«Пахомовка». Часть 4: Майор против Хищника. Конец

с тихим гулом, держать его в руке не так удобно, как плеть, но после десятка ударов я приноравливаюсь. Шланг лупит по голому телу смачно, но следов почти не оставляет — кожа у Хищника плотная. Первые полтора-два десятка ударов он сносит молча. Потом запас прочности, видимо, иссякает, и сквозь кляп прорываются звуки, навевающие отчётливую ассоциацию со скотным двором.

Хлясть!

— М-м-мва-а-а!

Хляс-сть!

— М-м-муа-а-а!

Хлясть!

Наверное, со стороны мы выглядим дико — связанный парень и я, в блузке и жакете нараспашку, с голым задом и подпрыгивающей при каждом ударе грудью. Это невообразимо далеко от эстетики БДСМ, какой её представляют на фото, здесь нет глянца, нет позы — только запах пота и крови, спермы и смазки — женской и автомобильной, а ещё мои приступы кашля и стоны Хищника, и сочные шлепки бензошланга по покрытой потом коже...

Боже, это прекрасно!

Это, чёрт возьми, по-настоящему, не так, как тогда с Алисой в кабинете Ужратого, сейчас в моих руках настоящая боль и настоящая власть — над телом, над жизнью, — потому что принятое решение можно и отменить — если я того захочу.

Я устаю слишком быстро — видимо, сказывается всё пережитое, и временный прилив сил, вызванный то ли эмоциями, то ли гормональным всплеском, отпускает меня довольно скоро. Спина, бока и бёдра Ромы покрыты длинными багровыми полосами, сливающимися в густую сетку — полагаю, со временем это превратится в один сплошной синяк. Была бы у меня плётка — было бы интереснее, а так я даже кожу ни разу не рассекла. А я хочу крови.

И секса. Дико хочется трахаться, тело, разгорячённое поркой, болезненно напряжено, соски стоят так, что, задев их ненароком шёлком блузы, я шиплю сквозь зубы, как от ожога. Опускаю вниз взгляд — ого... Бёдра вверху, по внутренней стороне, глянцево поблёскивают от влаги.

И что с этим делать?

В отличии от меня, Хищник кайфа явно не ловит — плывущий затравленный взгляд, каждый выдох — стон, тихий, не жалобный даже — жалкий. Такой же жалкий, как вяло болтающийся отросток у парня между ног. Придушить его, что ли, как он меня? На меня же подействовало... Нет, чушь, это совсем другое, я не Рома, чтобы путать «собачий кайф» с эротической асфиксией. Хотя рациональное зерно в этой мысли есть, только душить надо не Рому-большого, а, так сказать, Рому-маленького.

Хромированный хомутик с закруткой подходит для моей цели идеально — скрученная кольцом полоска блестящего металла шириной примерно в сантиметр, диаметр этого колечка регулируется как мне угодно с помощью отвёртки. Хищник дёргается, когда я беру в руку его хер, понимает, что именно я хочу сделать, хотя вряд ли понимает, зачем. Мысли я читать не умею, но главный мужской страх, кастрацию, знаю прекрасно, и готова спорить, что Рома именно об этом и подумал. Я даже смеюсь тихонько, надевая колечко на член и затягивая регулятор. Не знаю, сколько нужно времени, чтобы напитать хищников хрен кровью — даления в артериях хватит, чтобы обеспечить принудительную эрекцию, а вот оттока крови по венам практически не будет. Мне приходилось практиковать подобное с эрекционным кольцом — мой, скажем так, бойфренд порядком старше меня, и у него временами случаются сбои. Металлический хомут, конечно, в плане комфорта далёк от резинового кольца, но удобство Хищника меня волнует в последнюю очередь. Не уверена, что и вправду собираюсь использовпть его по назначению — мне хочется пока что просто ещё больше унизить и напугать эту сволочь.

Кстати... А как насчёт Самого Большого Мужского Страха Номер Два?

— А хочешь узнать, как оно, когда тебя трахают без твоего разрешения, а, Р-рома? — я почти мурлычу его имя, и голос звучит практически нормально, к моему удивлению. Я медленно, почти ласково провожу ладонью по напряжённой спине, опять вспоминая о лошадях.

— Жаль... Такое роскошное тело. Если б ты, Рома не был такой тварью, всё могло бы быть... приятно обоим.

Кожа под моими пальцами мокрая, горячая, я чувствую мелкую дрожь, даже биение сердца, кажется, чувствую — или это пульсирует кровь в моих собственных ладонях? Такая себе форма эрекции. Кончики пальцев рисуют зигзаги на скользкой от пота коже, пробегают по татуировке — теперь я вижу её полностью: скелет бросает игральные кости, рисунок странный и красивый, — чертят дорожку к полушариям Хищниковой задницы, даже на вид скорее твёрдой, чем упругой. рассказы эротика Интересно, как долго он так может, держать все мышцы в таком напряжении? Рано или поздно он таки обвиснет, выворачивая руки в плечевых суставах ещё сильнее, может, и вообще вывихнет, понятия не имею. Ну да от этого не умирают.

— Тебя когда-нибудь имели в жопу? — последнее слово я произношу смачно, чуть растягивая.

— М-м-мв-в?!

Вероятно, это надо понимать как «нет».

Мой взгляд шарит по стеллажам в поисках чего-нибудь, подходящего для моей цели, пока я рассеянно поглаживаю Рому по заднице — да, облом. Ручки отвёрток мелковаты, здоровенный агрегат, похожий на кондитерский шприц (что им вообще делают, интересно?) я в него и с литром смазки не впихну... А, вот — баллончик с силиконовым полиролем, пожалуй, подойдёт, хотя он тоже не маленький, в меня бы точно не поместился — он больше, чем, скажем, флакон лака для волос, раза в полтора, длиннее и толще. Как бы только колпачок внутри не потерять. Я ловлю себя на том, что думаю о Роме теперь даже с какой-то заботой — большая часть моего праведного гнева, видимо, испарилась вместе с потом во время порки, и то, что я планирую делать дальше, уже скорее игра — для меня. А ведь из меня получилась бы неплохая Госпожа, с самоконтролем у меня всё лучше и лучше. Да и с воображением тоже.

Флакон в моей руке вызывает у Ромы приступ паники — такого ужаса в человеческих глазах я даже в кино не видела. Парень мычит сквозь кляп, мотает головой из стороны в сторону, он бы, наверное, и на колени сейчас бухнулся, если б мог. Но я чувствую — не доломала его ещё. И я знаю, что мне нужно сделать с ним дальше. Не просто засунуть баллон в задницу, нет. Налившийся кровью хер, перетянутый хомутом, уже порядком привстал, независимо от желания парня — и я хочу это использовать. Хочу, чтобы Хищник кончил, когда я буду насиловать его в зад — о, это будет покруче, чем просто его поиметь, куда более вкусно, потому что каждый раз, когда он будет кончать, ещё много-много лет, в его памяти будет всплывать этот постыдный, отвратительный любому нормальному мужику момент. Более того, я знаю, как добавить в блюдо его позора ещё больше специй.

— Рома, ты хочешь жить?

Кивок.

— Тогда давай поиграем. Ты мужик сильный, настоящий, да? Сделаем так: я вытащу кляп. Если ты сможешь ни разу не закричать, пока я с тобой не закончу, я тебя не убью. Более того — отпущу. Разговаривать ты тоже не будешь, если я не прикажу. Согласен?

Кивок.

Трусики-кляп промокли насквозь, тонкие ниточки слюны тянутся следом за ними, когда я освобождаю рот парня. Он дышит тяжело, сглатывает, избегает моего взгляда. Жалко, что на стене нет зеркала, хотелось бы мне видеть его лицо, когда толстый холодный баллончик начнёт таранить его тугую дырку. Зайдя сзади, я снимаю колпачок и щедро брызгаю силиконом на звёздочку ануса, оттянув ягодицу в сторону рукой.

— Стонать разрешаю, — милостиво произношу я, возвращаю колпачок на место и, посомневавшись секунду, всё же разворачиваю флакон донышком вперёд. Доброта моя...

Ого, не думала, что это будет так трудно. Первое время не получается вообще, флакон лишь соскальзывает, и я с досадой вспоминаю чудесный страпон Ужратого и разработанную попку его секретарши. Нужно больше смазки...

Хм-м, моторное масло «идеальное скольжение и защита от износа». Кака-ая ирония... Что ж, попробуем. Обмакнув в банку пальцы, я щедро зачерпываю густую, остро пахнущую минералку и смазываю натёртое моими безуспешными усилиями очко Ромы.

— Не рыпайся, для тебя же стараюсь.