Мой любимый тиран. Часть 5

— Нет! — взметнулся наместник. — Я не хочу чтобы шлюха моего племянника жила в комнатах моей покойной жены. Но и обижать императора непочтением я тоже не стану, — добавил он в ответ на испуганно-вопросительный взгляд старика, — отведи ей красивую комнату в гареме, ту что соединяется коридором с покоями императора — ничего прогуляется, не царских кровей девка. Пусть о ней позаботятся, как о дорогой гостье, но прикажи, чтобы в общую залу к женщинам ее не пускали.

Старик сенешаль снова почтительно поклонился, соглашаясь с мнением хозяина.

— И вот еще, пошли к императору после обеда Тину и Донату, думаю, он будет рад такому вниманию, — решил все же не отступать от первоначального плана наместник — заодно и проверит, насколько дорога ему эта девчонка.

Во время обеда, что был подан после того, как император освежился и привел себя в порядок, Догуван изо всех сил старался не пасть в грязь лицом, похваляясь своими достижениями в деле управления провинцией. sexytales.org Он расспрашивал, с интересом и едва осознаваемым восхищением слушал о завоевании Речных Земель, об удачном походе, надеясь услышать и о женщине, что привез с собой племянник.

Он уже успел посмотреть на нее, пока ее мыли в банях, заглядывая в одно из специально замаскированных окон, что позволяли следить за жизнью и порядком в гареме. Она была безусловно красива — с нежной золотистой кожей, русалочьими глазами и длинными ниже бедер кудрями цвета спелой пшеницы. Но он видел женщин много прекраснее ее — гораздо более изящных, с более пышными формами и чарующими изгибами. Так что маловероятно, что она притянула его хладнокровного племянника одним своим видом. Девушка была неуклюжа, явно нервничала и стеснялась прикосновений евнухов к своему обнаженному телу. Может, в этом дело? Может, зря он посылал к императору раскованных, искуснейших в любви женщин, может, тот предпочитал скромниц? Что ж, если на то пошло, этого добра у него тоже хватает. Сам он не любил возиться с девственницами, предоставляя евнухам проводить обряд инициации, упиваясь страхом молоденьких одалисок перед мощным деревянным фаллосом на длинном жезле, которым на его глазах разрывали их узкие, щедро умасленные щелки. Потом, когда девушки приходили в себя, начиналось их обучение и только после, овладев любимыми хозяином приемами в искусстве сладострастия, они, если все еще были ему желанны, попадали на его ложе.

— Как прошло распределение пленных рабов? — вырвал его из дымки томительно-приятных воспоминаний требовательный голос императора.

— Все в порядке, племянник, тебе не о чем беспокоиться, — поспешил заверить наместник, — женщин рассортировали и развезли по провинциям — рабочие руки на полях сейчас в цене. Тех, что помоложе и покрасивее отправили на рынки.

— А дети? — неожиданно спросил Радован.

Догуван недоуменно встряхнул головой и всем телом грузно развернулся к племяннику, полагая, что не понял сути вопроса — для него рабы не делились по возрасту, только по цене и возможной выгоде.

— Дети? — переспросил он, — кого ты имеешь в виду? Девочки разошлись быстро — ходовой товар, много желающих вырастить себе послушную служаночку — для услады ли или так по хозяйству. Да и любителей нераспустившихся цветочков хватает. Мальчишек, что посильнее, кто оправился после кастрации, забрали на галеры и рудники, слабых продали по дешевке как домашних евнухов. Империя большая — всем работа найдется, — добавил он, не в силах истолковать причины мрачного выражения лица племянника.

— А как же усыновление? Согласно старому закону, что я восстановил, желающие бездетные пары имеют право бесплатно забрать пленных детей в семьи, чтобы вырастить их как свободных граждан империи. Сколько таких было? — бурля праведным гневом потребовал отчета Радован.

Наместник лишь беспомощно развел руками.

— Закон то не новый, племянник, но уж больно странный для нашего народа. Кто ж захочет к себе бездомного волчонка в дом взять? Если уж жена бесплодна, лучше от рабыни собственное дитя прижить, чем чужого воспитывать. По всей империи за эти годы не более десятка случаев усыновления наберется. Но если император пожелает, я велю князьям собрать более точные сведения.

— Да, желаю, — отрезал Радован, — пусть все пришлют списки: сколько, куда и какие рабы были отправлены — поименно!

— Да что ты, племянник, кто ж рабов так точно считает — расходный товар... Да и не дело оскорблять наместников таким недоверием, — попытался было урезонить он рассерженного повелителя. Не хватало еще и здесь ревизии — поставки рабов приносили казне немалые доходы, но если в это дело углубиться, то не так сложно установить, что часть золотого потока успешно миновала государственные кошельки.

— Дядя! — одернул его Радован, — я желаю знать обо всем, что происходит в моей стране. И если я требую отчета о рабах, то соизвольте его предоставить, а не юлить, как уж на сковороде. Если вам не хватает мудрости понять мои замыслы, то не стоит им хотя бы мешать!

Догуван вспыхнул от этих оскорбительных слов, его так и подмывало ответить гневной тирадой, потребовав уважения к своему опыту и положению его как старшего родственника — замены отца по сути, но он, проглотив обиду, благоразумно решил смолчать и перевести разговор на другую тему.

— Я слышал, твоя молодая третья жена на сносях. Нет ли уже известий о новом маленьком принце? — благодушно строя из себя любящего дедушку, осведомился он.

— Да, гонец только недавно прибыл, — безразлично бросил Радован, — у меня еще один сын.

— Ну так это же замечательно, сынок, поздравляю! — с явно преувеличенным восторгом воскликнул наместник. — Теперь нашему роду ничто не угрожает — с четырьмя законными сыновьями тебе будет кому оставить свое великое наследие, даже если твои жены перестанут вовсе интересовать тебя. Твой долг выполнен. Возможно, теперь ты захочешь завести себе птичку не только для услады тела, но и сердца и ума. Вон хоть выбирай любую из моего цветника, — грубо пошутил он.

— Спасибо, дядя, я ценю твое предложение, но чего-чего, а вот трудностей с поиском отзывчивой женщины у меня нет. Могу и тебе помочь, — усмехнулся он, с легкостью переходя на ироничное подтрунивание.

Дальше обед продолжился в более спокойном, расслабленном ключе, оба мужчины на время решили отложить былые распри и насладиться поданным пиршеством. Радован рассеянно слушал цветистые речи дяди, механически выделяя главное в этом неприкрытом словоблудии, но мысли его то и дело возвращались к Алессии. Как она там? Устроили ли ее, как он приказал? Не напугана ли этим огромным городом, чужой обстановкой, обилием слуг? Он привязался к ней, успел привыкнуть к ее ненавязчивому присутствию — робким вопросам и терпеливому вниманию к его рассказам. Все время похода она была рядом, и сейчас сердце его было не на месте. Он стремился поскорее увидеть ее, зарыться в душистые волосы, утонуть в зелени глаз, но специально поддерживал наскучившую беседу, страшась собственных порывов, желая полного контроля над своими чувствами. Он в глубине души понимал, что она становится для него чем-то большим, чем просто очередной игрушкой, но уверял себя, что это не имеет значения, что он просто не взял ее еще и от этого томится. Он чувствовал, что она уже готова к близости, что страхи ее и воспоминания о надругательстве, если не растаяли, но подернулись дымкой. Она каждый раз трепетала в его руках, горячечно прижималась, когда он ласкал и целовал ее — все ее тело неосознанно просило большего. Но он все не решался, заковывая себя в тугие тиски аскетизма.

Он уговаривал себя, что не хочет этого делать, пока она боится его — но она уже давно перестала, ее огромные глаза, только завидев его, наполнялись радостью, доверием и любовью. Потом он убеждал себя, что ей будет неприятно, если бы это произошло в палатке или повозке,...  Читать дальше →