Что я сделал неправильно? Часть 3 (перевод)

убедиться, что все идет хорошо, и у них много любви и хорошего секса. Однако на следующую встречу они могли быть полными напряжения. Обычно это был Марк, который был холодным и отстраненным, в то время как мы с Линн пытались заставить его раскрыть свои чувства. На индивидуальных сеансах с каждым из них я слышал одну и ту же историю: Марк испытывал неустойчивые эмоциональные колебания: от любящего и сексуально одаренного мужа до безразличного и ненадежного партнера. А из-за его характера и воспитания ему было очень трудно говорить о своих чувствах, особенно когда он был расстроен.

— Смотри, Марк, — сказал я ему на одном из индивидуальных сеансов, — ты пережил нечто-то трудное и травмирующее. И потому, вполне естественно, что иногда на тебя накатывает, но это не признак слабости.

Он кивнул, но было ясно, что не особо мне верит. Тем не менее, в конце концов, я заставил его заговорить, и он должен был рассказать о своей сохраняющейся неуверенности в отношении Линн.

— Я знаю, что она любит меня, Том, я это знаю. И по большей части наши отношения довольно хороши, иногда даже замечательны. Мы любим друг друга, понимаешь, мы очень внимательны, и у нас сейчас столько же секса, сколько было в первые пару лет нашего брака. В большинстве случаев это тоже потрясающе. Просто... ну, я думаю, у меня бывают моменты, когда мне в голову приходит этот образ, ее и Тео. А потом я уже не могу думать ни о чем другом. О ней и других мужчинах, сколько их было 20, или 500, или тысяча? И со всеми она выглядела такой любящей и интимной? Все ли они нравились ей так, как он? Я имею в виду, что должна была быть причина, по которой ей нужен был этот гребанный член, верно? Она может сказать мне, что это не имеет никакого отношения ко мне, но как, черт возьми, это могло НЕ иметь отношения ко мне?

Он сидел, закрыв глаза рукой, и до конца сеанса я практически ничего от него не добился. Мои личные разговоры с Линн были зеркальным отражением разговоров с Марком.

— Когда он счастлив со мной, Том, это просто фантастика! — она сказала. — он такой же любящий, как прежде, и такой же веселый. И мы прекрасно проводим время в постели. Но иногда, на него словно накатывает, он становится тихим и замкнутым; исчезает в своем кабинете после обеда или смотрит мимо меня, пока я пытаюсь с ним поговорить. Я не знаю, что мне делать.

— Быть ​​терпеливым и позволить ему выйти из этого.

— Похоже, не сработает, по крайней мере, в течение нескольких дней, а заставляя его говорить, мне кажется, просто отталкиваю его.

— Он дал вам хоть какое-то представление о том, что у него на уме в это время? — уточнил я.

— Только то, что картина, где я с Тео в его голове, все еще беспокоит его. И знаю, что хотя у него нет причин для этого, он все еще иногда чувствует себя неуверенно как любовник. Один или два раза он сказал что-то вроде: «Я просто не понимаю, Линн. Либо меня было недостаточно для тебя, либо что еще? Какая ДРУГАЯ причина была для тебя» — Линн начала тихо плакать. — Он не закончил фразу, но я знала, что он собирался сказать: «... зачем тебе понадобилось столько разных членов?»

Я вздохнул про себя.

— Я уверен, что ты понимаешь, почему этот вопрос беспокоит его. А у тебя есть какое-то объяснение, которое ты могла бы ему дать?

Обычно Линн раздражалась, когда я поднимал эту тему, но на этот раз она выглядела задумчивой.

— Том, мы с тобой много говорили о моем отце, и ход твоих мыслей кажется мне ясен. И полагаю, ты, вероятно, прав. Когда я росла, я никогда не мог привлечь его внимание, и единственное, что когда-либо работало — моя привлекательность; сравниться с Мэри или Кейтлин ни в умственных способностях, ни в спорте не получалось, но зато, когда я начала выглядеть привлекательно, он смог гордиться и мной. Но это не так просто, как «Я трахала других парней, чтобы привлечь внимание, в котором мне отказывал отец!» — Она выглядела немного вызывающе.

— Я тоже не думаю, что это так просто, Линн», — мягко ответил я. — В большинстве случаев поведение не связано с какой-либо единственной причиной. У большинства людей независимо от их воспитания, любовь к сексу во многом связана, с тем, что им нравится чувствовать себя привлекательными для других. Но я действительно думаю, что холодность твоего отца важный фактор. Возможно, узнав, что ты никогда не сможешь завоевать его любовь естественным для детей образом, ты пришла к выводу, что краткосрочные отношения со многими мужчинами, липнущими к тебе, будут гораздо безопаснее. Намного меньше шансов получить травму от разочарования.

Это были проблемы, о которых мы уже много раз говорили раньше, и каким бы ни был исход ее семейной драмы, я надеялся, что обсуждение их со мной поможет Линн самой лучше понять мотивы ее прошлой распущенности.

Это произошло через одиннадцать недель после их сеанса «поцелуй и макияж» в моем офисе, когда Марк так оптимистично попытался попрощаться со мной. У него и Линн была запланирована совместная встреча во вторник на 8:30 утра, но Линн приехала одна и почти к 9:00. Она явно плакала и выглядела очень расстроенной.

— Марк ушел, Том, он ушел вчера вечером, не сказав мне ни слова!

Я уговорил ее сесть и постарался немного ее успокоить, прося рассказать мне все, что произошло. Несколько минут она плакала слишком сильно, чтобы речь была сколько-нибудь связной; но в конце концов она успокоилась, чтобы говорить об этом.

— Последние несколько дней все было хорошо — по крайней мере, я так думала. А прошлый вечер был действительно особенным! Мы немного посмотрели телевизор в гостиной, а потом начали дурачиться, дразниться и хихикать. А потом Марк поднял меня. его руки и понес в спальню. Мы занимались любовью, и это было замечательно, просто фантастически. Мы не торопились и действительно доставили друг другу удовольствие, а когда мы, наконец, добрались до... полового акта, он стал очень быстрым, жестким и интенсивным. Я улетала несколько раз, и последний раз, когда мы взорвались вместе, это было просто потрясающе! После этого мы просто лежали, обнимаясь, и я рассказывал ему, какой он чудесный, и мы наконец задремали. Я чувствовала себя очень довольной и очень близкой к нему. — Она всхлипнула. — А утром он исчез, как куча одежды, а из его шкафа, и когда я посмотрела, то обнаружила пропажу двух наших чемодана.

— И он не сказал ничего особенного вчера вечером, не оставил вам записки или чего-то еще?»

Ее глаза снова наполнились слезами, и она сказала:

— Он оставил это на обеденном столе, — и уронила мне в ладонь две вещи. Одна из них была сложенным листом бумаги, на котором Том написал: «Прости, я просто не могу больше с этим справляться». Другой был его обручальным кольцом.