«Пахомовка». Часть 3: Майор против Хищника. Начало

случае, если вывалится из окна и убьётся, не было стыдно перед патологоанатомом.

Я опять мотаю головой. Хищник, видимо, ожидал чего-то подобного, потому что подхватывает меня под бёдра, подставляет ведро к моей заднице, отчего удавка натягивается, перехватывает горло.

— Быстро!

Держит он меня, приняв почти весь мой вес на плечо, одной рукой — до чего ж здоровый! — так что задохнуться быстро мне вроде не грозит, но рисковать не хочется, да и страшно мне сейчас так, что проще подчиниться, чем сдержаться. Струйка мочи течёт в ведро со звонким звуком, а я едва сдерживаю слёзы унижения. Почему он меня просто не трахнул, как все нормальные мужики, к чему эти гадкие игры?

— Молодец.

Не отпуская моих ног, Хищник наклоняется в сторону, ставит ведро рядом с валяющимся на бетоне ножом. Я б сейчас почку отдала ради того, чтоб этот нож оказался в моей руке. Сдирала б с этой твари кожу полоску за полосочкой, как спагетти! Картинка перед глазами такая чёткая, что аж дыхание перехватывает, а внизу живота совершенно неожиданно становится тепло. О как. Оказывается, чтобы возбудиться, мне не расслабляться надо. Мне просто нужно поменяться с Хищником местами. Он таки попал в точку насчёт того, что я «человек грани» (красиво сказано, не автослесарь, а целый Ницше!), только вот ошибся, принимая меня за нижнюю. С каким бы удовольствием я объяснила ему его ошибку!

Перехватив моё бедро, Хищник отводит его в сторону — сейчас он между моими ногами, и мне приходится сжать бёдра, чтобы удержаться. Корпус мой завален вперёд, если Рома чуть отшагнёт, третьей точкой опоры станет петля, дышать мне уже тяжело, приходится делать это очень часто, хотя горло пока что почти не сдавлено. Левая рука Хищника поддерживает меня под задницу, правая борется с застёжками на лямках комбеза, потом наконец справляется, одежда спадает вниз, к ногам, парень дёргает её, а потом я чувствую, как в мою щёлку упирается головка его члена, твёрдая и очень горячая. Обхватив мою задницу обеими руками, он буквально натягивает меня на член, и это неожиданно приятно, хотя и немного больно. Чёрт, может, не так и ошибаются мои знакомые мужики?

С каждым толчком Хищник двигается во мне всё легче, а удовольствие, поначалу почти неощутимое, нарастает во мне, и я чувствую, как становлюсь влажной. Сильные пальцы впиваются в мои ягодицы до боли, я отвечаю тем же — бёдрами, пятками, цепляясь за мою единственную опору со всей силой отчаянного желания жить. Жужжание, щелчок — Хищник подтянул верёвку, теперь вдохнуть получается только когда я в верхней точке, а когда он опускает меня на член, ремень перехватывает шею под нижней челюстью, перекрывает дыхание. И раз за разом эта пауза всё дольше.

Дело не только в дыхании, ремень пережимает артерии и вены, мешает кровотоку, отчего болит уже не только затылок, но и лоб, и виски — голова моя напоминает воздушный шар, залетевший в верхние слои атмосферы, где разреженный воздух, и теперь этот шар раздувается от внутреннего давления, собираясь лопнуть. Но самое странное — почти то же происходит с низом живота, там всё тоже сошло с ума, ноет, горит и пульсирует, готовое вот-вот взорваться оргазмом. Не знаю, в чём тут дело — в химии крови, в гормонах, в подсознательном желании тела выдрать у жизни последний кусочек наслаждения, находясь в шаге от смерти, но я понимаю, что уже пытаюсь подмахивать Хищнику. Тело ощущается непривычно лёгким, не своим, и даже головная боль отходит на второй план.

А потом я вдруг теряю опору. Словно со дна колодца, бесконечно далеко вижу лицо Хищника — он отпустил меня и отошёл назад, говорит что-то, чего я не слышу сквозь свист в ушах, я в панике пытаюсь нащупать под ногами опору, но её нет — это как в детстве, когда нечаянно заплываешь на глубину, только вода держит, а воздух — нет. Лицо парня прячется за белыми кругами и чёрными точками, и одновременно с этим я кончаю — и, чёрт возьми, это самый мощный оргазм в моей жизни. Да, последний таким и дол...

Темнота.

И нет там никаких тоннелей и ангелов.

А вот чёрт здесь, хлопает меня по щекам — я слышу его голос, зовущий меня по имени. Имени? Нет, меня не так зовут...

— Май!

Опять холодный бетон, на этот раз — под спиной, связанные сзади руки мешают, на них так неудобно лежать. Открываю глаза и некоторое время смотрю на склонившихся надо мной Хищников, пока расфокусированное зрение собирает его в одно ненавистное мне лицо. Не знаю, сколько я так провалялась, видимо, долго, потому что руки совершенно заледенели, зато тело я ощущаю более-менее нормально. Вид у парня несколько испуганный. Вот сейчас я, пожалуй, верю, что он не хотел меня убивать.

Но мне уже пофиг.

Я подмигиваю ему, давая понять, что всё в порядке. На его лице — удивлённое облегчение. Я пытаюсь произнести что-то сквозь скотч — в горле першит невыносимо, давлюсь кашлем. Хищник наклоняется ниже, тянет руку к скотчу, поддевает уголок — и тут я буквально складываюсь пополам, резко, как пружина мышеловки, молясь всем богам сразу только об одном — чтоб не подвело тело.

Удар не идеален, но эффекта достичь удаётся — Хищник теряет равновесие, валится на бок, взмахнув руками. Моя нога бьёт его в пах, прямо в опавший голый член. Парень издаёт странный звук, нечто вроде хрюканьем и воем, падает, держась обеими руками за пострадавшее место, но это ещё не всё. Следующий удар — носком сапога в висок. Хищник обмякает на бетоне грудой беспомощного мяса.

Теперь — нож. Перекатываюсь на бок, рывками подбираюсь к вожделенному предмету — руки онемели совершенно, ледяные пальцы чувствуются едва-едва, но захочешь жить — ещё не на такую акробатику сподобишься. Не знаю, сколько времени ушло на то, чтобы перерезать путы на запястьях, но, когда я сажусь, растирая их дрожащими пальцами, Хищник стонет, начиная приходить в себя. Удар по затылку какой-то подвернувшейся под руку тяжёлой запчастью успокаивает его ещё на какое-то время. Так, теперь мне нужен скотч, верёвка... Да много чего нужно.

Держись, сука. Моя очередь.