Одиссея 2300-х. Глава шестая

— Всё? — Она облизала губы. — Кончил?

— Да. — Но внутри какой-то моторчик завертел маховик, спрятанный в члене. — Но это не помеха.

— Да. — Член был таким же настойчивым и твёрдым. — Теперь вижу. Сам или помочь?

— Мне нравится, когда ты его держишь. — Она покраснела. — Ты, вообще, у меня нет слов. Я... — А что говорить-то?

— Ничего не говори. — Её руки вновь коснулись моего члена, пробежали по нему пальцами, как по флейте, настраиваемой перед выступлением. — Ничего не говори.

Головка не хотела проходить внутрь. Вилька засмеялась, раскинул ещё шире ноги, раскрывая передо мной своё сокровище во всей своей красе. Я замер, держа член в кулаке. Ровные первые губки, такие же пухленькие, розовые вторые губки, выпирающий лобок.

— Красиво? — Она смотрела на моё лицо с интересом.

— Красиво. — Какая маленькая эта дырочка! Но мне сюда.

Головку я протолкнул, вызвав у неё вздох-всхлип. Не понимая, что это значит я замер, но руки властно подтолкнули в ягодицы меня вперёд. Стремительно погружаясь, я чуть не испугался — такие новые ощущения были для меня сродни открытию космоса. Наверно, даже правильней сказать так. Открывая для себя вселенную секса с женщиной, полную женской красоты, несокрушимого права на мужчину и многое чего от чего иногда и повеситься хочется, я замер на самом краешке, не головой, а каким-то сто двадцать седьмым чувством ощущая размеры открытого. Удивляясь и пугаясь распахнувшегося пространства.

Чёрт! Опять эта дурацкая побудка! Сколько можно? Валерия замычала, завернулась в одеяло, оставив меня со стоящим членом. Попробовать заснуть? Нет, мне лучше хожу туда. Всё ж легче будет.

***

Джонни-молоток навестил нас на третий день, рассказав продолжение наших приключений в порту. Полиция вдогонку уходящему кораблю послало строгий наказ провести обыск на борту на предмет присутствия посторонних лиц. Что было оставлено без внимания. Кто они такие — эти полицейские для Конфедеративных сил? Даже если бы они обратились в комендатуру Конфедеративных сил в порту, а те запросили бы Штаб сектора, а тот, в свою очередь, прислал шифрограмму с приказом, ответ последовал бы незамедлительный — «проверка проведена, посторонних не обнаружено». Даже если бы и были обнаружены. С такими разбирались бы сами, стараясь не выносить происходящее на уровень выше. Высадили бы на первой остановке. Так же вывели через служебный проход и на все четыре стороны. Если, конечно, «пассажир» ничего не учудил на борту. В этом случае вступали уже другие методы решения проблемы, но, опять же, сводящие к максимально возможному ограничению просачивания информации наружу. Позиция капитана этого десантного корабля была проста: «Всё должно решаться там, где оно состоялось».

Наш путь к точке Б — планете Стаут проходил спокойно, даже как-то мерно. Если не считать эти дурацкие побудки по утрам звуками победоносного горна и утреннюю эрекцию. Она деликатно отводила глаза, но я-то знал, что член мой настырно попадался ей. Во сне, когда мы приваливаемся, обнимаясь, член твёрдой палкой ложился между нами, тёрся о её аппетитные булки ягодиц, жался к тёплой спине её и нетерпеливо будил меня, если во сне она закидывала свою ногу на меня, невольно разогревая жарким лобком и без того воспалённый член. (Порно истории) Она также возбуждалась. Я видел это по невольным жестам, более долгому пребыванию в душе. Но молчаливое соглашение соблюдалось. Никаких поползновений с моей стороны, равно как и с её. Только глаза пожирали друг друга. По крайней мере, я пожирал её по утрам, смотря на неё, спящую, выпуская пары в тесном пространстве туалета. Вот, не думал, не гадал, как дрочером стал. Но лучше таким дрочером, чем покойником.

Она обжилась в каюте в тот же день, как и привыкла ко мне. Или это была такая провокация? Как бы то ни было, на третий день, она, выходя из душа, уже не прикрывалась руками. Что волновало меня сильно и видимо, если не сказать больше. Приходилось даже пару раз запираться в туалете, где как в детстве я отдавался призрачным мечтам. А она уходила в душ. Но я выдерживал это испытание. А время мы убивали на рассказы о себе, своей жизни до встречи, просмотры всяких глупых программ. Интересно, в верхушке Сил действительно думают, что рестлинг боевых роботов всё ещё смотрят?

В следующий раз Джонни заглянул к нам, когда Валерия, облачённая в белую робу, сидела после душа с башенкой из полотенца на голове, а я крутил банку, стараясь угадать, что там внутри. Надписей не было, на вид это зеленоватое не вызывало доверия, но хотелось какого-нибудь разнообразия. До Стаута был день пути, отчего внутри вновь поднимался улёгшийся было холодок беспокойства, который требовалось заесть.

— Как? Ещё не бросаетесь на стенки? — Джонни был в весёлом расположении духа, но взгляд его мне не очень понравился. — Нам тут с Николя, поговорить надо. Посидишь одна?

— Конечно, — Валерия улыбнулась, указав пальцем на башенку, — сушить мне это, не пересушить.

— Вот и замечательно. — Джонни пропустил меня в коридор, потащил в соседнюю пустую каюту.

— Ты чего? — Только не проверка полиции или комендатуры Сил на Стауте. — Что-то не так?

— У тебя хочу узнать. — Джонни вытащил коммуникатор, набрал что-то там, сунул в руки мне. — Читай. Хочу узнать твою точку зрения.

— Сейчас посмотрю. — «Самая клубничка находится в глубине Территорий — Сад наслаждений" — реклама втягивала в себя расплывающимися образами женских, мужских тел, какой-то обволакивающей музыки. — И что? Там я не был точно!

— Да, не это! — Он ткнул пальцем вниз. — Покрути, покрути. Там, внизу. Статья «Причина переполоха в приграничьи — реальные миллиарды или очередной побег любимой рабыни?» Видишь?

Я видел эту статью. С мутными фотографиями наших фигур, какими-то ещё фотографиями. Надо прочитать.

После внимательного изучения статьи, приложенных фотографий, сверки дат мне оставалось только удивлённо пожать плечами. А что я мог сказать? Валерия не наследница миллионов и миллионов одного из богатых торговых империй Конфедерации, стоявшая на сорок девятом месте в списке пятидесяти самых-самых Конфедерации? Нет, не мог. Как не мог сказать, что она наследница. Смутные воспоминания её детства оканчиваются на криках, страшном холоде, страхе. А потом она помнит только свою мать-рабыню, постоянные тычки со стороны жены хозяина, продажа подростком на рынке другому хозяину, а потом ещё одному. Тот, от которого она сбежала с капитаном, сам нашёл её, долго пытал её о детстве, зачем-то водил к докторам, делал её фотографии. Сначала она думала, что он извращенец, так как многие фотографии он делал, заставляя её стоять голой. Но потом, поменяла свою точку зрения. Он нанял учительницу, которая учила её всему — от своего родного языка и интерлингво до правил этикета. При этом на тяжёлые работы не привлекал, никаких дополнительных предупредительных мер к ней не применял. А когда она стала постарше, отправил её официанткой, вместе с «производными» во вновь открытое кафе со словами — «потрись там, среди людей, не будь такой букой!». И тогда она решила, что хозяин растит себе так называемую жену-помощницу, так как, помимо трёх официальных рабовладелец мог иметь пару жён-помощниц. Тех же жён, но без всяких прав на наследство. У него уже было три жены и, вероятно, старого козла потянуло на молоденькую. Так решив, она взволновалась. Участившиеся же после приезды хозяина в кафе, тисканье в кабинете, куда он её затаскивал, предложения стать официальной женой с выдачей вольной, только подтверждали её опасения. После очередного такого предложения, поставленная на колени, перед расстегнутыми штанами, она и решилась сбежать, исходя из принципа — «хуже уже не будет». Нет. Он её не трогал, только любил при разговоре пугать её — то расстегивал ремень и делал вид, что собирается завалить её на пол, то ставил на колени перед расстегнутыми штанами. Так, что капитан подвернулся ...  Читать дальше →