Хейстак Вилледж. Глава 4: Женщина массового поражения. Часть 2

— Ну, все, хватит. Я уже наслушался этого бреда.

Раздавшийся, казалось, откуда-то издалека голос резко вывел Калеба из полусонного оцепенения. Голос этот, грубый и нахальный, принадлежал одному из его соседей, Захарии Бруксу. Самый старший из всех четырех, он имел крайне паскудный характер, уродливый шрам, пересекающий пустующую левую глазницу и искривленный рот, и необычайную для его сухого жилистого тела прыть и силу. Калеб с самого начала проникся стойкой неприязнью к этому типу, и старался сводить их общение к минимуму, насколько это вообще было возможно. И нисколько не удивился, что именно он, а не Олли Хоггарт или Луис Мануэль Освальдо Паскуаль Кабрера, запустил череду событий, превративших самый обычный день в натуральное сумасшествие.

Беатрис, казалось, тоже была сбита с толку. Ее чарующая улыбка и аура спокойствия исчезли без следа. Она едва успела обернуться на голос, как Захария уже очутился возле нее и, вцепившись в запястье, сдернул с топчана на каменный пол. По всей видимости, женщина весьма жестоко приземлилась на колени, и хоть толстый бархат смягчил удар, она сдавленно вскрикнула. А Калеб почувствовал внезапное негодование, вскочил, набычился и... задумался. Что он собрался сделать? Вступиться за Беатрис? Он ее знал-то всего минут пять, и доверия она у него не вызывала. Зато вызывала, как он вдруг понял, другие чувства, низменные, первобытные. Он решил, что хочет видеть продолжение.

— Ай-ай! Ты что творишь?! Мне же больно! Пусти! — Голосок Беатрис было не узнать. Пропала томность и певучесть. Она пыталась вырваться, пару раз успела ударить по удерживающей ее руке, пока ее крепко не ухватили и за второе запястье. Калеб знал силу, с какой могут сдавливать эти клешни, и невольно поморщился. Там будут солидные синяки.

— Хорош трепыхаться, а не то будет еще больнее, — процедил правым уголком рта заключенный. К его удивлению, Беатрис сразу утихомирилась и показала раскрытые ладони, как бы сдаваясь. Довольный, Захария отпустил руки женщины, которые она стала осторожно растирать, и присел рядом на корточки. — Так-то лучше. Ну, так что, сама разденешься, или нам помочь? Я не прочь, да и мужики, думаю, тоже.

«Мужики» и впрямь были не прочь, это было видно по прущей из всех щелей умопомрачающей похоти. Особенно нетерпение отражалось на лице Олли, в силу возраста не искушенного женским вниманием. Рыжеволосый, веснушчатый, лопоухий, и в целом имеющий довольно глупый вид, парень лишь недавно справил семнадцатый день рождения. Смуглый коренастый мексиканец с пышными усами, тройкой золотых зубов и татуировкой Santa Muerte на поросшей густым волосом груди, носивший звучное имя Луис Мануэль Освальдо Паскуаль Кабрера, выглядел более сдержанно и, как бы глупо это не звучало, добродушно. Они стояли по бокам от Беатрис, а Калеб чуть поодаль сзади, таким образом, отступив ее со всех сторон.

Однако женщина не выказала обеспокоенности. Обойдя взглядом всех по очереди, чуть дольше других задержавшись на своем «клиенте», она фыркнула, скрестила руки на груди, тряхнула головой, откидывая прядь с лица, и надменно воззрилась на шрамованного затейника.

— Попрошу попридержать в узде ваши либидо, уважаемые. Я могу понять страсть, что гложет вас всех спустя годы заточения при виде столь эффектной женщины. Человек — зверь по своей натуре, и инстинктами звериными он руководствуется. И быть может, опосля я смогу вам помочь и утолю эту жажду. Но... — Она, опираясь на колено Захарии, поднялась, обтрусила платье и сцепила ладони в замок возле груди в некоем театральном жесте. — Но сейчас мы должны посвятить себя куда более важному делу. Побегу! Как я уже говорила, я пришла сюда, чтобы освободить господина Везучего. Но сегодня мы все покинем эти мрачные стены! Все до единого. Разве вы этого не хотите? Разве свободолюбие, как и похоть, не заложено в самом нашем естестве?

Ее слушатели, по всей видимости, слабо прониклись подобной речью.

— Тетенька, ну что Вы все сказки рассказываете? Какой такой побег? — робко выступил паренек, в силу возраста называющий Беатрис «тетенькой». — Это ж, тетенька, крепость всамделишная. Отседа не убежишь. Тем боле сред бела дня. Тем боле, вокруг на мили чисто поле. Тем боле, Вы, тетенька, всего лишь... ну, тетенька. А про эту, ну, похоть Вы верно сказали. Давайте мы... ну, это самое...

— Погодь, Олли, обожди маленько, — вклинился в разговор Луис. В его глазах Беатрис ясно видела крупицу рациональности. — Предположим на минутку, senorita, что мы верим, что тебе это под силу. Чисто гипотетически. Но что, если мы этого не хотим?

— Прошу прошения, что?

— Я говорю, мы можем этого не хотеть. Что, если нам осталось отбыть тут какие-то жалкие крохи, а этот побег все усугубит? Что, если мы всерьез раскаиваемся и принимаем заслуженное наказание? Что, если мы просто-напросто боимся такого рискового мероприятия?

— А что-либо из вышеперечисленного имеет хоть какое-то отношение к действительности? — холодно спросила женщина.

Мексиканец взглянул на приятелей. Все, как один, покачали головами, хоть и не понимали, к чему тот ведет.

— Нет, не имеет, сталбыть. Bien. Тогда не будем терять времени, правда? Давай же, senorita, поведай нам свой план. Что мы должны делать?

Все замерли в ожидании ответа. Скепсис скепсисом, но любопытство брало свое. Неловко кашлянув в кулак, как бы понимая, как нелепо это прозвучит, Беатрис изрекла:

— Для начала, нам нужно дождаться возвращения надзирателей...

Сделав вид, что тщательно обдумал возможные варианты дальнейшего развития событий, Луис медленно протянул:

— Боюсь спросить: что будет дальше?

— А дальше мы просто пойдем напролом.

Какое-то время все хранили молчание. В наступившей тишине был слышен лишь свист ветра за зарешеченным окном и шорох подгоняемого им перекати-поля. написано для sexytal.com К ним очень быстро присоединилось гневное сопение Захарии, чье лицо, как и лица остальных мужчин, мрачнело с каждой секундой.

Беатрис нервно и сдавленно хихикнула и стала переминаться с ноги на ногу: «кольцо» вокруг нее немного сузилось.

— Кажется, мои слова вас не убедили...

— Знаешь, Луис, я вообще не понимаю, зачем ты стал расспрашивать нечто подобное, — заявил Захария, сплюнув со всем возможным презрением.

— Любопытство всегда было моим пороком.

— Знаешь куда засунь свой порок? Нам дали всего час. И я больше не собираюсь терять время, выслушивая этот бред сивой кобылы.

— Прошу вас, верьте мне...

— Калеб, лови.

Беатрис уже никто не слушал. Время доводов и убеждений прошло, не принеся никакого результата. События приняли тот оборот, который и должны были принять. Глупо взывать к разуму, а тем более к вере, когда упомянутый звериный инстинкт сильнее.

Сделав шаг вперед, Захария обеими руками толкнул женщину прямо в грудь. Беатрис непременно бы упала, если б не налетела спиной на стоящего позади Калеба. Она уже собиралась отстраниться, но обе ее руки были вдруг цепко перехвачены за спиной. «Господин Страуб» уверенно держал жертву одним лишь сгибом левого локтя. Правая же пятерня была целиком свободна. Он воспользовался этим, и за подбородок повернул лицо женщины к себе. Как для жертвы насилия, отметил Калеб, она была странно спокойна. Дыхание, исторгаемое из приоткрытого рта, было скорее возбужденным, чем паническим, а взгляд был словно затуманен.

— Ты ведь не будешь кричать?

— Сбежать... Мы сбежим... Сбежим... Верь мне... Верь мне, — шептала она почти беззвучно.

— Заткнись, — раздраженно прошипел он и жадно впился в трепещущие губы, предваряя новый поток «бреда».

Пока Калеб наслаждался вкусом и запахом, а просунув руку под корсет и нетерпеливо сдавив грудь, и мягкостью Беатрис, остальные вовсю принялись за ее нижнюю половину, представляющую ...  Читать дальше →