Королева Кровавой Луны

совсем маленькой кокетливой и заводной девчонкой, которая ужасно раздражала его своей навязчивостью, но от которой он, конечно же, не имел права отделаться в открытую, если не желал подвергнуться гонению со стороны короля, души не чаявшего в своей красавице-дочери. Склонному к учениям и строгой самодисциплине честолюбивому юноше был совершенно чужд характер избалованной капризной девчонки, которая только и желала, чтобы находиться в центре внимания и выслушивать бесконечные комплименты в свой адрес. Тем не менее, бывало, что ему приходилось часами прогуливаться с ней по аллеям парка, терпеливо отвечая на ее бесконечные совершенно бездумные вопросы, играть с ней в ее глупые игры и делать ей комплименты, которые она сама чуть ли не силком из него вытягивала со всей детской непосредственностью, на какую способна испорченная роскошью и вниманием двенадцатилетняя неженка.

И все же тогда были светлые, безоблачные времена, когда королевству ничто не угрожало, а мелкие дворцовые интрижки были самыми серьезными заботами короля. Верлен вспоминал о тех временах с тревожной грустью, понимая, что навсегда ушедшего не вернуть, что козыри после кровопролитной войны, во время которой погиб Его Величество, не в их руках и что именно на его плечи ложится в ближайшее время ответственность за судьбу страны. Восемнадцатилетняя девушка, которую сегодня коронуют Кровавой Луной как законную королеву Валарингии по личному предсмертному указу короля, была далеко не глупа, прекрасно образована, харизматична и проницательна, но все же пока что еще слишком наивна и не готова к серьезной политической борьбе, в которую ей немедленно придется вступить. Среди их могущественных соседей мало кто захочет признавать власть за юной незамужней девой, даже несмотря на победу ее отца в решающей битве. В ее лице они видят ничто иное как выгодную партию для своих наследников, желающих прибрать к рукам процветающее государство. Этого Верлен никак не мог допустить. Он дал клятву королю, что сохранит абсолютную власть в руках его единственной ненаглядной дочери, не позволит опорочить кровь древнейшего королевского рода, обучит королеву всем тонкостям ведения выгодной для государства стратегии и продолжит начатый Его Величеством курс правления. Помимо всего прочего, сии задачи несколько усложнялись тем, что избалованная с детства и взбалмошная девчонка, толком не знавшая жизни, была не лишена дерзкого характера, завышенного самомнения и уверенности в том, что весь мир немедленно упадет к ее ногам, стоит ей лишь только захотеть... Сейчас ее задорный, самодовольный и дерзкий видок говорил именно обо всем об этом. Она нагло смотрела ему в глаза, чего уже давно никто не смел делать, счастливо улыбалась и вообще в полной мере наслаждалась всей силой своей божественной красоты, неотразимости и власти.

Ни капли не изменившись в лице, Верлен почтенно кивнул своей будущей королеве и безучастно отвел взгляд в сторону. Он знал, что ее это рассердит, но его неприступность только пойдет ей на пользу, ведь должен же хоть кто-то противостоять во дворце ее воле и не идти у нее на поводу. В последнее время она не раз волей-неволей выказывала ему нежные знаки внимания и, очевидно, была совершенно убеждена, что он должен быть от нее без ума, потому что по-другому просто быть не могло. Держалась она всегда с достоинством, да и приличий никогда не нарушала, но все же скрыть свои истинные чувства от человека, который читал людей как открытую книгу, ей было не под силу. Ему непременно было нужно поселить в ее душе сомнения, томление и боль. Ведь безответная привязанность к нему — это единственное, что могло заставить ее подчиниться его воле.

— Ее Высочество требует, чтобы все покинули ее покои на пятнадцать минут, — вдруг разлетелся по огромной зале неожиданный приказ. Голос объявлявшего его обер-церемониймейстера почти срывался в истерике, потому что промедление сегодня было смерти подобно. Тем не менее, наполнявшая залу толпа тут же пришла в движение и потянулась к выходу.

Верлен нахмурился и глянул в сторону принцессы. Та стояла к нему спиной, облаченная лишь в корсет и пышную нижнюю юбку, и даже не думала оборачиваться. Верлен выругался про себя и уже был готов идти выяснять у этой дрянной девчонки, что случилось, как вдруг к нему подлетел весь раскрасневшийся и взмокший церемониймейстер и, задыхаясь, пропыхтел:

— Ее Высочество Вас требует, Ваша Светлость. Уж не знаю, что ей в голову на этот раз взбрело...

Он покачал головой и тут же удалился, а Верлен медленно, очень медленно зашагал навстречу спешащей к выходу толпе, чувствуя как внутри него закипает гнев. Остановившись в нескольких шагах за спиной Шанталь, молодой человек терпеливо дождался, пока покои опустеют. Тогда он предстал перед ее лицом, невозмутимый и суровый, окинул ее холодным оценивающим взглядом и вместо почтительного утреннего приветствия сухо бросил:

— В чем дело?

Он надеялся, что такая фамильярность немного приведет ее в чувства, однако на этот раз он ошибся. С девушкой вообще было что-то не так... она показалась ему чересчур уж взволнованной, вовсе не такой уверенной как всегда, испуганной и даже смущенной. Ее щеки лихорадочно пылали, руки были опущены и сцеплены перед собой, пальцы робко теребили воздушный подол юбки. Она покусывала нижнюю губку и упорно не смела поднять на него глаза. Такой ее вид даже в сердце Верлена на миг поселил беспокойство.

— В чем... , — попытался он было повторить свой вопрос, но принцесса его перебила.

— Я люблю тебя, — пролепетала она, так и не взглянув на него.

— Что? — словно ничего не расслышав, воскликнул он.

— Я люблю тебя, — повторила она более уверенно и на этот раз на миг подняла на него глаза. Впрочем, она, кажется, посмела взглянуть лишь на его губы.

Некоторое время Верлен пребывал в полном замешательстве, пока вдруг не осознал, что именно сейчас происходило. Все же он был прав — девчонка сходит по нему с ума, раз уже даже решилась на рискованное признание в такой важный для ее судьбы день. Мужчина едва сдержал торжествующую улыбку. Видимо, фортуна как и всегда была к нему весьма благосклонна. Подобная привязанность юной королевы была более чем выгодна и, конечно же, лестна для непомерного мужского самолюбия амбициозного молодого человека. Теперь эта мышка, кажется, попалась в его мышеловку окончательно...

— Что Вы такое говорите, Ваше высочество... , — как можно более строго проговорил он, прекрасно осознавая, что одним своим холодным тоном ранит ее трепещущее сердце.

Девушка еще больше смутилась, нахмурилась, но все же выдержала этот удар.

— Верлен... ну, неужели ты не понимаешь... Я так долго об этом думала... и решила признаться тебе именно сейчас, ведь через несколько часов, после того, как я стану королевой, мы уже совсем не сможем быть на равных... Я хотела признаться тебе, пока ты все еще мой наставник, а я все-таки твоя ученица... Прошу, не будь таким злым... Неужели ты не замечал, как я к тебе отношусь...

— Ваше высочество, не кажется ли Вам, что сегодня Вам следует думать вовсе не о подобной чепухе, а о Вашей коронации. Ваш отец и Ваш народ вверили Вам свою судьбу, а Вы ведете себя более чем легкомысленно, — отчитал ее он и при этом позволил себе, не снимая перчатки, совершенно бесцеремонно и грубо поднять за подбородок ее лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. — Надеюсь, Вы понимаете, что своей выходкой Вы ставите под сомнение успех сегодняшней церемонии? Ведь у нас слишком мало времени. Кроме того, Вы подводите свою свиту...

— Верлен... прости... я... так вышло случайно... я не могла больше все скрывать... , — впервые ощутив на себе его властное прикосновение, будущая королева затрепетала и совсем лишилась дара своего красноречия.

Какой же соблазнительной она сейчас была — Верлен впервые позволил себе допустить мысль о том, что она может быть такой близкой, покорной и доступной, как любая из тех придворных красавиц, которые безотказно отдавались ему каждую ночь, и его ...  Читать дальше →