Легенда об одном минете

— Рэй, ты хочешь знать, о чём я могу думать? — вдруг тихо и серьёзно произнёс он. — Я думаю о том, что мы — группа. И от того, что меня, одного из вас, сегодня не было, ничего измениться не должно. Я ведь не тот Джим Моррисон, которого все хотят видеть, понимаешь меня? Я просто пою в группе «Дорз». И мы — одно целое. Но точно также и ты петь можешь. И поёшь ведь.

Манзарек недовольно поморщился:

— Джим, к чему эта софистика? Кто из группы Элвиса может заменить Короля? Как Маккартни заменит Леннона? Ты хочешь пофилософствовать? По-моему, не время. Скажи лучше, что ты обдолбался и напрочь про всё забыл.

Джим странно захихикал, но тут же закашлялся, резко оборвал смех и спросил:

— Рэй, а тебе не надоело играть и петь одно и то же?

— В смысле? — Переход был настолько неожиданным, что Рэй сначала даже не понял, о чём идёт речь.

— Вот и я о смысле, — продолжал Моррисон. — Мы играем перед одними и теми же. Пятнадцатый день подряд. Одно и то же. И для чего?... Кто нас понимает, Рэй? Кто понимает наши песни, а? Кто их вообще слушает? Те, кто пришли в «Виски» потанцевать? Убить своё время?..

— Джим, — ещё медленнее обычного проговорил клавишник, — мы перед этим три месяца подряд выходили на сцену и пели одно и то же. Перед одними и теми же. Забыл? И тебя это не смущало?... Не думай об этом. Я не думаю. И ты не думай. Это — просто работа...

— Работа? — переспросил Моррисон. — Это — работа? Быть обезьянкой, попугаем? Не призвание?... Ты это называешь работой?... Да к чёрту такую работу, Рэй! — вдруг хрипло и страшно заорал он и вскочил со стула так, что чуть не опрокинул Манзарека. — Я не хочу так! Я не хочу петь перед этими жирными, жрущими, трахающимися глупыми свиньями из Голливуда!... Ты знаешь, я и в пустом зале могу петь. И неграм на плантациях. И на улице. Помнишь, как я тебе пел тогда, на пляже? Я могу и просто во Вселенную петь — и меня услышат те, кому это нужно! Но не ОНИ, Рэй! Понимаешь?... НЕ ОНИ!!! Им же молоть можно всё, что хочешь — всё равно ничего не поймут и не услышат!..

Теперь они стояли напротив друг друга — взъерошенный Джим с наркотической безуминкой в глазах и опешивший Рэй, чувствовавший, как у него из-под ног ускользает пол. Он не знал, что можно сказать в ответ, не знал, надо ли что-то говорить вообще — он понимал только одно: всё рушится. И с таким трудом выпрошенное для реабилитации группы и самого Джима время, и открывшаяся перед ними блестящая перспектива в лице Джека Хольцмана, видевшего их выступление несколько дней назад... О потерянном сегодняшнем гонораре и о возможных неприятностях с публикой и администраторами «Виски» Рэй даже не думал — это были мелочи из разряда «снявши голову, по волосам не плачут».

— Значит, ты не идёшь? — спросил он, стараясь придать своему голосу максимально возможную твёрдость.

В Моррисоне вдруг снова произошла резкая перемена: он миролюбиво, даже как-то заискивающе улыбнулся и положил руку на плечо клавишнику:

— Рэй, ну что ты такое говоришь? Разве я сказал, что не иду? Конечно, поехали. Мы сыграем. Мы ж ведь одно целое, правда?... Всё будет о'кей, не переживай. Я ж просто пошутил...

Клавишник облегчённо выдохнул.

***

Салли опёрлась о сцену, наблюдая за своими подругами. Её сердце учащённо билось, девушку время от времени окатывало волнами жара. На задней части языка, казалось, вспух волдырь от ожога. Мысли испуганно проскакивали по сознанию, как мышки, увидевшие в отдалении огромного кота: «Ну и воздух тут — спёртый какой-то... Хоть бы на улицу выйти... отдышаться... « Но, едва собравшись с силами, она вдруг испугалась, что её не пустят назад или что она вообще не сможет пробраться сквозь толпу танцующих. «Нет-нет, я лучше постою, подожду. Сейчас всё пройдёт... это бывает. Ну как же ж жарко-то... Может, присесть за один из столиков — вон там, вдоль стенок?» Она поискала глазами Чака, намереваясь попросить провести её, но его уже рядом не было, а всё пространство между ней и столиками занимали танцующие пары. Впрочем... они уже не казались парами — они сливались в большое движущееся и переливающееся пятно, в котором не было отдельных фигур, а только какое-то хаотическое броуновское движение.

— Салли! Салли! — Стоявшая рядом Патти возбуждённо дёргала её за руку. Девушка с трудом заставила себя сконцентрироваться на звуке голоса и настойчивом, даже раздражающем жесте. — Нет, ты послушай только... Знаешь, что мне только что рассказали?... Тебе что, плохо? — Внезапно изменившийся тон слегка привёл девушку в чувство, и она смогла перевести взгляд на тревожно смотрящую на неё подругу.

— Н-нет... пройдёт. Просто жарко... дышать нечем... — Девушка говорила через силу, словно из тюбика, выдавливая из себя слова, ставшие внезапно похожими на вязкую тёмную жидкость.

— Так давай на улицу выйдем, проветришься...

Салли отчаянно замотала головой и чуть не упала, вовремя вцепившись в сцену:

— Не надо... не надо, Патти. Нас не пустят... М-мы пройти... не сможем. Видишь? — Девушка ткнула рукой в сторону входа.

— Что — «видишь»?

— Как... всё плотно...

— Где — «плотно»? Что ты такое говоришь? — Патти оглянулась, затем внимательно всмотрелась в лицо девушки: — Э-э-э, подруга... А ты не под кайфом случайно, а?

— Кто — я? — Волна паники бросилась в лицо Салли, и она вдруг увидела, как выглядит ужас в своих собственных глазах. «Всё, пропала... Признаться? — Да, да, пока не поздно. Патти — хорошая, она поможет, она не бросит... — НЕТ, Нет, ни за чтооо!!! — разрывали её мозг два разных голоса. — Сейчас всё будет хорошо, успокойся! Никто не должен ничего знать... Второго шанса уже не будет, пойми!!! « — Всё хорошо... сейчас всё пройдёт... Так что... что ты там говорила? Интересное... что-то?

— Ты какая-то красная, — подозрительно проговорила Патти, по-прежнему внимательно смотря на девушку. — Ну, смотри сама... Так знаешь, что мне только что рассказали про этого парня из «Дорз»? — В её голос снова вернулось озорство, и она слегка пригнулась к уху Салли. — Говорят, что он — педик.

Непривычное слово зацепилось в помутнённом девичьем сознании и начало медленно раскручиваться, как пружина, цепляя собой мозговые извилины и отдаваясь эхом в самых укромных уголках разума: «педик»... «педик»... Обкатав это слово, как вода обкатывает гальку на пляже, мозг выдал своё решение, и Салли глупо хихикнула:

— Да нет... Не может быть...

— Ну почему не может? — рассудительно проговорила Патти. — Все знают, что он сидит на «кислоте». — При этом она снова пристально посмотрела на Салли. — А кто его знает, каким человек становится после передоза? Да он и сам не знает, наверно. Вот и он так же. Может, у него склонность была к парням, а он и сам этого не знал. написано для sexytales.org А под кайфом понял это. Всякое бывает...

Салли пыталась понять подругу, но это ей удавалось с большим трудом: всё, что она говорила, то казалось каким-то несерьёзным лепетом, то, напротив, чем-то значительным. В голове вертелся очень важный для неё вопрос, но слова для него расползались в разные стороны, и она никак не могла ухватить их и собрать воедино. Наконец ей это удалось:

— А у него... девушка есть?

— Я слышала, что есть, — вмешалась стоявшая поодаль Дороти. — Ну и что? Это не мешает. Тем более я слышала, — понизила голос она, — что такие парни оч-чень умелые... потому что... ну, и с теми, и с теми... Понимаете, девчонки? — В ответ девушки смущённо-развратно хихикнули.

— Не, девочки, — вмешался один из парней, пришедших с ними, — у педиков на девчонок не стоит.

— Что, серьёзно? — насмешливо протянула Дороти. — Ты, что ли, сам видел? — Патти и Салли ...  Читать дальше →