Не потеряй веру в тумане

Маленькая полная женщина порывисто обнимает его.

— Удачи, сынок, — она вытирает слезы.

Ее муж, пряча глаза, сует мальчику мятую стодолларовую купюру.

— Ты извини, пацан. Все, что могу. Иди к властям, проси помощи.

Сергей бы отказался, но... Он понимает, что эти деньги — его единственное подспорье. Эти люди — взрослые, у них есть родственники. А он — еще ребенок, который оказался в чужой стране с небольшой кучкой никому не нужных молдавских бумажек и советским паспортом матери в нагрудном кармане. Мальчик провожает тоскливым взглядом удаляющиеся спины

— Эй, шкет, — слышит он веселый голос, — куда едешь? Где родители?

К нему подходит таксист — коренастый мужчина в засаленной кожаной куртке.

— Погибли, — тихо отвечает Сергей.

Мужик в удивленно смотрит на мальчика без вещей, одетого явно не по приморской погоде. Откуда он взялся? С неба, что ли, свалился?

— Так ты один? А откуда прилетел?

— Из Приднестровья.

— Что?

Таксист присаживается на соседнее сидение, снимает кепку.

— Это там, где стреляют? — спрашивает он.

Мальчик кивает, на глаза опять наворачиваются слезы.

— А куда теперь? Не знаешь? Садись, отвезу в город.

— У меня нет денег, — срывающимся от плача голосом говорит Сергей.

— За так отвезу.

Старая машинка с правым рулем встраивается в поток автомобилей.

— Иди в администрацию, — советует таксист, — хотя, по правде сказать... Никому ты здесь, парень, не нужен. У самих забот хватает. Тут на днях сказали, что скоро психов на улицы будут выпускать. Кормить нечем, а здесь лишний рот из чужой страны.

Водитель раздраженно хлопает по рулю.

— Вот житуха настала. Раньше одной страной были, никаких границ, никакой войны, а тут на тебе... Вы, оказывается, уже другое государство. Документы хоть есть?

Не дожидаясь ответа, продолжает говорить:

— Я тебя на вокзале высажу, оттуда пассажира возьму. Хоть поездку оправдаю. Рядом с вокзалом мэрия, туда иди.

Сергей только кивает, глядя через стекло на незнакомый город. Мимо проносятся неизвестные машины, мелькает приморская природа. А с правой стороны ласковым голубым глазом подмигивает Тихий Океан, где на рейде гордо стоят военные корабли. Мальчик вспоминает, как однажды они ездили отдыхать в Одессу, и Черное море заманивало его своей глубиной.

— Мама, — кричал он ей тогда, — я стану капитаном.

— Станешь, станешь, — смеялась она в ответ, — только школу сначала закончи.

— Мама, — обещает он ей сейчас, — я обязательно стану капитаном.

Он не знает, что такое беда. Не было в его жизни беды кроме той, когда ушел отец. Тогда казалось ему, что мир погас. Вместе с ним. Молдавское лето превратилось в лютую зиму, где царит полярная ночь. Но время прошло, лето вернулось, мир снова расцвел.

Не было в его жизни горя, потому что жизнь у него была короткая. Поэтому и не знает мальчик, как называется то, что рвет его сейчас изнутри, заставляя плакать. А дай волю, и рыдал бы навзрыд, как тот малыш в автобусе. Ему так плохо, как будто злобный карлик залез под кожу, и режет жилы маленькими ножницами. Злобно плюется прямо в сердце горячей слюной, которая прожигает там дыры.

Не знает Сергей, что это чувство называется отчаянием. Потому что это чувство для взрослых людей, а дети знать о нем не должны.

— Доллары, иены, фунты, — по вокзалу ходит меняла с сумкой через плечо, — курс выше банковского.

Сергей протягивает сотню, получает взамен пачку купюр.

— На сколько мне этого хватит? — спрашивает он.

Молодой парень удивленно смотрит на него.

— На месяц, если экономить. А ты, вообще, откуда?

Выслушав ответ, почесывает затылок.

— Ясно. Подожди меня. Я сейчас закончу работу, потом что-нибудь придумаем.

Сергей отходит в сторону. Он пока не слишком голоден, его кормили в самолете, а деньги надо беречь. К меняле подходит накачанный тип в кожаной куртке, внимательно слушает, бросает взгляд на потерянного подростка. Что спасло его и сейчас, мальчишка не знает, но волчьи глаза сутенера вызывают страх. Сергей выходит на темнеющие улицы и теряется в толпе.

— Пирожки, беляши, — выкрикивает пронзительный женский голос.

— Книги из собраний сочинений, — вторит ей глухой мужской.

— Ордена, медали, советские монеты.

Страна распродается по частям.

Сергей садится на лавку под памятником Ленина.

— Нужна комната? — спрашивает чья-то тень.

Мальчик качает головой. Деньги надо экономить. Переночевать можно и здесь. Он закрывает глаза и отключается от окружающего шума. Просыпается тогда, когда его начинают обыскивать. Открывает глаза, собирая голову по осколкам, выныривает из тяжелого сна, в котором ему на руки падает и падает окровавленное тело матери. Перед ним двое грязных оборванных пацанов лет восьми-девяти на вид.

— Вот, проснулся, — шипит один, — я тебя предупреждал, что сначала надо было по башке треснуть. Сейчас мента позовет.

— Ага, треснуть, — отзывается второй, — он здоровый, как конь. Не меньше Ромки.

— Вы кто такие? — спрашивает Сергей.

Пацаны бросаются в сторону, отбегают, останавливаются, начинают переговариваться. Первый, предлагавший «треснуть», возвращается к лавке.

— Ты что, бездомный? Вроде чистый, не похож.

Приднестровец уже в который раз рассказывает свою историю.

— Ого, — восхищенно крутит головой собеседник, — меня Димка зовут, а того, — он кивает на спутника, — Сашка. Пошли с нами. Здесь тебя обязательно кто-нибудь обчистит. А у нас Ромка есть, он нас защищает.

Мальчишки приводят его в заброшенный деревянный дом.

— Ромка, — кричит Димка, и его голос отдается эхом от пустых стен, — мы новенького привели. Петька-то помер.

— Надеюсь, он не такой дурак, как ваш Петька был. Ведите его сюда, — слышится из комнаты раздраженный голос.

Сергея вталкивают в комнату, где на груде тряпья сидит молодой некрасивый парень, обнимающий чумазую беременную блондинку. Хотя, цвет ее волос из-за грязи угадывается с трудом.

— Вы че, идиоты, охренели? — громко орет он.

Вскакивает на ноги, подходит к Сергею, обходит со всех сторон.

— Я думал вы пацана привели. А это что такое? Вы-то, сопляки, слезы на кулак намотаете, вам любая шалашовка денег насыплет. А этого коня куда? Только жрать будет. А я и так не знаю, чем Зинку кормить. Она опять пузатая.

— Ромка, Ромка, — тараторит Димка, хлюпая простуженным носом, — на рынок пойдет. По карманам шмонать, нас-то уже все знают. А этот новенький и чистый пока.

Парень подходит к Сергею вплотную, обдает запахом давно не мытого тела, смотрит в глаза пронзительным взглядом.

— Воровать умеешь? — цедит сквозь зубы.

— Нет, — честно отвечает приднестровец.

Ромка зло сплевывает ему под ноги.

— Тогда вали отсюда, пока ласты не выдернул.

Лезет Сергею в нагрудный карман, достает пачку купюр, свидетельство о рождении, паспорт матери и загадочно улыбается.

— Молдаванин? — спрашивает, листая документы. — Так тебя и искать никто не будет в случае чего. Считай, свое содержание на первое время ты отработал. Пойдешь с сопляками, они всему научат.

Прячет деньги в штаны, отправляет документы в костер, разведенный в цинковой ванне посреди пустой комнаты. Сергей с криком бросается в пламя, забинтованными руками пытается вытащить драгоценные бумажки. Ромка хорошо поставленным ударом бьет в живот, заставляя приднестровца согнуться пополам. Нагибается вниз, приближает лицо, зло улыбается, глядя в глаза.

— Здесь главный — я. Как на войне.

Больно хватает пальцами за подбородок, внимательно рассматривает.

— Да, — говорит мальчишкам, — пусть трется возле телок. Морда смазливая, бабы таких любят. Приготовьте ему место.

Пинает Сергея по направлению к двери.

— За сопляками иди. Здесь ...  Читать дальше →