Житие лейтенанта Зуева. Часть 9: По долинам и по взгорьям

», упала без сознания. А потом выяснилось, что я очень похожим на ее Сашу оказался, который умер у нее на руках.

— Ну, а ты-то, как к ней относишься?

— Она мне очень нравится. Я стал ее первым мужчиной, и она сказала, что ничего более сладкого в жизни до этого не испытала.

— Во! А твоя Наталья: «больно!», «не хочу!»... — заметил один из слушателей.

— Так разведись с Натахой и женись на Насте. Сам бог вас вместе свел, — сказал все тот — советчик.

— Легко сказать, разведись. А дети? Я их люблю. Сын у меня смышленый, очень любит в технике копаться, а Светка, не знаю в кого, все поет и хохочет. Видимо артисткой станет...

— А как же с Настеной?

— Видимся иногда. Она все время меня ждет, тоскует, а когда приезжаю, не знает куда меня посадить и чем угостить... А в кровати эта женщина сама — песня. Когда она в речке купается, я наглядеться не могу. Тело, что у мировой чемпионки по легкой атлетике.

— Дурак, ты Степаныч. Пройдет время, и оба состаритесь, а там и жизнь кончится...

— Может ты и прав, Сидорович, да только не могу я детей в безотцовщину окунуть. Они мне потом руки не подадут...

Вечером, лежа в кровати рядом с нелюбимой женой, Степаныч мечтал, вспоминая, как Настена медленно берет его член в рот и сосет очень осторожно, боясь причинить ему боль, и как больно бъет его рукой по ягодице Натаха, когда он сверху и в чем-то ей не угодил. А если вдруг он не вовремя выхватил член и окропил Натаху сверху своей жидкостью, то скандал устраивает чуть ли на всю неделю. Зуев знал и о многом догадывался по лику Степаныча, если он приходил на службу, как « не в своей тарелке». Он тут же поручал ему такое задание, при выполнении которого его мысли переключались на выполнение приказания и отвлекались от неудачных кроватных дел. Конечно, все командировки в «Тигровую» выполнял только Степаныч, куда он летел на крыльях любви и возвращался с тихой грустью сожаления, что время так быстро пробежало. Отпуск он проводил только в тайге, и Зуев отпускал его только летом в период охоты. Степаныч ценил это и, когда слышал от кого либо незаслуженные упреки в адрес командира, говорил тихонько:

— А ты на себя оборотись, милок. Тебе командир приказывал вернуться во сколько, а ты когда вернулся, а?

— Дык он... , — начинал обычно оправдываться виноватый, а Степаныч наступал:

— Дык ты... А?...

На этом обычно и заканчивался разговор Степаныча с виноватым...

Лесная дива никогда не продавала свои лекарства обычным заготовителям. Единственным ее покупателем был молодой человек по имени Слава, который делал закупки целебных природных средств у деревенских заготовителей по сравнительно средним ценам и перепродавал их другим целителям, которые жили ближе к городам Приморья. Очарованный красотой деревенской чародейки, которая как-то спасла его от внезапно подхваченной в лесу лихорадки, Слава покупал ее снадобья по самым высоким ценам и продавал ее заготовки самым лучшим знахарям Приморья тоже по более высокой, чем обычной цене. И дело тут было не только в симпатии к таежной чародейке, но в качестве товара, приготовленного точно по требуемой технологии. Слава, как-то намекнул ей о своем холостяцком житье-бытье, но Настена сделала вид, что не поняла молодого человека, который больше смахивал на старшего брата, которого у нее не было. Как-то она вручила ему большую пачку денег и попросила купить в городе материалы на верхнюю одежду и нижнее белье. Парень в точности выполнил ее заказ и однажды приехавший Степаныч не узнал Настю в огороде, приняв ее за подругу в яркой белой кофточке с алыми маками по всей поверхности и в ярко красной в складочку юбке. Настена все пошила сама на старой машинке «Зингер», на которой старая бабушка еще сама обшивала всю семью.

— Девушка, — обратился мичман, — позовите, пожалуйста, Настеньку...

— Сейчас, — ответила та, глянув на него из — под руки, опущенной на затылок.

Когда она выпрямилась и пошла на него, слегка виляя бедрами, Степаныч едва не лишился дара речи, подумав, что это видение, а не явь. Она положила руки на его плечи и так сильно притянула к себе, что у мичмана захрустели косточки.

— Задушишь, Настенька...

— И поделом. Не будешь глаза пялить на незнакомых девушек, — засмеялась она.

Однажды, Наталья Ивановна пришла в кабинет к Зуеву во время личного приема сотрудников части. Она дождалась, когда очередь поговорить с командиром подошла к концу и, постучав, вошла в кабинет.

— Что-то надо подписать? — посмотрел на женщину Зуев и почувствовал, что женщина сильно взволнована.

— Что-то случилось, Наталья Ивановна?

— Почему вы так решили?

— На вас лица нет. Впрочем, присаживайтесь, я весь внимание.

— Хочу услышать ваше мнение, Федор Федорович. У меня сложились тягостные отношения с мужем. Вот думаю подавать на развод...

— В чем же причина, Наталья Ивановна? У вас семья, и муж неплохой?

— Это вам так кажется. Мы с мужем едва терпим друг друга. Да и брак наш был не по любви, а по расчету. Я вышла замуж за него, так как вынуждена была это сделать. Мы поженились еще в Порт-Артуре сразу после окончания войны с Японией. Это был вынужденный брак. Я была в положении от своего начальника-адмирала. Сережка — это его сын. Он похож на него, а Бабенко был адъютантом у него. Он знал все. Чтобы прикрыть адмирала, мы решили пожениться. Адмирал обрадовался, когда узнал об этом. Время было военное, адмиралу стоило только намекнуть и мы оба с Бабенко оказались бы в солнечном Магадане, а так наш брак всех устраивал, даже мне сначала Бабенко понравился, вот только в постели он нерешителен и порой не понимает, чего женщина от него хочет. Мне нужен муж из числа мужчин вашего типа. Хочу услышать ваш совет.

— Я не советую вам члену партии и нашему секретарю партийной организации таким образом решить ваш семейный вопрос. Да и коммунисты с командованием неправильно оценят ваше решение. Бабенко неплохой человек и службист хороший. Вам надо переломить себя. Адмирал вас давно не ждет, а воспитывать одной двоих детей — дело нелегкое. Ну, а постель — дело поправимое. Вот вам флакончик с раствором «Заманихи», подмешивайте ему вечерами в чай, и вы получите не мужа, а пылкого любовника в постели.

— А это не вредно?

— Ну, что вы! Заманиха сейчас — друг семенных пар, как и не семейных тоже, — таинственно улыбнулся Зуев.

— Простите за нескромный вопрос. А вы с женой сами пробовали?

— Скажу честно. Пробовал и, между нами, не только с ней...

— Ой, Федор Федорович! Давайте и со мной попробуем.

— Давайте. Только чур не кричать. Все эмоции держать при себе.

Зуев встал, включил электрочайник и отсыпал в стаканы мелко изрезанный корень этого волшебного средства. Затем положил сахар, размешал и подал главбуху. Та потихоньку пила, причмокивая. Не успели они допить, как в дверь кабинета кто-то постучал.

— Войдите! — ответил Зуев.

На пороге нарисовался Степаныч.

— Товарищ командир! Вагон разгружен. Разрешите матросов покормить и сыграть отбой.

— Действуйте, товарищ мичман! И вы Наталья Ивановна свободны. Спасибо за информацию! — сказал командир, выпроваживая из кабинета семейную пару.

— Наталья натужено улыбалась, намекая глазами на повторение данной встречи.

Откуда же ей было знать, что этот спектакль Зуев и мичман Бабенко разыграли специально, чтобы развернуть решение мичманши о разводе на сто восемьдеся градусов.

На следующее утро бухгалтер цвела, что майская роза. На вопросы близких подруг она таинственно отвечала:

— Ну, девоньки мои. Ох и влипла я вчера. Мой Степаныч после разгрузки вагонов так катал меня по кровати, что дети проснулись, а когда они вновь заснули, он драл меня, как самую последнюю шлюху. По-моему он опробовал все отверстия на моем теле. Я его просто не узнала. У него так стоял, а у меня так там чесалось, что мне казалось, что он разорвет меня пополам.

— А ты все плакалась в жилетку, Натали! Да Степаныч у тебя настоящий мачо1...

— Ох! И не говорите, девоньки... Трахаться он, оказывается, мастер...

— А чего же ты катила на него бочку?

— Не нравилось мне, что он жалел меня. А бабу в этом деле жалеть не надо. Надо драть, как сидорову козу, чтобы она едва выползала из-под мужика...

Откуда ей было знать, что эту постельную науку ее мужу давно преподала начальник караула ВОХР Наташа Привезенцева, у которой было явное воспаление половых губ, которые успешно натирал ей мичман Бабенко прямо в караульном помещении во время ее и его дежурств. И что удивительно: чем больше он этого делал, тем больше ей хотелось.

Время шло, дети взрослели, а наши герои становились все более опытными в житейских вопросах, не потухала только любовь Насти к своему ясному солнышку Степанычу. Влюбилась девка по уши и все надеялась, что их любовь вечна и нет такой силы, которая смогла бы их разлучить.

— Эх! Молодость! До чего же ты бываешь порой самоуверенной и беспечной, не замечающей тех крутых дорог на жизненном пути. Настя была так уверена в своем счастье, что не сомневалась в его прочности и долговечности. Не зря же говорится в народе: «Если бы молодость знала, если бы старость могла».

Когда Настя приехала к Степанычу в гости и жила в гарнизонной гостинице, куда он ее не без труда устроил, она еще не знала, какие события ее ждут впереди.

Поглядывая из окошка гостиницы на марширующих солдат, которые звонко топали по асфальту дороги, горланя во все горло любимую песню «По долинам и по взгорьям», она снисходительно улыбалась, считая себя по сравнению с ними, самым счастливом человеком на земле. А так ли это было на самом деле? — она не думала. Она просто любила...