«Пахомовка». Часть 2: Плёнки и плётки

ноги, моя выбритая наголо щёлка призывно раскрывается, когда Гус, наклонившись, приподнимает голову Алисы и утыкает её лицом мне в промежность. Мягкий, скользкий язык раздвигает мои лепестки, и меня буквально выгибает в кресле.

— Ох-х, блядь...

Ужратый, хмыкнув довольно, обходит девчонку сзади, опускается на колени, стаскивает вниз её трусики, и, подтянув к себе её зад, смачивает пальцы в текущем из пиздёнки Алисы соке, а потом проводит ими меж её ягодиц. Кажется, кого-то сейчас поимеют в попку. Он приставляет головку к её дырочке, надавливает, придерживая руками девушку за бока, а потом осторожно, неторопливо входит, прикрыв глаза от удовольствия — почти на половину длины, мне прекрасно видно, как перевитый канатиками набухших вен член исчезает между широко распяленными ягодицами Алисы. Девушка стонет, дышит горячо в мои губки, обсасывает клитор, анал ей явно не в новинку и точно в удовольствие. Я, кажется, думала, что она не законченная шлюха? Беру свои слова назад. Ничерта я не разбираюсь в людях.

Движения парня становятся увереннее, сильнее. Я чувствую Алисины зубы, когда его толчки вжимают её лицо плотнее в мою щёлку. В какой-то момент мы с Гусом встречаемся взглядом, и больше уже не отводим глаз друг от друга. Это так странно ощущается... Такой себе трах через посредника. Наверное, забавно, но смеяться не хочется.

Внутри томно, щекотно и горячо. Да, сегодня я кончу первая. Обеими руками вцепившись в волосы Алисы, я вдавливаю её лицо себе в промежность, и двигаю её головой так, как делала бы, если б я была мужиком, а она сосала бы мне член. Оргазм — вспышкой, не волной, острый и яркий, бёдра дрожат в спазмах, пока я еложу мордашкой секретутки по своей пульсирующей киске. Ох ты ж... Гус отстаёт от меня всего на пару секунд — я вижу, как он, выдернув член из Алисиной попки, заливает её спину белёсыми брызгами.

Откинувшись на спинку кресла, я перевожу дух. Оу, Гус, мы кончили синхронно, как мило. А вот Алиса не успела. Неудобно получилось. Её перемазанное моими соками личико выглядит таким несчастным, что меня начинает мучить совесть — надо же, а я уж думала, что она давно отсохла и отвалилась за ненадобностью.

— Гу-ус. Что с девочкой делать будем?

Наверное, забавно я сейчас выгляжу — в кителе, форменной блузе, и с голыми бёдрами. Сейчас, когда возбуждение схлынуло, сменившись приятной истомой, мне вдруг становится несколько неловко за свой вид. Чёрт с ними, с колготками, где моя юбка?

— Что-нибудь будем. Вот ты и будешь! — заявляет Гус, поднимаясь и заправляя постепенно опадающее хозяйство в брюки. Он идёт к сейфу, а когда возвращается, в руках у него — здоровенный страпон на кожаных ремешках, чёрный, как душа мавра.

— Твою ж...

— Самое сладкое всегда в конце, девочки! — глубокомысленно изрекает Гус, протягивая мне игрушку. Нет, я не хочу знать, зачем ему в кабинете страпон. Вот совершенно не хочу.

Алиса, развернувшись ко мне задом, требовательно выпячивает попку. Обе её дырочки раскрыты, зрелище развратное донельзя. Теперь уже я стою на коленках, затягиваю ремешки страпона на бёдрах — основание мягко упирается мне в лобок, чувство странное, ничего подобного я ещё не пробовала.

— Куда тебя? — спрашиваю я Алису, проводя пальцем по её мокрой щёлке. А потом, не дожидаясь ответа, надавливаю головкой игрушки на её промежность, предоставив случаю решать, как именно девчонка получит оргазм. Член соскальзывает вниз, мокрая пиздёнка Алисы заглатывает его с чавкающим звуком. Кстати, где кнопки? Похоже, выпали, на ягодицах девушки осталась лишь пара красных точек и размазанные капельки крови. Похоже, брюки Гусу придётся стирать.

Странное это дело — трахать женщину. Но приятное. Я кладу ладони на мягкие тёплые бока девушки, натягиваю плотнее на здоровенный дилдо — до конца он не входит, с коня его лепили, что ли?

— Быстрее, — просит Алиса, и я ускоряюсь, чувствуя, как снова начинаю заводиться. Пальцы мои впиваются в её ягодицы, мнут, растягивают их, я совершенно забываю, что мы не одни, что где-то тут ещё был Ужратый, я вдохновенно ебу эту тёплую, мягкую, сладкую сучку, и, когда замечаю, как сжался её анус, делаю ещё несколько движений членом в её щёлке, а потом, резко выйдя, быстро вставляю туда три пальца, дотрахивая уже ими, чувствуя, как сжимается и пульсирует её скользкая, горячая плоть.

— О. Ху. Еть, — по слогам произношу я, когда эта маленькая шлюшка, соскользнув с моих пальцев, вытягивается на ковролине, разве что не мурлыча от удовольствия.

— Ну разве она не тортик? — спрашивает Гус. Ох, блин! Так вот какой торт мне обещали к коньяку!

А за окном уже стемнело. Осень.

— Машину завтра заберёшь. Никто её тут ночью не тронет, охрана бдит.

Я киваю. Мы с Ужратым стоим на улице, домой я поеду с его водителем. Как барыня, ха! Холодный, неприятно влажный ветер пробирается под юбку — колготки я надела, а вот насквозь мокрые трусики лежат в кармане пальто.

— Надеюсь, я прощён? — спрашивает Гус.

— Ну а куда тебя девать. Ладно, давай, спишемся, — я ныряю в нагретое, приятно пахнущее освежителем и полиролем нутро служебной машины, хлопаю дверцей. Не люблю я долгих прощаний, а ещё больше не люблю неловкого молчания, которое неизбежно возникает после вот таких вот странных приключений, которые нормальный человек вряд ли даже нафантазировать себе сможет. Авто трогается. В сумочке пиликает телефон. Я выковыриваю надоеду из недр сумки. Сообщение. От Ужратого. «Май. Когда я уже тебя трахну?»

Тихонько фыркая в воротник, стираю письмо. Когда-нибудь, Гус. Когда-нибудь.