Дети Вудстока. Часть 1

— Девчонки, вы спятили... ? — начал было Льюис, но на его отчаянную реплику уже никто не обратил внимания. Задние дверцы почти одновременно распахнулись, и из машины вылезли две девушки. Любому случайному свидетелю их перепалки сразу бы стало ясно, о каком состоянии и возможной помощи шла речь: обе были беременны и находились на последних сроках. Обеим девушкам было не больше двадцати лет; обе были красивы, с распущенными волосами, перехваченными расшитыми повязками. На одной была кожаная, расшитая бисером свободно ниспадающая светлая блузка без рукавов и джинсы; на второй — оригинальный наряд, представлявший собой две связанные друг с другом по углам громадные пёстрые шали, одетые через голову и закреплённые на запястьях чёрными широкими резинками. На ногах у каждой были мягкие кожаные мокасины.

Девушки подошли к Стюарту. Льюис, с досадой хлопнув по рулю, также вылез из машины и присоединился к ним, встав рядом с Флоренс — девушкой, одетой в шали. Тем временем Стюарт, вновь облокотившись на крышу, что-то писал крупными буквами на мятой половинке грязной бумаги. Закончив писать, он повертел записку в руке и, явно не найдя ничего лучшего, попытался пристроить её под «дворник».

— Ты её на моё сидение лучше кинь, — хмуро посоветовал Люьис. — Мало ли что... Написано-то крупно, увидим. — Он заглянул через плечо Стюарта и прочитал: «Флоренс, Стюарт, Молли, Льюис... « — Ничего так. Скромненько и понятно. Только написано как-то странно: не по алфавиту, не по парам...

— Какая разница как написано? — отозвался не поворачиваясь парень. — Как написалось — так и написалось...

Обе девушки, заинтересовавшись замечанием, также глянули через плечо парня на записку. Стюарт быстро вбросил бумагу в машину и закрыл изнутри стекло дверцы, оставив только узкую полоску — так, чтобы пролезла рука. Пока он проделывал эти манипуляции, девушки переглянулись между собой. Молли многозначительно улыбнулась, Флоренс слегка покраснела и чуть отвела взгляд.

Наконец Стюарт повернулся к ним. Лицо излучало добродушие.

— Ну и что вы такие напряжённые? — весело спросил он — Всё о"кей будет, не переживайте... Возьмём воду, пыхнем на дорогу — и пойдём. Кстати, хорошая мысль... — Он полез в карман потёртых джинсов, достал оттуда пакетик с мелко нарезанной марихуаной и полоску бумаги, ловко свернул на крыше папиросу, затем поджёг её и, сделав первую затяжку, передал Молли. Та втянула в грудь воздух, стараясь не дышать носом, затем, задержав дыхание, секунд через десять выпустила дым из ноздрей. Лицо расплылось в мечтательной улыбке, девушка закрыла глаза и передала «косяк» Флоренс.

Льюису достался уже окурок, но он, ничуть не смутившись, вытащил из кармана своих джинсов чуть обгоревшую спичку, ловко согнул её пополам, чуть надломив при этом, вставил в окурок и, хитро подмигнув остальным, со словами «Аэроплан Джефферсона!» докурил оставшееся. Затем, также хитро-блаженно улыбаясь, пропел:

— «Ко-ся-чок, ви-но...»

— «... у-гас день за ок-ном...», — весело подхватила Флоренс.

— «... дож-дёмся рас-света...», — вступила в слаженный хор Молли.

— «Трасса, птицы, машины, листья — что ж, подождём... « — Последнюю строку припева бессмертной «Sweet wine» уже не существовавшей к тому времени группы «Крим» они пропели уже хором. Затем, засмеявшись, взяли свои немногочисленные вещи и незаметным потоком растворились в общем галдящем человеческом потоке, который, не замечая никаких препятствий, тёк и тёк на ферму Макса Ясгура.

Глава 2. Поле.

Молва почти не обманула: до того места, где должен был состояться грандиозный по тогдашним меркам трёхдневный рок-фестиваль (или, как было объявлено в газетах, «ярмарка музыки и искусств»), действительно оставалось немногим более трёх миль. Мало кто даже из самых опытных и искушённых людей, имевших отношение к этому взбаламошенному, непредсказуемому, но такому притягательному музыкальному миру, мог представить, чем в конце концов станет этот фестиваль не только для американской, но и для мировой молодёжной контркультуры и для тех музыкантов и слушателей, которые были его непосредственными творцами, участниками и зрителями. Многие музыканты расценивали его как очередной, один из многих, как не стоящий внимания, как слабую копию Монтерейского или Техасского, отгремевшего буквально месяц назад, и поэтому, не придав ему значения, отказывались от участия — и сколько потом было высказано сожалений в воспоминаниях и запоздалых интервью! Кое-кто, наоборот, стремился попасть на эту сцену, но различные жизненные обстоятельства (или расчётливые планы их промоутеров и менеджеров) всячески препятствовали этому...

Но это было потом. А пока же четвёрка беззаботных хиппи в общей массе с такими же беспечными бродягами духа двигалась, преодолевая последние фурлонги, к назначенному месту в Бетеле, на ходу пропитываясь ожиданиями, передававшимися из уст в уста. То говорили, что кто-то уже видел возле сцены самого Джорджа Харрисона — и в толпе сразу распространялся слух, что на третий день фестиваля выступят «Битлз», которые ради этого позабудут свою двухлетнюю вражду и всем на радость нарушат своё четырёхлетнее концертное молчание, как это было зимой в Лондоне на крыше собственной студии. То передавали, что у Боба Дилана тяжело заболел сын, и музыкант дни и ночи проводит рядом с ним в муниципальной больнице, поэтому отменил своё выступление на фестивале. Живо и весело, чуть ли не до пари, обсуждалось, будут ли выступать «Дорз» — ещё у всех были свежи в памяти мартовский скандал в Майами во время их концерта и последовавшие за ним судебные разбирательства, грозившие Джиму Моррисону тюремным заключением.

Чуть ли не шёпотом, словно боясь спугнуть дух невидимого счастья, передавалось из уст в уста, что Дэвид Кросби, Стивен Стиллз и Грэхем Нэш — культовые музыканты для каждого уважающего себя хипаря, рассказы эротика в разное время по разным причинам покинувшие свои группы — собрались вместе и мало того, что выпустили совместный альбом, так ещё и решили выступить здесь как постоянное трио (а кое-кто добавлял к этому триумвирату и Нила Янга — одного из самых непредсказуемых музыкантов того времени со взрывным характером). Лоб в лоб сталкивались посреди толпы два катившихся навстречу слуха: «Ты слышал? Даже Джони Митчелл будет петь! — Да не, чувак, ей её босс не разрешает... «. Наконец, над идущими, словно птицы, время от времени взмывали мало кому ещё известные названия — «Маунтин», «Квилл», «Лед Зеппелин» (несмотря на недавно завершившееся громкое турне последних по Америке)...

Всю дорогу Стюарт, шагавший рядом с Молли, поглядывал то на неё, то на Флоренс, внутренне переживая и не представляя, что делать, если вдруг кому-то станет плохо. Но на удивление опасения пока были напрасны: Молли бодро, хоть и тяжело, шагала почти наравне с ним, а Флоренс, более хрупкая по натуре, чем её подруга, старалась не отставать от Льюиса, держась за его руку, и заливисто смеялась его шуткам и даже старалась отвечать в тон. Правда, иногда на неё накатывала бледность, и тогда они останавливались; девушка отпивала немного воды, которую парни как раз припасли для подобных случаев, хотя день был нежаркий, и четвёрка двигалась дальше.

Впрочем, дорога закончилась быстрее, чем думал каждый из них, и вскоре они, затерявшись в очередной толпе бродяг, стояли на вершине холма, любуясь окрестностями. А полюбоваться было на что. Дорога делала неожиданный зигзаг влево и полого спускалась по склону, разделяя рассказы эротические два необъятных поля и огибая одно из них — чашеобразной формы, засеянное люцерной, расширяющееся вправо и оканчивавшееся небольшим, но очень чистым и прозрачным прудом. Сам же холм, на котором они стояли, представлял собой нечто вроде естественного амфитеатра, а пруд, таким образом,...  Читать дальше →