Монастырские рассказы. Глава 5

— Я просто хочу сказать, — ответила Агнес, — что ваша племянница осматривала ноги Эмили, Адель и Луизы, решая, что какая соперница претендует на превосходство.

— Ну и ну, — произнесла тетя, — если это правда, то ничего страшного в этом нет! Молодые девушки будут игривыми.

— Игривыми, леди Агата?! — воскликнула Агнес. — Ваша племянница настолько забыла о приличиях, подобающих девушке, что подняла руки выше, запустив их под нижнее платье юных леди! Я не сомневаюсь, что она чувствовала нижнюю часть их тел! По правде говоря, мне стыдно говорить об этом, но, судя по восклицаниям и крикам Адель, я не сомневаюсь, что мадемуазель умудрилась засунуть палец в ее интимные места.

— Возмутительно! Не могу в это поверить! — сказала тетя. — Это все, что ты хотела мне сказать?

— Ну, миледи... — сказала Агнес, — думаю, этого достаточно. Я не хочу упоминать об унижении, которое я испытала сама.

— Продолжай рассказ, дочь моя, — холодно ответила тетя. Я не мог удержаться от смеха, потому что ясно видел, как она мысленно готовится не поверить всему обвинению.

Сестра Агнес продолжала:

— После того, как я упрекнула их, на что они не обратили никакого внимания, Эмили оказалась настолько безнравственна, что обняла меня, чтобы обездвижить, а потом ваша племянница самым грубым и жестоким образом задрала на мне одежду. Затем она приступила к нарушению святости моей киски и попки. По правде говоря, это кажется очень странным, но как мне представляется, я чувствовала то, что должна чувствовать девушка, когда подвергается поруганию со стороны молодого человека, — я с трудом могла представить себя находящейся в руках юной леди!

Здесь Эмили больше не могла сдерживаться и расхохоталась, но ее тут же остановила моя тетя, сохранявшая на лице похвальную серьезность, и спросила:

— Она причинила вам боль, сестра Агнес?

— В самом деле значительную, — ответила она, стараясь преувеличить свои раны.

— И что вы скажете на это, юные леди? — сказала тетя, обращаясь ко мне и Эмили.

Конечно, я все отрицал от начала до конца, а Эмили пошла еще дальше и заявила, что Агнес попросила ее попытаться заманить меня в свою комнату, чтобы мы могли там неприлично порезвиться втроем.

При таком наглом заявлении Агнес подняла руки, призывая Пресвятую Деву, блаженную Святую Клер и бог знает еще каких ангелов засвидетельствовать ее невиновность и ложность заявления Эмили, после чего госпожа аббатиса заметила, что перед ней стоит трудная задача вершить правосудие над нами, ибо утверждения обеих сторон оказались одинаково положительны и весомы.

— Однако, Агнес, — продолжала она, — есть одна вещь, которую можно доказать. Если ты, как утверждаешь, пострадала, то должна продемонстрировать определенные следы этого. Я достаточно опытна, чтобы почувствовать малейшее раздражение в таком нежном и интимном месте. Ты можете положиться на то, что, если я найду хоть малейшее доказательство правдивости твоего заявления, плохое поведение и ложь этих девушек будут строго наказаны.

Объявив это с самым строгим видом, тетя затем приказала Агнес сесть на край кровати и подготовиться к короткому осмотру.

Девушка сразу же повиновалась, после чего нас попросили расположиться с каждой стороны и поднять ей ноги, пока леди аббатиса будет исследовать состояние ее норки, чтобы установить правдивость ее заявления.

Как и следовало ожидать, настоятельница не обнаружила никаких признаков грубого обращения. На самом деле их и не было, потому что поцелуи и очень легкие движения пальцев, которые я вводил добродетельной Агнес в ее розовое меховое гнездышко, ни в малейшей степени его не нарушили.

Леди Агата, разомкнув плотно сжатые губки и заглянув внутрь, заявила, что все обвинения ложны, и что сестра Агнес должна быть наказана. Поэтому, несмотря на все ее яростные протесты, тетя вручила нам с Эмили по бархатному ремешку и пряжке, приказав каждому из нас привязать ноги Агнес под коленями к каждому из двух опорных столбиков кровати. Затем возник вопрос о способе наказания сестры-монахини, которая оклеветала двух молодых леди и сказала неправду. Тетя сделала вид, будто настаивает на том, чтобы ее выпороли, но я взмолился о пощаде, заявив ей, что будет очень жаль, если такой красивый белый задок будет изуродован плетью. Эмили тоже предложила применить что-то менее суровое. Наконец аббатиса будто бы уступила нашим мольбам, сказав, что так как мы являемся пострадавшими сторонами в этом ложном обвинении, то мы и должны осуществить наказание. Моя идея состояла в том, что, поскольку сестра Агнес обвинила меня в том, что я трогаю ее пальчиками, то я и должен позволить себе с ней любые вольности, какие захочу. Эмили, чтобы поддержать мое намерение, предложила искусственный фаллос.

Тетя сказала, что мы можем делать с ней все, что захотим, а Агнес умоляла о пощаде. Я полушепотом сказал бедной девушке, что мы не собираемся пороть ее или причинять ей боль, и что, если она потерпит несколько минут, мы освободим ее ноги, если ей будет больно. Из этого легко понять, что в течение пары минут я рассчитывал вонзить в нее свой член почти до самых почек, и что я с таким же успехом мог бы охватить ее стройными, обтянутыми шелком, ножками свою спину вместо того, чтобы привязывать их к столбикам кровати. Но я пока не собирался отказываться от своего огромного преимущества, ибо Агнес лежала совершенно беспомощная, с хорошо приподнятой попкой и настолько широко раздвинутыми бедрами, что ее дерзкая маленькая щелка оказалась фактически открытой.

Все, что мне было нужно, так это немного мази, которой я смазал ее зияющее отверстие, в то время как моя добрая тетя сделала то же самое с моим нетерпеливым пульсирующим органом. Эмили же занялась тем, что подвязала мои нижние юбки до подмышек шелковым пояском. Затем я попросил своих помощниц приподнять голову Агнес подушкой, потому что мне нравится целовать хорошенькие губы девушки, особенно во время последних восторженных поглаживаний, а затем, пока моя жертва была занята моими поцелуями, мне нравилось вонзать свой хорошо смазанный член в ее пылающие части.

Это была уже вторая дева, которую счастливый джентльмен посещал своим вздыбленным естеством в тот же день!

Кроме того, я провел по ее ягодицам своей рукой. поскольку их положение было чрезвычайно благоприятным. Я начал с того, что ощупал сморщенное заднее отверстие и получил в ответ гораздо большую степень живости и эластичности от ее извивающейся попки, чем мог бы насладиться в противном случае.

Притворное благочестие и ханжеское поведение не всегда означают, что девушка — девственница; на самом деле, очень часто, когда молодая леди позволяет своим страстям взять над собой верх и отдает свое сокровище первому любовнику или теряет его насильственным путем, она лишь притворяется ханжой и пуританкой. Однако с Агнес это было явно не так. Я почувствовал, как пытливая головка моего члена натолкнулась с ее преградой, но это едва ли стало препятствием для моего опустошающего поршня. Я слегка приподнялся на бедрах и медленно двинулся вперед, не желая причинять Агнес чрезмерную боль. Поскольку она, казалось, не испытывала никакого дискомфорта, я повторил движение уже с большей силой, наслаждаясь ощущением, вызванным прохождением моего члена в ее нежной пещерке.

Я нашел путь в тело Агнес после второго или третьего толчка, и это не вызвало с ее стороны криков. К своему удовольствию, я заметил, что в то время как милая маленькая Луиза чувствовала слишком сильную боль, чтобы оценить мои толчки и восторги или ответить взаимностью на тот сливочный поток, который я вливал в нее, моя теперешняя жертва, напротив, была склонна делать и то и другое, поскольку я вскоре заметил, что она задыхается, целуется и выгибается. Поэтому я дал знак своим прислужницам, чтобы они отстегнули ей ноги. Как я и ожидал, она немедленно обхватила ими мои обнаженные чресла и мою спину, чуть приподняв свой задок с кровати. Как только она это проделала,...