляю, что может быть сексуальнее, изысканнее, да и просто приятнее, чем слизывать королевский напиток с роскошных грудей.

Упиваясь ими, я пытался воткнуть в Сисястика член, но что-то мне всё время мешало. Сунув руку ей между ног, я с удивлением обнаружил, что всё это время семихвостка оставалась в её пизде. Отшвырнув плётку на пол, я с размаху вогнал в пизду член по самые яйца. И просто охуел — до чего внутри неё было обалденно — тепло, узко и безумно мокро. Редко доводится трахать настолько возбуждённую женщину. Издав глухой стон, я принялся размашисто, мощно втыкаться в её жаждущую плоть. Интересно, думал тем временем, чтоб отвлечься и подольше не кончать, а что её возбудило? Доминантный самец или собственные истории? Ведь это только сперва кажется, что девушка сочиняет в угоду извращенцу, а на самом деле она выдаёт свои самые стыдные фантазии, иначе откуда всё эти детали, как не из её головы? И насилие здесь — всего лишь повод расслабиться (типа, выбора у меня нет) и не халтурить.

Я вдруг обратил внимание, что животные вопли Сисястика приобрели членораздельность.

— Накажите меня! — вопила она. — Ах, я такая дрянная! Такая грязная! Господин мой! Ударь меня! Ударь!

С наслаждением я принялся хлестать её трепетные титьки, покорные, мотающиеся желеобразно от каждого шлепка. Жаль, до личика не дотянулся — попытался и упал на девушку. Вцепился обеими руками ей в затылок, наклонил её голову и, дыша её дыханием, уставился в её обезумевшие от животного наслаждения глаза. Эти глаза разжигали меня почище её историй. И впившись Сисястику в губы, я яростно долбил хуем пизду, с каждой фрикцией катаясь вперёд-назад на её огромных грудях, словно на пузырях с холодцом. Это было божественно.

Притомившись, вышел из девушки, задрал её ноги к голове, и Сисястик вдруг нырнула в них плечами и скрестила лодышки позади головы. Я обалдел: впервые видел живьём «венскую раковину». В продолговатом овале ног, очертаниями напоминавшем вульву, в кучу собрались все четыре девичьих органа наслаждения: раскрытый анус, набухшая, сочащаяся пиздёшка, огромные, выкаченные на меня сиськи и рот, раскрытый во взволнованном дыхании.

Зарычав, я набросился на них все: воткнув несколько раз в плотную, но нежную, мокрую пизду, я вдавил скользкий член в жопочку, как оказалось, вполне себе влажную, потрахал, наслаждаясь твёрдым, узким колечком сфинктера, движения в котором акцентировалось пустотой позади него, потом сунул Сисястику в рот — совсем другая пустота, очень мокрая, заполнена резвящейся змейкой, а кольцо губ, в отличие от ануса, постоянно меняет нажим и форму, — и, конечно же, занялся сиськами — нежная кожа облегала член и двигалась вместе с ним, воздействие оказывали далёкие, словно облака, перекатывания чего-то навроде желе, перемещавшегося в глубине грудей — слишком изысканно, сейчас мне требовалось чего-нибудь по-жесче, и я вновь воткнулся в пизду. Всё-таки, это плотное обнимающее по всей длине ствола ощущение нравится мне больше всех остальных.

И тут Сисястик сквиртанула. Мне стало очень мокро, и я отскочил. Она визжала и, фонтан за фонтаном, выплёскивала из пизды прозрачную влагу далеко на пол. Наконец, по телу девушки прошла волна дрожи, и она затихла. Через секунду испуганно посмотрела на меня:

— Что со мной случилось? Я описилась?

С кривой улыбкой я провёл двумя пальцами ей по половой щели и сунул эти пальцы Сисястику в рот.

— Это похоже на мочу?

— Нет...

— Ты не описилась. Ты испытала лучший оргазм в своей жизни.

Губы Сисястика дрогнули в слабой улыбке.

— Это... правда, — прошептала она.

— Конечно, правда! А теперь посмотри, что ты наделала.

Я обвёл рукой залитый её выделениями пол.

— Ох, — она вскочила на ноги, закачалась, ухватившись за стол, чтоб не упасть. — Простите, Павел Павлович, я немедленно всё приберу!

Она упала на карачки, схватила свой пиджак и принялась протирать пол, красиво оттопырив исполосованную попу. Половые губки так и не сомкнулись, разъёбанная мной пизда зияла влажной багровой дырой. А над ней беззастенчиво предлагал себя раскрытый анус. Я больше не желал сдерживаться, да и смысла не было — девочку я-таки кончил, причём, феерически. Так что подскочил к ней и засадил в жопу по самые яйца.

Охнув, Сисястик уткнулась лицом в лужу собственных выделений. Я долбил её, и от моих ударов, она возила по залитому полу щекой и грудями, роскошный золотой хвост тут же трепался в ещё одной луже. Девушка даже не кричала, просто выла по-звериному и тряслась в полиоргазме. При каждой фрикции яйца лупили о пиздёнку, о вывороченные мокрые губки, словно Сисястик целовала мои яйца своей пиздой в благодарность за каждый толчок. Тугая волна наслаждения томительно, словно рождающийся взрыв поднималась из паха мне в голову, член разбухал, разбухал, разбухал... Вдруг Сисястик с пола посмотрела на меня, и столько пронзительной беспомощности, сломленности, покорности было в её взгляде, в бессильно приоткрытых мятых губах, в тонкой обнажённой шейке, что меня накрыло. Завыв, я воткнулся в неё на всю глубину и затрясся, чувствуя, как, пульсируя, облегчается мой член. Голова закружилась, я качнулся назад, и обратное движение ствола и головки члена через узкое кольцо сисястиковой жопки вызвало вторую волну оргазма. Схватив член в руку, я выстрелил густой белой струёй ей в промежность, на открытую жопкину дыру, на вывороченные половые губки, и со стоном облегчения повалился на кожаный диван. Сисястик осталась на полу в той же позе — щекой в луже, жопой кверху. По телу её пробегали волны дрожи, лицо, обращенное ко мне, транслировало только опустошённость, из жопки вытекала сперма и неторопливо стекала по щели между усталыми мясистыми губами пизды.

— Залетишь, — сказал я.

Так же отстранённо Сисястик завела всё ещё скованные руки себе между ляжек и стала доставать из себя сперму. Первую порцию она попыталась вытереть о волосы, но ничего не получилось — они были мокрыми. Тупо посмотрев на измазанные ладони, на нити спермы, провисшие между разведёнными пальцами, она вздохнула и тщательно облизала руки. Дальше пошло быстрее. Удовлетворённый и расслабленный, я с благостной улыбкой наблюдал, как красивая девушка подтирается и кушает мою сперму, вытекающую из её собственной жопы. Что может быть трогательней? Какая признательность может выглядеть ярче?

Почистившись, Сисястик долгим взглядом уставилась на мой сникающий натруженный пенис. На головке выступили последние капельки семени. Девушка скользнула ко мне, положила голову мне на бёдра и, как вялую сосиску, взяла в рот мой член. Я гладил её по исхлёстанным пылающим щекам и любовно смотрел на измазанную спермой прядь волос, лежащую на скуле, словно жемчужная нить, чувствуя при этом, как ловкими движениями языка она вылизывает изнанку моей крайней плоти.

— Виктория Степановна, с завтрашнего дня — вы мой зам по учебной работе. Методика ваша понятна и очень эффективна.

Сисястик вытаращилась на меня, даже на секунду член сосать перестала, а потом и вовсе вытолкала его языком изо рта:

— Это же враки всё! — воскликнула она. — Это же пацаны выдумывают!

— Да мне пофиг. Либо ты это делаешь, и оно работает, либо они об этом мечтают, и это будет работать. Ты, главное, отчитываться передо мной не забывай. Каждую пятницу, после работы, форма одежды — сексуальная.

— Слушаюсь, Павел Павлович, — она села передо мной на пяточки, сложив скованные руки меж сомкнутых коленей, и склонила голову в японской позе покорности.

— Да, спецоборудование — ну, там, анальные шарики, втулки, прищепки — купишь сама.

— Сама?!

— Из гигиенических соображений. Не буду же я вас, блядей, всех одним и тем же фаллоимитатором тыкать.

— Слушаюсь, Павел Павлович. Я могу быть свободна?

Вытащив из кармана брюк ключ, я снял с неё наручники.

— Иди, Сисястик.

Она поднялась на подкашивающихся ногах, оглядела лохмотья вокруг пояса — во что превратилось её платье — стянула, скомкала и бросила в корзину для бумаг. Подняла с пола пиджак, критично его осмотрела. Измятый, весь изгвазданный биологическими жидкостями, без пуговиц... sexytales.org Но выбора не было. Сисястик надела пиджак, запахнула его и гордо пошла к выходу.

Остановилась у самых дверей, за которыми неестественно тихо притаилась большая перемена.

— Павел Павлович, вам больше кольца нравятся или висюльки со стразами?

— В смысле? — не понял я.

— Ну, я сейчас по вашему желанию еду пирсинг сосков колоть, вот и думаю — кольца или висюльки...

***

Наша афера продержалась до выпускных экзаменов. Двоечники-то подтянулись, но вот осатаневшие от ревности и зависти отличники, лишённые сисечных бонусов, нажаловались родителям. Нас с Сисястиком попёрли с работы. Ей к тому же грозил срок за совращение малолетних, но пацаны, молодцы, ушли в глухую несознанку, и обвинение развалилось. Возможно, роль сыграло и то, что в процессе следствия Сисястик соблазнила генерального прокурора и удачно выскочила за него замуж. Я же не мог никуда пристроиться и полгода работал дворником. Потом, доведённый нищетой до крайнего отчаяния, устроился в закрытый БДСМ-клуб для гомосексуалистов. Здесь я работаю в туалете «полоскалкой». Оказывается, я так мало о себе знал! Передо мной открылась целая вселенная...