Возмездие

 — Мы уделим тебе время, но... Таких, как ты... Никто не обязан делать тебе... Рынок... Перспективы... Спрос... Маркетинг... Мы послушаем твои песни, но... — бухтел ей Тонио. Лючия смотрела на него своим бархатным взглядом, — и вдруг в монолог вклинился Хулио:

 — Ну, ну, приятель! Нам просто приятно смотреть на тебя, девочка моя. Так приятно, что мы, пожалуй, обсудим с тобой некоторые вопросы... Предлагаю сделать это за бокалом вина. Что скажешь, детка?
 — Я... конечно! С удовольствием! Я так благодарна вам! — Лючия ослепила их улыбкой, от которой у них заскребло в яйцах.
 — Ты забыл прослушать ее, — шепнул Тонио своему приятелю, поднимаясь вслед за ним по лестнице.
 — А!... — махнул тот рукой. — ... Проходи, проходи, Лючия, не стесняйся, чувствуй себя, как дома...

***

Спустя полчаса Лючия, красная от вина и от услышанного, сидела в ампирном кресле и смотрела прямо перед собой.

 — ... Как мы можем пойти тебе навстречу, если ты не хочешь сделать нам маленькое одолжение?

Ее лицо светилось таким фейерверком переживаний, что у Хулио и Тонио прямо-таки лопались штаны. Лючия была невозможно хороша в этот момент, и ее шок щекотал им кровь, как наркотик.

Решившись, она привстала и потянула с себя тунику. Было очевидно, что она впервые раздевалась на людях, — но это вышло у нее так скользяще-естественно, как не вышло бы у стриптизерши со стажем. Вишневая ткань сползла с тугого тела, оголив все его изгибы...

У Хулио и Тонио екнуло в потрохах. Гибкое, взрослое, матово-розовое от вина и от стыда тело Лючии трепетало под их взглядами, как живой луч. Голые груди, большие, вздыбленные кверху, целились в ценителей чистой красоты — одна в Хулио, другая в Тонио, — и светились сочной женской силой, от которой хотелось выть шакалом. Высвободив голову из туники, Лючия тряхнула рыжей гривой — и осталась перед ценителями в одних черных, кружевных, полупрозрачных трусиках...

 — Какое у тебя белье, Лючия! Твой мужчина любит сексуальное белье? У тебя есть мужчина?
 — Нет... Извините... Я не... Извините... — Лючия вдруг дернулась и сунула голову обратно в платье. — Простите... — она наткнулась на кресло, чуть не упала, и, подхватившись, побежала к выходу, пытаясь одеться на ходу.

 — Лючия! Стой! Лючия! — хором гаркнули два голоса, перебив друг друга.

Лючия застыла. Платье, задранное на бедрах, приоткрывало матовую кожу и черное кружево трусов...

 — ... Лючия! Во-первых, ты забыла свою сумку. Ты хочешь подарить ее нам? Во-вторых... — Хулио взял вдвое громче, и Лючия, сделав два шага к сумке, остановилась. — ВО-ВТОРЫХ! Если ты не сделаешь то, о чем тебя просят... ты, кажется, нуждалась в наших услугах? Наша студия помогает только послушным девочкам, Лючия! Ты поняла меня? Послушным девочкам, которые любят ласки опытных мужчин. Это правило выполняется всегда. ВСЕГДА! Ты поняла меня? Поняла или нет?

Пораженная Лючия смотрела на него.

 — Поняла? Ты поняла меня или нет? Отвечай! Не слышу!..

Яйца давно кипели, как кофеварки, — и поэтому Хулио озвучил то, о чем никогда не говорилось прямо. Он надеялся на шок — и не прогадал.

 — Ддддда... — еле слышно отозвалась Лючия.

 — Если поняла, — что надо сделать? А?

Лючия молча сняла платье.

 — ... И все?

Лючия смотрела какое-то время на Хулио. Затем стянула трусики, обнажив рыжий мохнатый пах.

 — Ну! Это ведь совсем другое дело! — Хулио захрипел от предвкушения. — Подойди к нам, детка. Не бойся нас. Мы не сделаем больно. Подойди к нам. Подойди... — хрипло тянул он, и голая Лючия медленно подходила к нему, глядя в пол. — Ну вот... Славная такая... Нежная, славная девочка, зачем таких обижать? — пел Хулио, трогая матовый живот Лючии. — Ну, ну!... Я ведь только потрогал. Неужели неприятно? Ты такая чувственная, такая... ты должна отзываться... вооот... вот тааак... воооооот тааааааак... — ворковал он, поглаживая ей бедро. Сзади подкрался Тонио — и окутал ее бок, спину и ягодицы истаивающими прикосновениями, невесомыми, как паутинка.

Лючия задрожала, покрылась гусиной кожей... и закрыла глаза.

 — Ну воооот... воооот... прияяяяятно девочке... ааааа... — мурлыкал Хулио, пуская слюни. — Какая ты, Лючия!... Сладкая, сексуальная... Ты адски возбудила нас, — хрипел ей Хулио. — Тебе нравится возбуждать мужчин? Превращать их в похотливых самцов? — пел он, тиская податливое тело.

Тонио лизнул ей сосок. Лючия выгнулась, пытаясь увернуться, — но Хулио сдавил губами другой сосок, и девушка обмякла под двумя языками, лижущими ее, как маленькие горячие жала. Они впивались ей в соски, вдавливали их в пружинящую плоть грудей, вылизывали их по кругу — и теребили кончики, упругие, соленые, как орешки...

Внезапно Хулио дернул ее к себе. Лючия вскрикнула — и, не удержавшись, упала к нему на колени.

Нос ее ткнулся в Хулио, ноги сами собой раздвинулись — и, прежде чем она опомнилась, в губы ей впился жадный язык, а в распахнутый бутончик проникли чьи-то пальцы.

Лючия захлебнулась своей беспомощностью. Руки Хулио крепко удерживали ее за бедра, и язык пролизывал ей рот до самых мозгов; Тонио мял и массировал ей мокрые складки, сразу проникнув в самый заветный, самый щекотно-сладкий уголок, и доил другой рукой набухшую грудь...

Эта пытка длилась целую вечность. Лючия маялась, вилась, изгибалась всем телом, всхлипывала, хрипела, мычала, ныла все громче и надсадней — пока наконец не прогнулась, как умирающая, и не оторвалась от губ Хулио, глядя на него диким, потемневшим взглядом.

Груди и плечи ее ходили ходуном: она хватала воздух и тонула в собственном хрипе. Две пары рук крепко держали ее за бедра, за грудь и за гениталии, брызжущие белой пеной.

 — Аааааааааооо... — выдохнула она наконец, обмякнув, как резина. Ноги не слушались ее.

 — Иди сюда... Кончила? Еще не то будет... Иди сюда... — хрипел Хулио, подтягивая Лючию к себе на диван. — Иди, детка! — не выдержав, он звучно шлепнул ее по заднице. Тонио подталкивал ее сзади, продолжая хлюпать в ее складках.

 — Оооууу... Я... на секунду выйти, — бормотала Лючия, с трудом шевеля губами. — Я... только на секунду... Мне... надо...
 — Куда это ты?
 — Я... ну... мне надо. В уборную.
 — Ах, посцать?! — ухмыльнулся Хулио. — Так и скажи! Давай в темпе... а сумка зачем тебе?
 — Ну... — Лючия умоляюще посмотрела на него, и Тонио сказал Хулио:
 — А женские всякие дела? Столько девок отпендюрил — и такие вопросы задаешь, ты!... Не бойся, голышом не сбежит!
 — Прокладочки-мазилочки? А, ну-ну! — они с Тонио загоготали. — Давай только поскорей, крошка, а то твои мальчики лопнут, пока ты писюнькаешь, моя сисястая!

Лючия, красная, как рак, прошла к дверям, натыкаясь на мебель — и исчезла за дверью.

 — Ай да сучка! Аж поплохело. — Хулио и Тонио лихорадочно скидывали с себя тряпки. — Ого! Не убей ее таким бревном! Лопнет девочка, кишочки выпустит — что будем делать?
 — На себя посмотри, ты!...
 — Войдет девочка обратно — удивится...
 — Благодарить будет! Видал, как у нее дым из ушей?..
 — Где ж она застряла, мать ее в рот? Я лопну!..
 — Что-то долго она... По-большому ее пробило, что ли?

Вдруг из-за дверей послышался грохот....  Читать дальше →