Бородавки и все такое (перевод с английского). Часть 1

Джон был примерно на пару сантиметров выше и, возможно, на четыре с половиной килограмма тяжелее меня, Крейг немного ниже и коренастее. Обычно я обыгрывал их в ракетбол в основном потому, что занимался им дольше и был в несколько лучшем состоянии.

Я держал себя в руках, и примерно шестеро из нас сыграли несколько неформальных матчей. Джон и Крейг были сердечны, и мы немного поболтали, прежде чем все собрались и отправились на работу.

В среду я решил проверить местонахождение Джона и Крейга в субботу. Я позвонил Джону домой с работы и поговорил с его женой. Я сказал, что я один из парней из его лиги по ракетболу и звоню узнать, не сможет ли Джон сыграть в субботу. Она сказала, что, насколько ей известно, во второй половине дня он собирается на деловую конференцию в Детройт, а возвратится в воскресенье.

Когда я это услышал, у меня упало сердце. По наитию я позвонил домой Крейгу и получил от его жены тот же ответ. Я медленно повесил трубку, сел и уставился в окно. Это было правдой, это должно было быть правдой. Они вчетвером завели там интрижку. Но оставался вопрос: как далеко все зашло? Как бы то ни было, это уже было слишком далеко. Я был зол. Я начал слышать тихий голос в моей голове, говорящий: «Сделай же что-нибудь!»

***

В пятницу вечером после работы я зашел к своим родителям. Папа в прошлом году вышел на пенсию, и они планировали провести зиму во Флориде. Но в то же время они потратили много времени на ремонт дома, готовя его к продаже на тот случай, если найдут там что-то, что им понравится. А еще они любили брать с собой внуков, когда им выпадала такая возможность.

Я сказал, что мне нужно поговорить с ними, и мы посидели за кухонным столом с чаем со льдом, в то время как я пытался придумать, как им все объяснить.

Наконец, я вздохнул и сказал:

— Я не знаю, как это сказать, поэтому я просто скажу прямо. Я думаю, что Салли мне изменяет.

Когда я сказала это, по моему лицу потекли слезы, и я практически всхлипнул. Это был первый раз, когда я произнес немыслимое вслух.

Мама и папа в шоке отшатнулись.

— Нет-нет, этого не может быть. Только не Салли. Салли бы так с тобой не поступила. Она не могла так с тобой поступить, — прошептала мама.

— Сынок, почему ты так думаешь? — тихо сказал папа.

Я озвучил то, что подслушал, и то, что узнал. Мама тихо плакала и качала головой. Папа протянул руку, притянул ее к себе и крепко сжал.

— Что тебе нужно от нас, Фил? — спросил папа.

— Я должен знать все наверняка. Завтра вечером я должен быть там же, где и они. Я знаю, что прошу слишком многого, но не могли бы вы завтра забрать детей и оставить их у себя до воскресенья? — взмолился я.

Папа кивнул.

— Конечно, сделаем, Фил. Но я молю Бога, чтобы все это оказалось недоразумением.

— Да, я тоже, — кивнул я. — Но трудно понять, как это может совпасть.

Покачав головой, я встал и вышел.

Когда я вернулся домой, Салли уже заканчивала готовить ужин. Когда я вошел в кухню, она обернулась, обняла меня за шею и поцеловала.

— Дети в комнате отдыха, а ужин будет готов минут через двадцать, — радостно воскликнула она.

Я видел, что ее мысли уже заняты ее выходными, она практически летала. Как будто она была под кайфом или что-то в этом роде. Пока я думал об этом, мне пришло в голову, что мы не занимались сексом с прошлой субботы.

Мы пропустили нашу обычную возню в середине недели, вероятно потому, что я всю неделю был в плохом настроении, и я впрямь принимал снотворное пару раз, чтобы помочь себе пережить ночи. Но Салли тоже никогда не поднимала эту тему. Интересно, что она ответит на эту идею?

— Дорогая, я только сейчас понял, что мы не занимались любовью с прошлого уик-энда. А в эти выходные ты уезжаешь. Как насчет того, чтобы уложить детей спать пораньше и найти немного времени для себя сегодня вечером?

Салли убрала руки с моей шеи и немного отступила. Я снова увидел, как пелена упала на ее глаза, и ее улыбка стала вымученной.

— Ну и дела, Фил, я бы тоже с удовольствием. Но сегодня у меня начались месячные, немного раньше, — нерешительно сказала она.

Без всякого выражения я сказал:

— О? Конечно-конечно, я понимаю.

Она протянула руку, погладила меня по щеке и серьезно сказала:

— Как только у меня закончатся месячные, я все исправлю, клянусь. Ладно?

Я с трудом не отпрянул от ее руки.

— Да, тогда назначим свидание, — пробормотал я.

Она обняла меня и радостно вернулась к приготовлению ужина.

Я повернулся и медленно пошел вверх по лестнице, чтобы переодеться. Месячные у Салли были регулярными, как часы, поскольку она принимала таблетки. Теперь для меня все стало ясно. Она приберегала себя для завтрашнего свидания. Если раньше я не знал, где нахожусь, то теперь знаю. Гнев усилился, и голос, говоривший «сделай что-нибудь!», стал чуть громче.

Пережить ужин, не показав всех эмоций, что я испытывал, было трудно. Дети, как обычно, болтали, а Салли ничего не замечала. Неужели это — последний раз, когда мы всей семьей садимся за стол? Я отвернулся, и при этой мысли мне на глаза навернулись слезы.

***

На следующий день мы следовали нашему обычному субботнему распорядку. Старшие дети после завтрака убирали свои комнаты. Элли делала вид, что помогает. Закончив, они смогут смотреть мультики. Я возился в гараже, пока не пришла пора Салли уходить, а потом вернулся в дом.

Салли как раз спускалась по лестнице с чемоданом и кричала детям, чтобы они вели себя хорошо, пока ее не будет. Элли стояла прямо за ней и кричала:

— Купи мне что-нибудь, Мамочка, купи мне что-нибудь!

Салли остановилась у подножия лестницы, бросила чемодан, взяла Элли на руки, обняла и поцеловала.

— Обязательно, милая, будь хорошей с папочкой.

Салли передала мне Элли, поцеловала и сказала:

— Мне пора, через двадцать минут я должна забрать Дебби.

Я кивнул.

— Не забудь позвонить мне, как только доберешься до отеля. Еще раз, в каком из них ты остановишься?

Она засмеялась и сказала:

— Я всегда так делаю. В гостинице «Красная крыша» в Рочестер-Хиллз. Пока, — и она вышла за дверь.

Я стоял на крыльце, держа на руках Элли, и смотрел, как она, не оглядываясь, уезжает. Едва она скрылась из виду, я медленно вернулся в дом и позвал Джейса и Джесси. У меня было по крайней мере два часа до того, как позвонит Салли и сообщит, что благополучно добралась. Времени более чем достаточно, чтобы сделать то, что собираюсь.

Они вдвоем, толкаясь, спустились по лестнице, болтая и желая знать, чего я хочу. Я сказал им, что мы все едем к бабушке и дедушке, чтобы провести там ночь, поэтому им необходимо собрать сумку с пижамой, сменой одежды и любимыми игрушками. С небольшой суматохой и не отвечая на неизбежные вопросы, я заставил их развернуться и вернуться в свои комнаты. Я помог собрать вещи Элли, вывел всех из дома и усадил в машину.

Когда мы подъехали, мама с папой уже ждали у двери. Я выгрузил всех и вся и устроил в доме. Когда я уходил, папа выглядел обеспокоенным:

— Удачи, Фил. Надеюсь, ты ошибаешься.

— Я тоже надеюсь, папа, — вздохнул я. — Спасибо, что согласились. Я позвоню вам утром.

Я направился домой через аэропорт, остановившись в «Авис» и сменив машину. Я не хотел, чтобы мою машину узнали там, куда я направляюсь.

Через пару часов я все еще сидел на кухне и смотрел на часы. Мой мозг продолжал проигрывать события недели с повторяющейся медлительностью. Когда телефон, наконец, зазвонил сразу после часа ночи, я тупо уставился на него, прежде чем опомниться и поднять трубку.

— Это ты, Фил? — услышал я голос Салли.

— Да, это я.

— Ты даже не поздоровался, все ли в порядке?

— Все замечательно, просто замечательно. С твоей стороны все готово? — спросил я с легким сарказмом.

— Не знаю, что ты имеешь в виду под словом «все готово», но мы добрались сюда нормально. По дороге остановились пообедать. Мы — в номере сто шестьдесят восемь, номер телефона 555—645—0168.

Мы немного поболтали, потом она сказала:

— Дебби машет рукой, мне пора, мы проведем день в торговом центре Мидоу-Брук-Виллидж. Увидимся завтра.

И телефон щелкнул, когда она повесила трубку, не дожидаясь, пока я попрощаюсь. Я подумал про себя: «Она даже не сказала, что любит меня».

Я набрал номер гостиницы «Красная крыша», который нашел раньше, и попросил забронировать номер. Я спросил их, не зарегистрировалась ли уже Салли Робинсон. Они сказали, что да, и не хочу бы я позвонить ей в номер? Я сказал, что нет, в этом нет необходимости, я увижусь с ней позже.

Я повесил трубку и снова набрал номер. На этот раз я спросил, не заказывал ли номер Джон Харрисон. Они сказали, что да, но он еще не зарегистрировался. Я сказал, что перезвоню позже, и повесил трубку.

Я сидел, уставившись на телефон, пытаясь подавить гнев, который грозил превратиться в убийственное безумие. Это было страшное чувство, которого я не испытывал уже много лет.